Страница 4 из 25
- Виола, но это же совсем просто! – восклицает он после третьего круга объяснений.
- Это тебе просто, - бурчу я, протыкая график автоматическим карандашом. – Не все же такие умные.
Между прочим, Дамиану потребовалось ровно три дня, чтобы наладить между нами связь, пока я здесь учусь. Наверное, не стоит удивляться – он же, говорят, очень одарённый маг, восходящая звезда демонологии, и всё такое. Но когда я пришла однажды домой и нашла его в моей комнате радостно копающимся во внутренностях моего ноутбука… Не то чтобы я удивилась, но именно в этот день мне нужно было готовить проект по английскому… А по закону подлости, собрать ноутбук обратно нормально Дамиан не смог: он сделал это, кажется, три раза, и всё время одна-две нужных детали или терялись, или оставались лишними. А на папином компьютере, конечно, не был загружен нужный мне словарь…
Ну так вот, возвращаясь к теме внешности. Дамиан меня расколдовал, и я теперь красавица. Папа ещё как-то меня узнаёт, мама тоже, про Роз вообще молчу. Дамиан, естественно, в этом же списке. А остальные о-о-очень удивляются, если узнают, что я – это, хм, я. В связи с чем возникла проблема: в школе папиного мира меня вот уже девять лет помнят и знают жабой. И в такое шикарное преображение за одно лишь лето никто не поверит. Так что мама вместе с моей крёстной посовещались и… Нет, не превратили меня обратно – не нужно так плохо думать о моих родственниках. Они только заставили меня снова казаться жабой. Всем, кто меня видит, и круглые сутки. Это теперь можно, раз проклятие Дамиан с меня снял. А ещё вроде бы они запечатали мою магию, но я об этом ничего не знаю, потому что у меня её и раньше не было (хотя мама с крёстной уверены, что теперь, когда проклятие снято, я стану нормальной феей – а нормальные феи неплохо колдуют).
Так что когда Дамиан вот так задерживает на мне взгляд… Не знаю, мне становится… странно. Я не привыкла, чтобы мной любовались. Я также не привыкла за собой следить. И я честно не понимаю, чем там Дамиан восхищается: уродливой жабой или всклоченной, не выспавшейся, растрёпанной феей?
- Виола, ты меня не слушаешь.
- Нет, слушаю. Просто это так скучно…
- Стыдись, - усмехается Дамиан, - мне потребовалось десять минут, чтобы решить все твои задания, а ты не можешь справиться с ними уже второй день.
Ну, допустим, не второй, а первый. И не очень-то я стараюсь. Скука!
Но мне хочется позлить Дамиана – а незачем хвастаться! И ещё очень хочется… Хочется его коснуться. Взять за руку, провести пальцем по щеке, взъерошить волосы… Но этого я ему точно не скажу!
- Да, да, я в курсе, какой ты умный и замечательный… Ну не моё это, все эти тангенсы-котангенсы и прочее, не моё, понимаешь!
- Виола, если твой отец хочет…
- Папа меня тиранит, - вздыхаю я. И грустно смотрю на график: он снова похож на лягушку…
- Виола, возьми себя в руки, - Дамиан ловит мой взгляд и не отпускает. – Зачем ты ноешь, тебе это совершенно не идёт…
Ответить я не успеваю.
- Это с кем это ты разговариваешь? – раздаётся за спиной, и я поскорее выключаю планшет.
Можно не смотреть – я и так знаю, кто это. Раньше я бы и вовсе прикинулась спящей, а заодно глухой и невменяемой. Раньше мне казалось, что не огрызаться, не замечать подначки – самый правильный выход. Обидчики устанут, им надоест – и они уйдут.
Не уйдут. Серьёзно – никогда не уходят. Я знаю, я была жабой шестнадцать лет.
Поэтому я поднимаю голову, оглядываюсь и широко улыбаюсь. Жаль, что все в классе уже привыкли к моей улыбке. А первое время ведь работало… Главное было – вытерпеть, пока они улюлюкать перестанут. А, и не вытащить у них что-нибудь из кармана длинным лягушачьим языком. Не то что бы я страдала клептоманией, просто люди обычно моего языка пугаются… Пугались. Феи – а я же теперь почти-фея – наверное, не едят комаров и не ловят мух… языком, да. Так что не доставать мне теперь у обидевших меня нехороших личностей всякие мелочи вроде фигурок героев аниме и комиксов, фишек с покемонами и ярких ручек. Признаюсь, ручки я оставляла себе. Особенно с пуховками сверху – они у нас в школе последний год были модными. Фурор произвела коллекция таких вот ручек, когда я на годовом экзамене по русскому разложила их на своей парте в ряд. Полагаю, пол класса узнали там свои любимые пуховки… И только учительница русского забрала свою.
- Что, Жаба, ботанишь? – хмыкает Большая Т, наклоняясь ко мне. Вообще-то её зовут прозаично – Таня. Но она крупная, как тролль, пухлая, как булочка, и вечно недовольная, как русичка. И да, она гроза нашего класса. Ей даже парни дорогу не переходят – в разных они с ней весовых категориях. Большая Т – человек суровый и неразговорчивый. Она без разговоров сразу в нос даёт.
- Что, и у тебя этот бред не идёт? – разочарованно сопит она. - Кто ж мне списать даст? – и вертит мою тетрадь, разглядывая график-лягушку.
- Кто б мне дал, - фыркаю я, но руку за тетрадью не тяну. Знакомый номер – а играть в лягушку-попрыгунью у меня сейчас нет настроения.