Займёмся... английским?

Укоризненный взгляд Алекса, полный осуждения, вызывает в Агате чувство стыда из-за того, что позволила Дэну поцеловать себя, оскверняя их чувства, пусть болезненные, пусть сложные, но самые настоящие.

Не спрашивая разрешения, он заходит внутрь, запирая за собой дверь. Устало трёт переносицу.

В груди болит. Тягостно ноет. Скребёт и раздирает изнутри.

— Уходи.

Кажется, его самоконтроль сейчас полетит в тартарары.

— Нет.

— Я устала, — сглатывает она.

— Это не повод целовать кого попало, — гневно выплевывает Алекс. Кажется, ему удалось её поразить. Девушка выглядит потрясенной и… разбитой.

— Откуда ты узнал?

—О, да брось, — фыркает Миллер, — Не будь такой наивной, куколка.

Встретив её непонимающий взгляд, поясняет:

— Я слежу за тобой.

—Ты же… — изумленно начинает девушка, но он её раздраженно перебивает.

— У меня есть знакомые, которые тоже посетили эту вечеринку.

— Не доверяешь мне? — горько насмехается она.

— После того, как этот молокосос старательно вылизывал тебе рот? Доверяю, несомненно, — бархатный голос сочится сарказмом.

— Я не буду извиняться.

Какого хера ей нужно оправдываться?! Надоело.

— Я и не ждал, — мрачный взгляд мечет гром и молнии.

—Ты ревнуешь? — Агата поджимает губы, испытывающе всматриваясь в его темные глаза. А он бесится. Бесится, потому что она такая красивая. Бледная, худая, расстроенная, но все такая же неизменно охрененная. И могла перестать быть его. От этого хочется рвать и крушить. Или как вариант — убить собственного ученика, который подбивает клинья к Агате.

— Просто светский интерес. Не находишь? — выдыхает Алекс и проводит пятерней по своим волосам, приглаживая.

— Знаешь что? Я не твоя девушка, поэтому…

— Как тебе вообще в голову пришло бросить меня сраной смс-кой? — повышает голос. А она все смотрит на него, облизывая губы.

Его глаза — два адовых омута, глубокие, притягательные, почти чёрные. Взгляд — пустой. Мимолетные звёздочки интереса в ледяных безднах гасятся холодящей тьмой, а на губах играет улыбка. Странная, отдающая безумием, от чего коробит неимоверно. Агата отступает на шаг назад. Ощущая себя беззащитной и полностью покоренной им.

—Я звонила, — бессильный шепот. — В любом случае, все кончено.

Протекая через всё тело и разгораясь в крови, злость, словно яростное пламя, растекается по его организму и выжидаемо скапливается в грудной клетке. Опаляя, оголяя кости и прожигая их высокой температурой, приносит нестерпимую боль — душит, перекрывая доступ к кислороду. Сверху, снизу, изнутри — Алекс готов поклясться: огонь и шедшая за ним боль раздаются везде, независимо от того, что его окружает. Он горит изнутри, подобно зажжённой спичке. Если она не прекратит повторять эту фразу, он потеряет рассудок.

— Не припоминаю, чтобы я тебя отпускал, — парень делает к ней шаг и рывком прижимает Агату к стене. Контраст между горячим телом Алекса и холодной шершавой стеной заставляет девушку поёжиться.

— Пока ехал, успел захотеть тебя во всех позах.

Развратные слова, полные похоти, вызывают тянущую боль внизу живота. Глаза в глаза.

Губы в губы.

Алекс не целует — он насилует чужой рот языком, яростно покусывает, пытаясь привести её в чувства. Втолковать, блять, то, что она принадлежит одному ему. И всегда будет. Накопившаяся горечь заставляет лёгкие загореться адским огнем. Язык лижет нёбо. Влажно и пошло, подчиняя и обезоруживая. Внутри бушуют смешанные эмоции. Это ведь её Алекс. Но Агата не прекращает протестовать, отталкивая его за плечи. Её пугает его болезненный напор. Парню надоедает это, поэтому он перехватывает её руки и заламывает за спину. Ощущает прилив крови к паху — он уже твёрдый. Голова совсем не соображает. Доказать ей, доказать себе… Она его собственность. И то, что на его девушку кто-то посмел посягнуть… Чёрт, чёрт! Не обращая внимания на протесты Агаты, Алекс наваливается на неё всем телом, срывая с петель пуговицы надетой на неё белой рубашки. Слишком сексуальной. Одна мысль о том, что её видел кто-то такой — слепая ярость затмевает глаза.

С треском стягивает прозрачную ткань, комкает в кулаке и отбрасывает в сторону. Вцепляется в голые плечи с такой силой, что завтра на нежной коже грозятся проступить синяки. Заявляет на неё свои права. Съедает сдавленные стоны Агаты. Сопротивление только сильнее раззадоривает его азарт.

— Что ты делаешь? — надрывно спрашивает она, силой отрываясь от его губ.

— Собираюсь заняться с тобой любовью. Целых две недели я отказывал себе в тебе… — Миг, и она оказывается обращенной лицом к стене. Это безумие. Сильные руки всё ещё пригвождают девичьи запястья. Грудь упирается в её спину. Она ощущает животом холодную поверхность стены.

В нос ударяет смесь одеколона и мятного табака. Опять курил.

— Алекс… Нет… Остановись… — тихо шепчет Агата, пытаясь увернуться от горячих поцелуев в ключицы и плечи, которые щедро начинает оставлять на ней парень. Он совершенно не слушает её и проходится шершавым языком по шее. Кусает. Оставляя собственнический след алеть на коже. Клеймо на коже. Убирает волосы со спины на левое плечо и проходится губами между лопатками, по проступающими позвонками, оглаживая руками её ребра. В голове шевелится глупая мысль о том, что чертов Меньшов капал слюной вожделения в сторону его девушки. Алекса выгибает, как от удара током.

— Я так проголодался по тебе, — тянет её за подбородок, заставляя наклонить голову в сторону, и жарко целует в уголок губ.

— Это неправильно… — Новая попытка отодвинуться. Безуспешно. Провал.

— А что было правильно? Раздвигать ноги перед первым встречным? — Глубокие глаза темнеют от злости, а челюсть стискивается до желваков.

Как же гадко. Особенно, слышать такие мерзкие слова от человека, который тебе дорог.

— Ты не в себе…

— Когда дело касается тебя, я становлюсь очень жадным, Агата, — парень ведёт ребром ладони по её щеке. — Делиться тобой я не намерен ни с кем.

— Отпусти меня.

— Я могу поиметь тебя в любой момент, где и когда захочу, куколка, — пальцы по очереди ласкают твердые соски через ткань простого лифчика.

— Не можешь, — упрямо, но дрожащим голосом.

— Могу, — парень исследует руками отзывчивое, реагирующее на каждое касание тело. Голова фантомно кружится, а её тихий выдох распаливает дикое желание еще сильнее.

— Он совал язык в твой рот. Куда он еще успел его засунуть? — Грязная фраза заставляет желчь скопиться в горле. Резко. Как пощёчина. Больнее.

— Прекрати, — в глазах предательски щиплет.

— И как? Удовлетворилась? — холодно, унизительно. Слова будто пачкают. Сразу все окрашивают в пошлом цвете. Кожу сдирают.

— Хватит, Алекс.

— Собиралась с ним трахаться? — Глухо шипит он. — А может делала это не только сегодня? М?

— Ты бредишь, черт тебя побери! — Агата отталкивает его за плечи, прикрывая свое полуобнаженное тело руками. Парень перехватывает её запястья и прижимает к стене по обеим сторонам от головы. Спину саднит от резкого соприкосновения с жесткой поверхностью.

— Я не такая, — обиженно, с горечью отвечает Агата, и он обращает внимание на то, что глаза у неё болезненно красные, а по щекам тянутся две черные полоски от потекшей туши. Чувствует себя полной скотиной. Она плачет. Из-за него.

— Господи, я знаю, — Алекс тянется ближе, охватывая ладонью её затылок. Глупое наваждение спадает. И только сейчас до него доходит абсурдность сложившейся ситуации. Она не заслужила такого эгоистичного отношения к себе. Что он творит?! В висках стучит кровь. Она такая маленькая, такая беззащитная. Стоит перед ним, стараясь прикрыться руками, пока он гладит её по голове. Снова стесняется. Алекс тянет руку и пропускает сквозь пальцы её мягкие волосы. Целует в уголки крепко сжатых век, ощущая на губах соленость, дотрагивается до кончика вздёрнутого носа, испещренного веселыми веснушками. Упирается лбом в её лоб.

— Тогда почему говоришь мне эти гадости? — Едва слышно шепчет Агата. Его сердце так громко стучит, что она слышит эти гулкие звуки.