Страница 21 из 22
– Господи, что это? – в панике метались мысли в голове. – Разве можно испытывать настолько сильные эмоции? Так же и умереть недолго от избытка чувств! – она судорожно схватилась за воротник ночнушки, чувствуя, что грудная клетка просто ходит ходуном. Поймав свое отражение в зеркале, Ксюша постаралась привести дыхание в норму и хоть немного успокоиться, ведь то, что она видела в зеркальной поверхности, было, по меньшей мере, странно. Запыхавшаяся, раскрасневшаяся, смущенная…
Хорошо, что Влада не было дома, иначе ей было бы трудно объяснить ему эти непонятные скачки по комнате с резким зажжением света и сбившимся дыханием. Если бы он сейчас заглянул в комнату, то, наверняка, был бы удивлен лихорадочным блеском в ее глазах и растерянным выражением на лице. Ей самой стало смешно. Вот до чего довели ее мысли о Саше. Видел бы он ее сейчас!
Ксюша снова взглянула в зеркало. Если бы Саша был сейчас здесь, что бы он увидел? Сама поражаясь своему поведению, девушка медленно приподняла подол ночной рубашки и осторожно сняла ее через голову. Немного постояв в одних трусиках, она сняла и их, с интересом и затаенным восторгом представляя, что на нее смотрит Саша. Несколько раз повернувшись перед своим отражением и легкими оглаживающими движениями касаясь своего тела, Ксюша разглядывала себя, понимая, что ей нравится то, что она видит. И Саше бы понравилось…
Краем уха уловив звук проворачиваемого в замке ключа, она едва успела погасить в комнате свет и запрыгнуть в кровать, кое-как набросив на себя покрывало. Ночнушка и белье так и остались лежать на полу у зеркала. Ксюша закрыла глаза, мысленно ругая себя и, в то же время, смеясь над собой. Господи, ну и дура! Сердце громыхало в ушах так, что она даже не услышала стук в дверь. Раскрыв глаза, она не сразу сообразила, от чего в комнате вдруг стало светло, а сообразив, тихо ахнула – в полоске света из коридора в комнате стоял Влад.
Она снова рывком села на постели, одной рукой пытаясь натянуть одеяло на голые коленки, а второй – прикрыть от его взгляда обнаженную грудь. Мужчина молниеносно отвернулся к противоположной стенке и, стоя к ней спиной, произнес несколько растерянно:
– Я… хотел сказать… завтра поедем в Подмосковье. Хочу дом отца посмотреть…
– Мне завтра на день рождения идти, – нервно возразила Ксения, полыхая стыдом. Ужасная ситуация!
– Ладно, – кивнул Влад, берясь за ручку двери, и все так же не глядя на нее. – Тогда послезавтра.
Когда он вышел из комнаты, девушка с тихим стоном повалилась навзничь. Вот позорище-то! Увидел ее практически голышом! Как теперь спать-то? Мало того, что она не могла уснуть от мыслей о Саше, теперь еще и это!
Адреналин гулял по крови, мурашки бегали по обнаженной коже, внутри завязывался тугой узел из непривычных, жгучих ощущений, которые, однако, не хотелось спугнуть. В комнате остался волнующий шлейф мужского аромата с примесью никотина и алкоголя, добавляющий еще больше ярких эмоций. Перед мысленным взором вновь возник улыбающийся Саша, и Ксения, перевернувшись на живот, обняла подушку, обхватила ногами одеяло, стараясь унять напряжение там, где было мучительно приятно.
***
Ночью Демидов с трудом уснул, и весь следующий день боролся с навязчивыми видениями, преследовавшими его и на собрании у начальства, и во время раздачи заданий операм, и в своем собственном кабинете. Гибкое, стройное тело, белеющее в полумраке комнаты и судорожно прикрываемое руками, рассыпавшиеся по плечам от резкого движения волосы, нежная линия шеи, маленькая аккуратная грудь в плотном лифе платья, осиная талия. Какого черта, бл*! Что за х**ня?!
Ну почему, стоит лишь мыслям или делу коснуться Ксении, весь здравый смысл летит ко всем чертям?! Рассудком он понимал, что нужно о ней заботиться, как и положено опекуну, но на первое место неизбежно вылезала ненависть к ней. Умом понимал, что не виновата девчонка в трагедии семейной жизни родителей, не к ней была ненависть, но она осталась единственным олицетворением виновницы слез и горя матери, его юношеских терзаний, жизненных ошибок.
– Теперь она и у него крадет покой! – Влад с громким матом отшвырнул от себя ручку. – У них это с матерью в крови, что ли? Своим присутствием вносить раздрай в жизнь людей. И ведь и так старался быть от нее подальше, поменьше видеться с ней в повседневной жизни, насколько это возможно. Но нет! Она умудрилась заставить его разглядеть в ней то, чего, возможно, еще сама не осознает! Господи, сколько ей лет-то? Знает ли она о том, что может вызывать такие однозначные желания? Или не только знает, но уже и все умеет?
Стук в дверь оторвал его от беспокойных и терзающих мыслей. Молодой дежурный заглянул в кабинет.
– Там Александра Павловича посетительница требует. Нервная очень. На участкового жалуется и на следаков наших, грозится в прокуратуру обратиться…
– Давай сюда эту грозную, я разберусь, – сейчас ему как никогда хотелось отвлечься, загрузиться работой «по самое не хочу». Сначала истеричная «терпила», потом еще что-нибудь нарисуется, какой-нибудь экстренный вызов, может, и не один, затянувшийся до ночи.
И он оказался прав. Спровадив неугомонную бабульку, пообещав ей лично разобраться с выкручивающими в подъезде лампочки мерзавцами, Демидов дал отмашку операм отработать успевшие поступить вызовы, сам же занялся посетителями обезьянника. Даже если начальства в отделе нет, работа все равно должна идти.
Когда через час Воронов вернулся от страховщиков, к которым ездил по вопросу Юлиной аварии, то застал в дежурке Влада, рассматривающего недобрым взглядом сквозь решётку временных обитателей клети. Два подростка, накурившиеся с утра всякой дряни, в наркотическом угаре решили, что «менты им не указ», вели себя нагло и явно напрашивались на отрезвляющие процедуры. Саша в душе усмехнулся, зная, что через полчаса вся дурь и наглость из обкуренных голов вылетит, одобрительно кивнул ожидающим команды начальника операм и направился к себе.
– Влад, слушай, забыл совсем, – Воронов вернулся к дежурке. – Потом зайди ко мне, у меня кое-что для Ксении есть. Передашь? … Так, подарок небольшой.
Демидов поколебался какое-то время, говорить или нет, но потом решил, что лучше сразу пресечь на корню возможную проблему.
– Одного в допросную, – дав указание операм, он потянул начальника в кабинет. – Я сейчас буду, начинайте без меня пока.
– Не морочь ей голову, Сань, – не теряя времени даром, начал он прямо с порога.
– Влад, ты о чем вообще? Какую голову? – Саша не успел дойти до стола, так и замер посреди кабинета, сразу понял о ком речь. – Я к ней отношусь как … к сестре… младшей…
– Как к Вике? – уточнил опер. – Я понял… Только она к тебе относится не как к брату, – он обошел Сашу и сел за переговорный стол.
– Да ну, глупости все это, – недоверчиво хмыкнул Воронов, присаживаясь напротив него.
– Ты не видишь, какими глазами она на тебя смотрит? – помолчав и смерив начальника взглядом, продолжал Влад.
– Какими?
– Влюбленными, Сань, влюбленными, – он вытащил зажигалку и начал крутить ее в пальцах. – Влюбилась она в тебя, не замечал разве?
Воронов откинулся на спинку стула и задумался.
– Не надо подарков, Сань. Хватит. Она сейчас придумает себе того, чего нет, а потом моча в голову стукнет, выкинет еще что-нибудь.... А у тебя Юля есть… Не обижай ее…
Саша поднялся со стула и подошел к окну, обдумывая слова друга.
– Будет тебе звонить с какой-нибудь просьбой, откажи. Или вообще трубку не бери. Она сразу поймет, что к чему, не дура. Во всяком случае, я так надеюсь, – вздохнул Влад, глядя прямо в спину Воронову. – А если не поймет, я ей объясню.
– Да нет, она не дура, – задумчиво проговорил Саша, не оборачиваясь. У него возникло ощущение, что он второй раз теряет сестру. Неприятное, невыносимое, болезненное. Быстро справившись с неизвестно откуда взявшимся чувством горечи, он развернулся к оперу и деловито осведомился: – Кстати, что там с тестом? С беременностью? Выяснил, от кого?