Страница 8 из 27
- Успокойте его! Надоело, голова болит!
Палач, ухмыляясь, спросил:
- Добить его или...
Де Маркс, топая конечностью, рыкнул:
- Бросьте в подвал. Сам сдохнет.
Истязатели дружно проорали:
- Слушаюсь ваше яркосияние!
- Приведи девушку. - Сухо приказал сановник.
Послышались вопли и в зал за волосы заволокли невольницу. Самка-палач то и дело старалась пощупать пленницу, царапая смуглую кожу длинными когтями.
Пойманная была простой беглой рабыней. Похоже, ее подозревали в симпатии к повстанцам, или даже прямой работе на них.
Молодая не старше двадцати, загорелая шоколадно-оливковая, мускулистая и стройная от тяжелой работы, девушка излучала здоровье. Перед пыткой ее помыли и протерли спиртом. Не смотря на наготу рабыня не смущалась. Она привыкла ходить в одной набедренной повязке, в лучшем случае прикрыв грудь самодельными бусами. Но вот сам вид пыточного зала, многочисленных инструментов причиняющих боль, щипцов посеревших от постоянного каления, сверл, зажимов и прочего поражал. Особенно был тревожен вид раскаленного колеса с утыканными шипами. Традиционная дыба, тренажер по растягиванию суставов, выворачиванию конечностей. Подобие "Испанских сапог", прочие зажимы, приспособление для поливания кипящим маслом, смолой, вливания в горло воды с уксусом и прочее, прочее изобретение извращенного ума.
Девушка-пленница от ужаса повисла на руках и заплакала:
- Прошу вас не надо меня пытать!
Супергерцог Маркс де Энгельс отрицательно качнул головой:
- Надо!
Девчонка, пуская слезы в три ручья, промямлила:
- Я вам все скажу!
Профессиональные каты хихикнули:
- Конечно, скажешь! Но мы должны знать говоришь ли ты правду. А то знаем мы таких, готовы наговорить небылиц. - Супергерцог ткнул девушке пальцев в высокую, упругую благодаря физической работе грудь. - А вот на дыбе вы откровенны как дети.
Девушка принялась рыдать. Голые по пояс юноши бросали на нее бесстыдные взгляды. Подхватив симпатичную рабыню за руки и ноги поволокли. Похоже, что хозяин или надсмотрщик не был особенно злым, или девушку били специальными широкими сыромятными кнутами чтобы не рассечь кожу. Во всяком случае, следов истязаний не видно. Помощники палача помассировали ей ноги, мозолистые от постоянного хождения босиком, но изящные правильной формы, с ровными длинными пальчиками. Девушка невольно улыбнулась, сильные пальцы прошлись по ее груди, возбуждая соски.
- Ну как хорошая девчонка! - Сказал супергерцог.
Лодыжки зажали в колодки, а руки связав сзади, потянули вверх. Девушка застонала от боли. Одновременно ей стало стыдно от грубых прикосновений обагренных кровью рук.
Маркс де Энгельс подсчитал на пальцах:
- Ну что девушка тебе хорошо.
Ее хорошенько растянули, заставив взвыть. Через крики рабыня смогла лишь произнести:
- Пощадите, не губите! Я все скажу!
Безжалостный супергерцог приказал:
- Бейте ее раскаленной проволокой, пусть заодно рассказывает, плача.
Проволока на огне стала почти белой. Старший палач взял с помощью щипцов ее в руки и со всего размаха обрушил на спину девушки.
Та испустила такой вопль, какой слышишь на бойни при забивании коров.
- Вот так! Теперь ты поубавила строптивости! - Заявил супергерцог Рамас де Бокал.- Это такой тебе урок.
Удары оставляли страшные полосы на мускулистой спине красавицы. Когда раскаленная проволока попадала по светлым волосам, то пережигала их. Девушка дергалась, по ее телу стекала кровь и пот. Когда она отключилась, старший палач показал на ней незаурядное умение, заставив придти в себя.
Истязатель даже произнес философски:
- Палач профессия презираемая, но требует искусства хирурга, виртуозности виолончелиста и спросом повара!
- Браво! И ты кое-что можешь кроме того причинять боль. В частности рассмешить.
Маркс де Энгельс лично взял в руки щипцы, раскалил их в огне, прижег рабыне стопу. Так снова взвыла, как это приятно слушать вой.
- Я тоже кое-что умею! - Супергерцог сострил мину и принялся медленно ломать девушке пальчики.
Послышался звон колокола, стража открыла, вошел герцог Цитата де Кураев. Застав двух вельмож за столь странным занятием. Один с удовольствием смотрел. как истязают симпатичную невольницу, другой сам видимо вследствие, чрезвычайной скупости решил отнять хлеб у палачей. Благородного сеньора это сильно возмутило:
- Я не понимаю, как вы можете совершать такое.
Маркс де Энгельс повернулся:
- Не видите, преступницу пытаем! - И полный агрессии возглас. - Или ты хочешь присоединиться.
Герцог негромко спросил:
- А в чем ее вина?
- Бежать хотела от хозяина. - Маркс де Энгельс плюнул жертве на грудь и принялся снова ломать пальцы. Он уже сломал четыре и остался последний самый большой.