Милорд

Когда забрезжил рассвет, я уже плохо понимала, где нахожусь, как и то, жива я или уже отправилась в мир иной. Скрип отворяемой двери и легкие шаги по полу отдавались в голове колокольным набатом. А прерывистое дыхание показалось шумом раздувающихся мехов в кузнице.

Что-то ледяное коснулось моего лба, и за этим последовал возглас:

– Господь всемогущий!..

И снова звук удаляющихся шагов, грохот закрываемой двери.

Я все слышала, но ничего не соображала. На глаза, казалось, положили что-то тяжелое. Как ни силилась, открыть их не получалось. И головой старалась не двигать, только так и спасаясь от раздирающей ее боли.

Наверное, я все же лишилась чувств, потому что в следующий раз очнулась, когда голову мою приподняли, и к губам прижали что-то холодное. А когда в горло полилась голимая горечь, едва сдержала рвотный позыв.

– Так надо, девочка, пей… От этого тебе должно полегчать, – приговаривал смутно знакомый голос. – Бог ты мой! Она словно огнем окутана, вся горит, а ноги как ледышки. Кити, принеси камни со двора, да раскали их в камине. Ей нужно согреть ноги…

Я и не заметила, как наступило облегчение, одновременно проваливаясь в сон. Сколько проспала, не берусь судить, только проснулась, когда в комнате уже стемнело. Рядом с кроватью обнаружила Кити, свернувшуюся калачиком в кресле, положившую голову на подлокотник и забывшуюся сном. Видно, задремала она совсем недавно и совсем неглубоко, потому что сразу же очнулась, стоило мне пошевелиться в попытке перевернуться на другой бок.

– Мисс? Вам лучше? – всполошилась она, я же невольно поморщилась от боли в голове. То ли ее звонкий голос породил ее, то ли мои потуги пошевелиться.

– Помоги, пожалуйста, – просипела я. Голос пропал окончательно, но уже и столь страшных хрипов я не издавала.

Кити перевернула меня набок, и я почувствовала, как все тело покрыла испарина. Жар спал, а на смену ему пришла ужасающая слабость. Держать глаза открытыми было по-прежнему тяжело.

– Что со мной?

– Вам было очень плохо, мисс. Вы вся горели… Миссис Стоун доложила о вашем состоянии милорду, и он прислал микстуру, которая и сбила жар. Я пойду доложу, что вы проснулись, – снова всполошилась Кити, вскочила с кресла и умчалась из комнаты.

Я даже обрадовалась, что осталась одна. Этой девушки сейчас мне казалось слишком много. Мой взгляд упал на окно, и я поняла, что вечер еще не наступил, а в комнате так темно из-за того, что на улице разыгралась непогода. Ветер гнал грозовые тучи. Они грозно клубились на небе, готовые вот-вот разразиться ливнем. Но пока еще не упало ни капельки.

Когда вновь скрипнула дверь, я предпочла не поворачиваться, продолжать смотреть в окно. Да и темнеющее над замком небо завораживало.

– Рад, что вам лучше, мисс Свейн, – вздрогнула я от голоса, в котором узнала герцога.

Он и в моей спальне?! Но это недопустимо! Во все глаза я смотрела на приближающегося к кровати мужчину, натянув одеяло до самого подбородка и чувствуя, как дрожу всем телом.

– Простите мне мою бестактность, – проявил сообразительность герцог. – Но я должен лично убедиться, что вам стало лучше. Дайте, пожалуйста, руку.

Все это он проговорил спокойным голосом, чинно опустился в кресло и протянул ко мне руку.

– Зачем? – с трудом вымолвила я, не кстати подумав, что еще ни разу не касалась герцога. Да и не собиралась этого делать…

– Мисс Свейн, только так я смогу установить с вами контакт и понять ваше состояние, – терпеливо прояснил он.

Мне ничего не оставалось, как подчиниться. Когда мои пальцы коснулись его горячей ладони, по телу пробежала дрожь. Такая реакция показалась мне странной, но я постаралась сосредоточиться на том, что герцог стал делать дальше. Сжав не сильно мою руку, он прикрыл глаза и замер. Я боялась помешать ему неосторожным движением и тоже застыла, не переставая разглядывать его мужественное и сосредоточенное лицо. Какое-то время ничего не менялось, пока герцог не отмер и не заговорил:

– Как я и думал, – внимательно вгляделся он мне в глаза, пытаясь там что-то отыскать.

Странно, но я перестала думать, что лежу в постели перед посторонним мужчиной, что в комнате кроме нас больше никого нет… Да и вел он себя не как мужчина, а скорее, как ученый муж, пытающийся докопаться до истины в каком-то очень сложном процессе.

– Вы заразились инфекцией, которую принесло море. Я должен взять образец вашей крови, чтобы определить ее происхождение и приготовить лекарство.

С этими словами он достал из нагрудного кармана небольшую колбочку с иголкой внутри. Руку мою он все еще продолжал удерживать в своей. Как-то отреагировать или испугаться я не успела. Очень проворно герцог сжал мой безымянный палец и надколол его иглой. А потом выдавил несколько капель крови в колбу, запечатав ее пробкой.

– Вот и все, – поговорил он, пряча колбу обратно в карман. – Скоро мы будем знать, как вас лечить. А пока… отдыхайте, мисс Свейн.

Напоследок он слегка дунул на мой палец, и даже следа от укола не осталось, как и крови. И лишь потом герцог выпустил мою руку и удалился.

Я прислушалась к себе. Меня пугала слабость во всем теле. Малейшие движения давались мне с великим трудом. От попытки принять полу сидячее положение меня бросило в пот, и я без сил повалилась на подушку. Не так ли чувствуют себя умирающие, когда им становится так плохо, что жизнь перестает радовать? Но я не собиралась умирать и очень надеялась, что герцог Хопс найдет способ вылечить меня.

Полдня возле моей кровати по очереди дежурили Кити и тетушка Пэм. И если горькую микстуру я еще позволяла вливать в себя, лелея надежду на облегчение, то от чашки горячего бульона категорически отказалась. От одной мысли о еде неизменно появлялась тошнота. И несмотря на явное недовольство управляющей, я стояла на своем. Да и вспоминались слова матушки, что во время болезни все силы организм бросает на борьбу с ней. И заниматься еще и перевариванием пищи ему некогда. В детстве, когда мы с Реджиной болели, матушка никогда не заставляла нас есть. Аппетит возвращался вместе с выздоровлением.

Вечером ко мне заглянула Серина.

– Отец разрешил навестить тебя, – сказала она с порога, почему-то с опаской глядя на меня. Впрочем, следующая ее реплика прояснила причину такого поведения: – Ты такая бледная, как луна на ясном небе.

– Иди сюда, – заставила себя улыбнуться я, выпростав руку из-под одеяла. – Я очень рада, что ты пришла.

Как раз ненадолго меня оставили одну. У тетушки Пэм появились какие-то срочные дела, а Кити я отправила отдохнуть, видя, как та вымоталась со мной за целый день.

– Хочешь, я расскажу тебе сказку? – неуверенно произнесла девочка.

– Ты же говорила, что не знаешь их, – снова улыбнулась я.

– Одну знаю…

– С удовольствием послушаю!

Она забралась в кресло с ногами, устроилась поудобнее и начала рассказ.

– Далеко отсюда в чистом поле стоит очень красивый дворец, в котором живет прекрасный принц. Он не настоящий принц, потому что не сын короля, но тот его так любит, что все его считают принцем…

Начало сказки мне понравилось. Я даже предположить не могла, что Серина может так воодушевленно рассказывать. Взгляд ее устремился в пространство, словно она отчетливо все себе представляла, а мне лишь описывала картину словами.

– …Этот принц окончил самую лучшую школу магии и стал самым могущественным магом королевства. Нет такого дела, которое было бы ему не по плечу. Он следит за безопасностью короля, всячески оберегая его. Заботится о здоровье всех подданных королевства. Откуда только к нему не едут, и всех он может исцелить. Нет таких недугов, с которыми он не мог бы справиться.

Однажды, гуляя по лесу и собирая целебные травы для своих зелий, принц встречает настоящую красавицу. Ее волосы чернее самого черного ворона, а глаза горят золотом. Стан ее строен, а поступь легка. Принц сразу же влюбляется в красавицу, и она отвечает ему взаимностью. Они поселяются во дворце короля и назначают день свадьбы. Но для этого ей нужно благословение отца, душа которого темнее самой темной ночи. Он живет в глухом лесу и творит страшные дела. И слуг у него видимо-невидимо.