Судьба Конрада

Подвал был обширным. На следующий день мне пришлось изучать всё заново, поскольку он был слишком большим, чтобы запомнить с первого раза. Я запомнил только мешанину паров и запахов из нескольких кухонь и прачечной и бегающих вокруг людей в коричнево-золотых униформах. Здесь находились полные еды ледники и кладовые сухой провизии, а в винные погреба вела запертая дверь. Как минимум одна комната была полностью посвящена посуде, и две девочки мыли ее, похоже, беспрерывно. Я был удивлен, когда мисс Семпл сказала нам, что это лишь посуда для Персонала. Хороший фарфор для Семьи находился наверху в другой кладовой, и там его мыли другие девочки. Семья и Персонал были словно два разных мира, которые пересекались только в определенное время и в определенных местах.

Кристофер был очарован.

– Всё дело в моем положении любителя, Грант, – объяснил он мне. – Оно позволяет мне увидеть здешние племенные обычаи со стороны. Согласись, странная система, когда такое количество людей носится по подвалу только для того, чтобы прислуживать двум женщинам.

Он был так очарован, что во время ужина задавал вопрос за вопросом. Наша часть Персонала ужинала в Верхнем Зале в семь, чтобы мы были готовы прислуживать Семье, когда они трапезничают в восемь. Их еда называлась Трапезой и была ужасно церемонной, но довольно-таки церемонной была и наша. Целая куча Персонала собралась вокруг большого стола на одном конце просторной гостиной. На другом конце находились кресла, журналы и доска с лампочками поменьше на случай, если мы кому-нибудь понадобимся, пока мы здесь, но телевизора не было. Эндрю грустно объяснил мне, что в Столлери сигнал не ловится ни за какие деньги. Эндрю безусловно был самым славным из лакеев.

В общем, здесь собрались шесть лакеев, мы, угрюмый старик с заложенным носом (он являлся не то завхозом, не то бухгалтером или кем-то в этом роде) и множество женщин. Конечно, присутствовала мисс Семпл, и она сообщила мне, что элегантная пожилая женщина – горничная графини, а практически столь же элегантная, но моложе – горничная леди Фелиции. Обе оказались не слишком приятными. Разговаривали они только друг с другом. Но еще здесь находились Заведующая Верхней Кладовой, Глава Уборщиц, Глава Горничных и несколько других Глав Чего-то. Очевидно, должен был присутствовать и Хьюго, но он уехал в Ладвич с графом Робертом. Остальной Персонал питался в Нижнем Зале, за исключением мистера Амоса, который, по словам мисс Семпл, ел отдельно.

Присутствовала также и миссис Бэлдок. Она была экономкой, но я не мог перестать думать о ней, как о директрисе. Ни разу в жизни я не встречал настолько громадных женщин: широченная, шести футов ростом, с жесткими седыми волосами и гигантской грудью. Но самым примечательным в ней был багровый румянец на широких скулах. Кристофер сказал, что румянец этот не слишком здоровый.

– Возможно, она пьет, Грант, – сказал он, но позже.

Она величаво вплыла самой последней. При ее появлении все встали. Миссис Бэлдок произнесла короткую молитву и обвела взглядом стол, пока не увидела Кристофера и меня.

– Жду вас двоих завтра в Комнате Экономки ровно в девять тридцать, – сказала она.

Мне это показалось настолько угрожающим, что почти весь ужин я сидел, опустив голову, и ничего не говорил. Однако Кристофер – другое дело. Четыре служанки принесли ужин – изумительный мясной пирог с громадным количеством картошки в сливочном масле. Миссис Бэлдок разрезала пирог, а служанки разнесли его нам. Никто не начинал есть, пока не начала миссис Бэлдок.

– Что это? – спросил Кристофер, когда служанка поднесла его кусок.

– Мясной пирог, сэр, – ответила девочка.

Она была примерно ровесницей Кристофера, и сразу было заметно, что она считает его потрясающе красивым.

– Нет, я имел в виду: Персонал прислуживает Персоналу? – сказал Кристофер. – Когда же едитевы?

– У нас полдник в шесть тридцать, сэр, – ответила девочка, – но…

– Сколько разных приемов пищи! – воскликнул Кристофер. – Разве это не требует еще целой кухни и еще множества Персонала, чтобы прислуживать вам?

– Ну, отчасти, – ответила девочка и нервно посмотрела на миссис Бэлдок. – Пожалуйста, сэр, мы не должны разговаривать, когда прислуживаем.

– Тогда я спрошу вас, – обратился Кристофер к Эндрю. – Вы можете представить, чтобы всё это обслуживание когда-нибудь прекратилось? Мы ужинаем сейчас, чтобы прислуживать Семье, а эти очаровательные юные леди ужинают в шесть тридцать, чтобы прислуживать нам. А когда им прислуживают, те люди должны есть в шесть, а до того какие-то другие люди должны есть еще раньше, чтобы прислуживать им. Наверняка какие-то члены Персонала ужинают во время завтрака, чтобы вписаться в обслуживание.

Эндрю засмеялся, но некоторые другие лакеи ни капли не были позабавлены. Один из них по имени Грегор проворчал:

– Наглый мелкий паршивец!

А тот, которого звали Филипп, сказал:

– Считаешь себя настоящим хохмачом, да?

Все четыре служанки за их спинами пытались не хихикать, а сидящая во главе стола миссис Бэлдок воззрилась на Кристофера. Большинство Главных Горничных были раздосадованы, а две личные горничные возмущены, но миссис Бэлдок пристально смотрела совершенно без всякого выражения. Невозможно было понять, одобряет она Кристофера или готова уволить его на месте.

– Кто-то должен постоянно готовить, – продолжил Кристофер. – Как вы справляетесь всего с тремя кухнями?

– И пекарней, – заговорила миссис Бэлдок. – Довольно, молодой человек.

– Да, мэм, – ответил Кристофер. – Восхитительный пирог, с какой бы кухни он ни появился.

Они с миссис Бэлдок посмотрели друг другу в глаза через весь стол. Головы присутствующих поворачивались от одного к другому, будто на теннисном матче. Кристофер мило улыбнулся:

– Просто любопытство, мэм.

– Хмм, – только и ответила миссис Бэлдок и вернула внимание к своей тарелке.

Кристофер с опаской следил за ней, но продолжил задавать вопросы.

Глава 7

Нам пришлось вскочить, едва мы успели закончить ужин. Оставив служанок убирать тарелки и хихикать за спиной Кристофера, мы вместе с лакеями поспешили наверх в столовую. Это была высокая мрачная комната, вполне соответствовавшая вестибюлю с черным полом. Там ждал мистер Амос, чтобы показать нам, как складывать жесткие белые салфетки в причудливые кораблики, а потом обучить нас правильному способу выстраивать на блестящем черном столе два серебряных островка из столовых приборов и бокалов. Мы должны были положить каждые нож, вилку и ложку на точно определенное место.

Пока мы пытались сделать всё правильно, Кристофер сильно побледнел.

– Несварение желудка, Грант, – сообщил он мне горестным шепотом. – Не разжевывая, глотать пирог, а потом бегать по лестницам – не то, к чему я привык.

– И это не единственное, от чего тебе станет плохо, если мистер Амос тебя услышит, – сказал ему неприветливый лакей Грегор. – Придержи язык. Перекиньте эту ткань через эту руку и встаньте у той стены. Не двигайтесь, иначе я вас выпорю.

Следующий час мы провели, просто стоя у стены. Предполагалось, что мы должны внимательно наблюдать за действиями мистера Амоса и лакеев, пока они суетились вокруг двух леди, сидевших каждая возле своего островка из стекла и серебра. Но, боюсь, половину времени я дремал стоя, а остальную половину таращился на большую картину на противоположной стене, изображавшую мертвую птицу и несколько фруктов, и мечтал оказаться дома в книжном магазине. Две леди наводили на меня смертную тоску. Они всё время говорили об одежде, которую купят, как только закончится траур, и о том, где остановятся в Ладвиче, когда отправятся за покупками. И, казалось, есть они будут вечно.

Когда они наконец-то закончили, нам дозволялось вернуться в подвал, но пришлось остаться в Верхнем Зале на случай, если понадобится что-нибудь принести леди в гостиную. Грегор зорко наблюдал, чтобы мы не попытались ускользнуть. Мы сидели бок о бок на жестком диване так далеко от Грегора, как только можно, пытаясь не слушать двух горничных леди, которые неподалеку от нас вышивали и шепотом обменивались сплетнями.