Ночь проснувшихся памятников

Город спал… Только желтые фонари, рекламные щиты да витрины магазинов переливались разноцветными огнями. И светофоры… Этим хоть бы хны: красный-желтый-зеленый, красный-желтый-зеленый… Улица вывела Саньку к набережной реки, и он сразу понял, в каком городе оказался. Потому что именно такие столбы - с торчащими носами древних кораблей - он видел в той самой книге, что листал сегодня дядя Леша. Санкт-Петербург… Ростральные колонны… Мальчик хорошо помнил название - в прошлом году мама проспорила целых два мороженных. Когда сказала, что он ни за что не выучит это слово. Гулко ступая по асфальту каменными кроссовками, Санька дошел до первого столба и нос к носу столкнулся с ожившими памятниками. Их было двое - женщина и мужчина. С виду на древнегреческих богов смахивают, решил Санька. Но оказалось, что ошибся.

- Махонький какой, - пробасил мужчина. - И черненький. Видать, пудостского камня не хватило - из чего попало лепили. Совсем обеднела страна, скоро из кирпича начнут памятники делать!

- Не хвастайся, Волхов, - укорила мужчину спутница. - Нехорошо происхождением хвастаться. Тебя как звать-то, малыш?

- Александр, - с достоинством представился Санька. По сравнению с огромными фигурами он и вправду казался крошечным.

- А меня Волга, - ответила женщина. - Этого хвастуна именуют Волховым, а еще двое наших - Нева и Днепр отправились по Васильевскому острову гулять.

- Так вы реки что ли? - удивленно спросил Санька.

- Мы аллегории, - улыбнувшись, ответила Волга. - По крайней мере, сами мы считаем именно так. Хотя некоторые называют нас божествами моря и коммерции. В общем, каждый видит в нас то, что хочет.

- И мы из пудостского камня! - добавил хвастун Волхов.

Санька неловко потоптался, не решаясь спросить о главном: как отсюда выбраться? Но Волга сама заметила колебания нового знакомого.

- Тебя что-то беспокоит, малыш? - участливо спросила она.

- Вы никогда не слышали о людях, которые…которые случайно попадают…то есть не засыпают в эту Ночь? - путано спросил мальчишка.

В ответ Волга успокаивающе погладила его огромной рукой по голове и сказала:

- Люди все спят, Александр. И проснутся только завтра утром. Не бойся ничего, гуляй по городу смело. Сегодня, кроме памятников, никого в городе нет.

Санька расстроено кивнул: утешила, нечего сказать. И, махнув на прощанье рукой, двинулся дальше. Через настоящую Неву на другой берег. Волга еще долго смотрела ему вслед, а Волхов даже не обернулся. Ну, конечно - он же из пудостского камня!

Неожиданно в ухе зажжужало, и невидимая девчонка, что сказала Саньке “пошли” в самом начале его пребывания в Петербурге, быстро затараторила:

- Пудостский камень добывается около поселка Пудость Гатчинского района Ленинградской области. Имеет свойства, которых нет у других отделочных материалов - меняет цвет в зависимости от освещения и погоды, принимая различные оттенки серого и желтовато-серого цвета.

- Эй! - позвал Санька. - Кто говорит?

- Википедия, - отозвалась девчонка.

- Какая еще Википедия? - удивился он. - А ну покажись!

Но в ответ в ухе раздалось только тихое девчоначье хихиканье. А потом стихло и оно. И как Санька не пытался заговорить с загадочной Википедией, она не отвечала ни на один вопрос.

На другом берегу, свесив в воду ноги, сидел бронзовый воин в древнем шлеме и тер свой меч песком и обломком кирпича. Воин как воин, таких в учебнике истории древнего мира полным полно было. Римлянин, подумал Санька. И снова ошибся.

- Здравствуйте! - обратился он к воину. - Меня зовут Александр, а вас?

Бронзовый воин оторвался от меча и с любопытством уставился на мальчика.

- А мы, оказывается, тезки! - весело произнес он. - Меня тоже Александром зовут. Александр Васильевич Суворов, бывший русский полководец, а нынче памятник. Я еще при жизни своего прототипа задуман был!

- Я, кажется, тоже, - вздохнул Санька. - А для чего вы меч точите?

- Не точу, а чищу, - отозвался Суворов. - Птицы загадили… А оружие, юноша, нужно в чистоте содержать. Даже если оно всего лишь бронзовое.

Неожиданно он замолчал и приложил палец к губам. В наступившей тишине Санька отчетливо услышал какой-то непонятный шум. Сначала слабый и едва заметный, затем все громче и громче и вот, наконец, на набережной показались странные создания. Не звери и не люди, они стремительно неслись по мостовой.

- Сфинксы, - пояснил Суворов и снова принялся чистить оружие. - Чижика-пыжика ищут… Сейчас поносятся-поносятся да отправятся Крузенштерну пакости делать. Так что пора мне на подмогу другу отправляться. Как русская пословица говорит? Сам погибай, а товарища выручай!

- А… - начал было Санька, но Суворов уже вскочил на ноги и стремительно направился по тому же мосту, по которому перешел Неву сам мальчишка. Легкий на подъем оказался этот Александр Васильевич Суворов, бывший русский полководец, а нынче памятник.

- Эй, Википедия! - вспомнил мальчишка. - А ты ничего мне не скажешь?

- Скажу! - отозвалась девчонка. - Памятник Суворову уникален тем, что стал первым крупным монументом, полностью выполненным русскими мастерами. Безо всякой иностранной помощи. Этому памятнику уже более двухсот лет. Правда, сфинксы значительно старше - им перевалило за три с половиной тысячи. Раньше они сторожили вход в храм фараона Аменхотепа III в Египте. Но во времена…

- Да я не про это! Я про то, как мне отсюда выбраться!

Но “не про это” Википедия разговаривать категорически отказалась.

Санька вздохнул и двинулся мимо суворовского постамента, туда, где находилось зеленое поле - нет-нет, не футбольное, а просто большой такой сквер - повернул направо и нос к носу столкнулся со странным гражданином, который вел под уздцы верблюда.

- Не подскажите, молодой человек, как мне пройти к Анне Андреевне Ахматовой? - спросил гражданин с верблюдом. - Говорят ее недавно поставили где-то на Шпалерной. Где это Шпалерная? Стыдно признаться, но я, столько путешествовавший при жизни, стал совершеннейшим постаментоседом.

- Я про Шпалерную не знаю, - развел руками Санька. - Скажите, а верблюд у вас настоящий?

- Ну, какой же он настоящий, юноша? - усмехнулся гражданин. - Каменный, конечно. Кстати, позвольте представиться, Николай Михайлович Пржевальский, географ и путешественник. А это мой верный верблюд. Без имени. А вас как величать?

- Меня Санька, - ответил мальчишка. - Послушайте, может, вы мне подскажите? Если человек вдруг не заснул и оказался сегодня на улицах Петербурга - и не просто оказался, а из другого города оказался - как ему обратно домой попасть?

В этот момент рядом с двумя памятниками…нет, тремя! мы чуть не забыли про верблюда…. послышались громкие шаги и остановился один из сфинксов.

- Где чи-и-ижик-пы-ы-ыжик?! - растягивая гласные, грозно спросило чудище. - Где наш хо-о-озяин?

Верблюд, улегшийся у ног путешественника Пржевальского, лениво поднял голову и плюнул. Да как точно плюнул! Прямо в глаз. Сфинкс взревел от боли - оказывается, памятникам тоже бывает больно - и попятился. А затем и вовсе развернулся и бросился бежать. Только его и видели.

- Ах, ты мой умница! - умилился Пржевальский верблюдом. - Нет, вы видели, молодой человек, какой умница?

- Видел, - подтвердил Санька. - Так как насчет моего вопроса?

- Ну, как… - склонил голову бывший географ. - Вопрос этот представляет чисто научный интерес, юноша. Насколько мне известно, ни одного случая бодрствования человека в Ночь проснувшихся памятников наукой до сих пор не зафиксировано. Ежели вам угодно будет выслушать развернутый ответ, то рекомендую обратиться к господину Ломоносову. Кажется, он живет за Невой, на Васильевском острове. Большой ученый, юноша, очень большой! А меня, уж вы извините, ждет встреча с Анной Андреевной. И где же эта Шпалерная, интересно мне? Хоть убей, не помню….