Селфи киллера

С этими словами я обхватила Зорина за плечи и, подтверждая свои слова действием, препроводила его подальше от загадочного предмета.

Когда я вернулась, звук, идущий изнутри, усилился, и я поняла, что времени на «разминирование» у меня нет. Единственное, что еще можно было предпринять в подобной ситуации, это отойти как можно дальше от бомбы, которая в любую секунду могла взорваться.

Это я и постаралась сделать. Закрыв входную дверь на два поворота замка, я следом за Зориным ринулась в спальню, расположенную дальше всего от входа, и, не хуже, чем во время военного артобстрела, во всю глотку заорала: «Ложись!»

Когда, некоторое время спустя, я рассказывала об этом случае Игорю, мы весело смеялись, но на тот момент ситуация казалась мне вполне серьезной. Ведь за те несколько секунд, которые были у меня для осмотра загадочного устройства, я даже при всем желании не смогла бы определить ни тип его, ни взрывную мощность.

Мощность оказалась не такой уж большой, и уже через несколько минут я узнала, что основной «поражающий фактор» этой конструкции заключался вовсе не в ее взрывной силе.

Услышав донесшийся из коридора хлопок, я почти сразу же вслед за этим различила какое-то непонятное шипение, а минуты через две все снова стихло.

«Что за чудеса?» – недоумевала я, выходя в коридор.

Входная дверь, целая и невредимая, стояла на своем месте, неопровержимо свидетельствуя, что взрывная волна, если она вообще тут имелась, была очень слабой и совсем не разрушительной.

Осторожно открыв дверь, я обнаружила возле порога обуглившуюся бесформенную массу. Двери соседних квартир оставались на месте, и на лестничной площадке в целом не наблюдалось никаких ущербов. Но, посмотрев на внешнюю сторону двери, ведущей в квартиру Зорина, я ужаснулась. Декоративные деревянные панели, которыми она была облицована, выгорели почти дотла. Огромное черное пятно, изуродовавшее красивую лакированную поверхность, яснее всяких слов свидетельствовало о том, на какой эффект рассчитывали наши враги.

«Видимо, предполагалось, что Зорин возьмет эту дрянь в руки, – вновь осматривая обгоревшие останки неизвестно чего, валявшиеся под ногами, размышляла я. – Возьмет либо для того, чтобы рассмотреть, либо для того, чтобы выбросить на помойку. Впрочем, судя по тому, как быстро сработал таймер, старый техник смог бы получить причитающееся, даже не прикасаясь к этому агрегату. Если уж бесчувственная деревяшка получила такие чувствительные «травмы», что говорить о нежной человеческой коже?! Даже стоя рядом, он бы обгорел не хуже, чем Игорь, а уж если бы этот «фейерверк» находился у него в руках…»

В этом случае дело стопроцентно закончилось бы инвалидностью, можно было даже не сомневаться. Поняв, что главный упор в данном случае делался не на взрыв, а на огонь, я подумала, что наглость и цинизм наших врагов переходят всякие рамки.

«Это ведь они дубль решили организовать, – в крайнем возмущении думала я. – Мол, сынка твоего уму-разуму поучили, вот и ты подарочек получи. В открытую намекают, откуда в этом «самовозгорании» ноги растут, в лицо насмехаются. И даже страха ни капли нет, какое уж там про совесть поминать! Парень в больнице, еще оклематься не успел, а они…»

И тут меня вдруг посетила интересная мысль. А что, если этот демарш с «фейерверком» – это как раз и есть ответ на мои сегодняшние, вполне успешные действия в больнице? Точнее – наши с Игорем действия?

Версия казалась вполне правдоподобной. Если здоровяки, которые хотели избить Игоря, были присланы Свиридовым, они наверняка уже доложились «боссу». И о том, какой была его реакция на этот доклад, можно было даже не гадать. Посылая троих бугаев разделаться с одним парнем, к тому же еще и раненым, он наверняка не сомневался в успехе этого «предприятия». И вдруг посланцы являются к нему в синяках и, зализывая раны, рассказывают совсем другое.

Любой бы возмутился. А такой человек, как Свиридов, если я правильно поняла из описаний его внутреннюю сущность, – и подавно!

«Так это нам, значит, решили вендетту организовать, – усмехаясь, вновь думала я. – Мол, не хочешь быть послушным – на-ка, еще получи. Ладно. Посмотрим, чья возьмет! С профессиональным авиаинженером уважаемый гражданин начальник, похоже, справлялся без труда. Посмотрим, как получится у него справиться с профессиональным телохранителем».

– Константин Иванович, вы не сможете найти для меня пластиковый пакет? – обратилась я к Зорину, опасливо выходящему в коридор.

– Что? Пакет? – рассеянно спрашивал он. – А зачем?

– Да вот, хочу эти остатки забрать. Отдам знакомым, может быть, удастся провести экспертизу, установить, что это за чудо такое было.

– Бомба?

– Не похоже. Ударной волны практически не было. Только очень сильное пламя. Посмотрите, у вас вся дверь обгорела.

– Ого! Вот это да-а-а… – расстроенно протянул Зорин, рассматривая почерневшие деревяшки. – А какая красота была… Сами с Игорьком делали. Шкурили планки, морилкой протравливали… Вот гад! Это ведь опять он, Свиридов!

– Похоже на то, – согласилась я. – Есть ощущение, что это – ответ на наши действия в больничном парке.

– Точно! – будто озаренный догадкой, воскликнул Зорин. – Ты ведь надавала им там как следует, этим его шестеркам, вот он и недоволен.

– Завтра, если будет возможность, постарайтесь показаться на глаза любимому начальнику, – усмехнувшись, посоветовала я. – Интересно, как он будет себя ощущать, если узнает, что и этот его демарш, мягко говоря, не совсем удался.

– Отличная мысль! – глаза старого техника заискрились лукавством и даже некоторым злорадством. – Обязательно покажусь! Уж расстараюсь, чтобы дорогое начальство не осталось без информации. А все-таки гад он, – внезапно, снова помрачнев, произнес Зорин. – Это ведь, если бы я еще с минуту простоял здесь, вместо этой двери я бы мог… обуглиться.

– Но поскольку этого не произошло, то, думаю, нет и повода для расстройства, – стремясь отвлечь клиента от мрачных мыслей, проговорила я. – Фактически счет у нас сейчас два-ноль. Причем в нашу пользу. Поэтому, думаю, нужно скорее радоваться, чем огорчаться. Разве что вот дверь вам придется ремонтировать… Но думаю, что по сравнению с перспективой «обуглиться» потеря эта не такая уж большая.

– Пожалуй, – невесело усмехнулся старый техник. – А ведь это благодаря тебе, – снова будто озаренный догадкой, произнес он. – Это ведь ты посоветовала мне убраться подальше! Сам-то я, наверное, еще полчаса тут стоял, дожидаясь приключений.

– Я просто делаю свою работу, – скромно сказала я. – Уводить клиента как можно дальше от подозрительных предметов – ее часть. В этом нет ничего особенного.

– Для тебя, может быть, и нет, – очень серьезно произнес Зорин. – А для меня… мне ты, можно сказать, сегодня жизнь спасла. Если не физическую, то профессиональную – точно. Ты посмотри, куда оно дошло, это пламя! Почти на всю высоту дверь сожжена. Если бы вместо нее здесь я стоял, наверняка бы без глаз остался. Так что теперь я, можно сказать, твой должник.

– Оплата учтена в гонораре, – улыбнулась я.

Константин Иванович принес мне пакет, и я сложила в него обгоревшие «останки» загадочного технического объекта, извергнувшего из себя реки пламени не хуже, чем заправский огнемет. Конечно, надежды на то, что эти останки окажутся пригодными для экспертизы, было мало, но попытаться все же стоило. Я и сама впервые сталкивалась с подобным приспособлением, и мне было очень интересно, как оно устроено.

Прощаясь с Зориным, я настоятельно порекомендовала ему ни от кого никаких гостинцев не принимать, а еще лучше – просто никому не открывать дверь.

– Время позднее, – говорила я. – Хороший человек посреди ночи не явится, а плохому открывать незачем. Если случится что-то экстренное, лучше сразу звоните мне.

Получив торжественное обещание свято выполнять эти инструкции, я вышла на улицу и направилась к дому Валентины.

«Кто мог подбросить к двери эту дрянь? – раздумывала я по дороге. – И как они все это организовали? Просто бросили свой «фугас» к двери и убежали или как-то следили за процессом? Если второй вариант, то наши друзья, несомненно, узнают о результате гораздо раньше, чем Зорин «покажется на глаза» Свиридову».