Страница 4 из 23
Я хотел бы также поблагодарить людей, которые намеренно или нет внесли вклад в написание этой книги. Марсия Мерри (Marcia Merry) постоянно подталкивала меня к этой работе, Лата Чатерджи (Lata Chatterjee) поделилась со мной фондом данных по динамике жилищного рынка, Жене Мами, Дик Уолкер и Йорн Барнброк (Gene Mumy, DickWalker and Jörn Barnbrock) всегда были заинтересованными слушателями, а Барбара, Джон и Клаудия воскрешали меня своим теплом и жизнерадостностью, когда я был обуреваем скептицизмом. Титус[1], Джерри Корнелиус, Джон Колтрейн и “Битлз” были прекрасным аккомпанементом. Наконец, я хочу посвятить эту книгу всем журналистам, преданным делу добра.
Часть I
Либеральные формулировки
Глава 1
Социальные процессы и пространственная форма
(1) Концептуальные проблемы городского планирования
Город – сложная вещь, это очевидно. Частично трудности, испытываемые нами при изучении города, порождены внутренне присущей ему сложностью. Но проблемы могут также проистекать из нашей неспособности правильно осмыслить ситуацию. Если наши концепции неадекватны или недостаточно продуманны, не стоит надеяться на то, что мы сможем адекватно распознать проблемы и сформулировать подходящие случаю политические рекомендации. Поэтому в этой главе я хотел бы обратиться исключительно к концептуальным проблемам. Я буду игнорировать собственно сложность города и вместо этого постараюсь высветить некоторые проблемы, которые мы порождаем сами нашим типичным подходом к его рассмотрению. Один ряд концептуальных проблем возникает благодаря научной и профессиональной специализации при анализе определенных аспектов городских процессов. Очевидно, что город не может быть адекватно осмыслен в сложившейся структуре научных дисциплин. Пока незаметны признаки возникновения междисциплинарного подхода к рассмотрению города, не говоря уже о теоретизировании в этом отношении. Социологи, экономисты, географы, архитекторы, городские планировщики – все они, кажется, вспахивают каждый свою борозду на этом поле и живут в собственном замкнутом концептуальном мире. Левен заметил, что большинство современных исследований посвящено “проблемам в городе, а не самому городу” (Leven, 1968, 108). Каждая дисциплина использует город как лабораторию, в которой тестирует свои предположения и теории, при этом ни одна дисциплина не разрабатывает проекты и теории о городе как таковом. В этом и состоит изначально проблема, которая должна быть решена, если мы хотим когда-нибудь понять (не говоря уж о желании контролировать) такой сложный объект, как город. Если мы все же собираемся сделать это, нам придется преодолевать огромные методологические и концептуальные проблемы.
Географическое воображение vs социологическое воображение
Всякая общая теория города должна как-то связывать социальные процессы в городе с предлагаемой им пространственной формой. Если говорить в терминологии дисциплинарного деления, это ведет к интеграции двух важных исследовательских и образовательных традиций – я бы назвал это наведением мостов между теми, у кого есть социологическое воображение, и теми, кто обладает пространственным сознанием или географическим воображением.
Миллс определяет “социологическое воображение” как то, что позволяет “понимать, какое влияние оказывает действие исторических сил на внутреннее состояние и жизненный путь людей. <…> Первым результатом социологического воображения… является понимание того, что человек может постичь приобретенный жизненный опыт и выверить собственную судьбу только тогда, когда определит свое место в контексте данного времени, что он может узнать о своих жизненных шансах только тогда, когда поймет, каковы они у тех, кто находится в одинаковых с ним условиях. <…> Социологическое воображение дает возможность постичь историю и обстоятельства отдельной человеческой жизни, а также понять их взаимосвязь внутри общества. <…> Использовать эту возможность нас побуждает постоянное стремление понять социально-историческое значение человека в таком конкретном обществе, которое обеспечивает ему проявление своих человеческих качеств и самое существование” (Миллс, 2001, 10–12).
Как далее показывает Миллс, такое социологическое воображение является неотъемлемой частью не только социологии: оно является общей чертой всех дисциплин в области социальных наук (включая экономику, психологию и антропологию), без него невозможны история и социальная философия. За социологическим воображением стоит очень мощная традиция. От Платона через Руссо к Маркузе тянется бесконечный дебат о взаимоотношениях индивида и общества, и роли индивида в истории. В последние полстолетия или около того методология, ассоциирующаяся с социальными науками, стала более строгой и более научной (некоторые сказали бы псевдонаучной). Социологическое воображение в наши дни может подпитываться бесчисленным количеством умозрительных рассуждений, множеством результатов различных исследований и несколькими хорошо разработанными теориями отдельных аспектов социальных процессов.
Этому “социологическому воображению” полезно противопоставить гораздо более расплывчатое качество, которое я назвал “пространственным сознанием” или “географическим воображением”. Это воображение дает возможность человеку осознать роль пространства и места в его биографии, сформировать отношение к окружающим пространствам и распознать, насколько взаимодействия между индивидами и между организациями подвержены влиянию пространства, которое их разделяет. Оно позволяет увидеть взаимоотношения, связывающие человека с его соседским окружением, его территорией или, используя уличный жаргон, с его “поляной”. Оно позволяет человеку судить о степени важности для него событий, произошедших в других местах (на чужих “полянах”), – например, как может повлиять распространение коммунизма во Вьетнаме, Таиланде или Лаосе на его жизнь в том месте, где он находится. “Географическое воображение” позволяет ему приспосабливать и использовать пространство творчески и понимать смыслы пространственных форм, созданных другими. Это “пространственное сознание” или “географическое воображение” проявляет себя во многих дисциплинах. Архитекторы, художники, дизайнеры, городские планировщики, географы, антропологи, историки и другие – все они обладают им. Но аналитическая традиция, стоящая за этим видом воображения, гораздо слабее, а его методология до сих пор полагается в основном на чистую интуицию. Первое место по степени развития пространственного сознания в западной культуре сегодня все еще принадлежит пластическим искусствам.
Разделение социологического и географического воображений искусственно, когда мы пытаемся обратиться к проблемам города, но оно реально значимо, когда мы анализируем способы размышления о городе. Многие исследователи обладают мощным социологическим воображением (и Чарльз Райт Миллс – среди них), но, однако, складывается впечатление, что они живут и работают в мире, где пространство отсутствует. Есть и такие, кто, будучи наделен поразительным географическим воображением, или пространственным сознанием, не могут признать, что моделирование пространства может оказать огромное влияние на социальные процессы, – в результате мы видим многочисленные примеры создания прекрасных, но совершенно непригодных для жизни интерьеров жилых пространств.
В эту зону, образованную пересечением социологического и географического подходов, пробралось некоторое количество народа – поодиночке и группами, а то и целыми дисциплинами. Многие, одаренные социологическим воображением, начали осознавать важность пространственного измерения социальных процессов. Халлоуэл (Hallowell, 1955) и Холл (Hall, 1966) – в антропологии (Холл потом предложил основать новую науку – проксемику), Тинберген (Tinbergen, 1953) и Лоренц (Lorenz, 1966) – в этологии, исследования Соммера (Sommer, 1969) о влиянии личного “психологического” пространства на восприятие человеком дизайна окружающей среды, исследования Пиаже и Инхельдер (Piaget, Inhelder, 1956) развития пространственного сознания у детей, философские работы Кассирера (Cassirer, 1944, 1955) и Лангер (Langer, 1953), демонстрирующие влияние пространственного сознания на формирование взаимоотношений человека с внешним миром, – это только единичные примеры. Здесь же мы можем обнаружить экономистов и других ученых, занимающихся проблемами отдельных регионов. Кое-кто подобрался к этой зоне пересечения интересов с другой стороны. Специалисты, воспитанные в традиции пространственного восприятия, постепенно осознали, как моделирование пространственных форм может влиять на социальные процессы: архитекторы Линч (Lynch, 1960) и Доксиадис (Doxiadis, 1968) (с его новой наукой экистикой[2]), городские планировщики Говард (Howard) и Аберкромби (Abercrombie). Приглядевшись к этой приграничной территории, мы также обнаружим географа-регионалиста, который, несмотря на напичканную табу методологию и слабые аналитические инструменты, иногда все же нет-нет да и выдаст глубокую мысль относительно связи регионального сознания, региональной идентичности, естественной и рукотворной среды, которые в течение веков так переплелись, что создали определенную пространственную структуру социальной организации. Последние годы социальные географы проявляют все больше активности в исследовании взаимоотношений между социальными процессами и пространственной формой (Harvey, 1969; Buttimer, 1969).
1
Видимо, речь идет о Либби Титус – певице, популярной в 1970-х годах. – Прим. пер.
2
Экистика – теория формирования и эволюции человеческих поселений, разработанная греческим архитектором-градостроителем К. Доксиадисом в 1950—1960-х. Экистика изучает способы создания поселений, оптимально обустроенных в смысле планировочной архитектуры. Предлагая комплексный подход к градостроительству, экистика, однако, не принимает во внимание общественно-экономические факторы (например, географию производства), влияющие на расселение людей. – Прим. ред.