Страница 56 из 131
Старая волчица с выводком хотела перебежать дорогу, но не успела. Положив на вытянутые лапы острую морду, вытянулась в густой траве, глядя на тарантасы. Волчата, шевеля тонкими ушами, озирались и хватали друг друга зубами. Волчица мордой ударила одного из них и сердито заворчала. Волчонок тоненько заскулил и, отскочив в сторону, притих в траве. Вдруг что-то со свистом упало на землю и прикрыло зверька. Через секунду крылатый беркут взвился к небу, унося в острых когтях трепетавшего волчонка. Насторожив уши, захрапели кони. Отвлеченная конским запахом, волчица слишком поздно заметила, как хищник улетел с ее волчонком.
Сквозь сладкую, томительную дремоту Марфа слышала, как кучер проговорил, удерживая рванувшихся коней:
- Где-то близко волки.
- Коршун! Коршун! Зайца поймал! - закричал Доменов.
- Да это никак волчонок, - поправил его кучер, вглядываясь в улетающего беркута.
Неожиданно позади что-то треснуло. Авдей Иннокентьевич велел остановиться. Оказалось, вино перебродило в сладкой мякоти, взорвало арбуз и испачкало все в тарантасе. Авдей Иннокентьевич вылез. Отряхиваясь, ржал, как пристяжная лошадь. Ветошкин, очищая новый, пропахший водкой мундир, бранился.
Сумерками, когда начал накрапывать крупный дождь приехали в Шиханскую и остановились в доме атамана Гордея Туркова.
Всю ночь гости пировали.
- Делов тут у нас, Авдей Иннокентьевич! - размахивая вилкой с пельменем, говорил Турков. - Степановы мильонщиками стали, дома строят! А меньшой женится.
- На ком? Больно скоро! - настороженно спросил Авдей Иннокентьевич.
Атаман так распалил его богатством шиханских россыпей, что он готов был бежать к Степановым и немедленно расстроить свадьбу. "Моя-то по харе заехала, надо же было дурехе, - мысленно сокрушался Доменов. Он много пил и напряженно думал. - Глупо упускать случай! И дочь бы пристроил, и новое дело пристегнул. Из такого зятя можно веревки вить, можно ноги ему путать, когда брыкаться начнет".
- Кто невеста-то? - переспросил он Туркова.
- Вдова наша здешняя. Как будто ему, балде, девок не хватило, отвечал Гордей Севастьянович. - Вон у меня четыре крали, любую бери!
Турковские крали, окружив Марфу, щебетали, как сороки. Все они были рослые, с толстыми губами, высокогрудые, словно под кофточками было втиснуто по пшеничной булке. "Бойкие, глупые, сытые, - рассматривая хозяйских дочек, думал Авдей Иннокентьевич. - Если всех четырех запрячь в сабан, потянут..."
- Ить ни разу не намекнул Митька-то, что жениться собирается. Я бы ему живо сосватал. А то нашел... На вдове, говоришь? Кто ж такая? допытывался Доменов.
- Да это станичная наша, Липка Лучевникова. Голь перекатная. Мужа-то на японской войне убили, а она у свекра жила. Да Спиридон, подлец, снохачом, слышь, хотел заделаться... Ха-ха! Ну и маненько скандал получился... Ах, грехи наши тяжкие! С лица, конечно, воду не пить, но все же...
- Красивая, значит?
- Более того... уж очень в приятном теле...
Гордей Севастьянович, покосившись на жену, крякнул и расправил ладонью пестрые усы.
- Тэ-экс! - протяжно произнес Авдей Иннокентьевич.
Утром чуть свет он разбудил дочь.
- Собирайся. На Синий Шихан поедем.
- Мне-то что там делать? - попыталась возразить Марфа. - Я здесь с девушками побуду, за ежевикой пойдем.
- А родник-то ведь твоим именем назван. Забыла, ангел мой? Помолимся вместе.
Пришлось ехать.
Авдей Иннокентьевич не стал сразу осматривать прииск, а сначала подъехал к новенькому, еще пахнущему смолой домику Суханова. Здесь же помещалась и приисковая контора.
Кругом по буграм, как птичьи гнезда, лепились мазанки, сушилось белье, где-то пели и играли на гармонике, на солнцепеке копошились ребятишки. Знакомая картина!
Тарас Маркелович встретил старого приятеля деловито и сухо. Вместе когда-то бродяжничали по Сибири, но потом пути их разошлись. Авдей Иннокентьевич неожиданно и быстро разбогател. А Тарас все, что наживал, спускал.
Прошли в чистенькую горницу с белым, только что настланным полом. Пожилая миловидная женщина в синем сарафане, "из каторжных", как определил опытным взором Доменов, принесла кипящий самовар и, молча поклонившись, вышла.
- Ты что же, решил чаем меня наливать? - разводя руками, спросил Доменов. - Ведь сколько лет не виделись!
- Если хочешь, велю подать. Только меня не неволь, - хмуро сказал Суханов. Он сам заварил чай и поставил чайник на конфорку. На Марфушу бросил ласковый, изучающий взгляд. Было видно, что девушка ему понравилась.
Марфа смирно сидела в конце стола и тоже с любопытством рассматривала сурового и спокойного старика.
- Так и не выпьешь? - приставал Доменов, наливая себе третью рюмку.
- Ты, Авдей Иннокентьевич, знаешь мой характер. Чего же зря толковать. Уже лет пять как пошабашил.
- Вот и тебе бы бросить надо, - заметила Марфа.
- Кшы под стол, не твое дело, - огрызнулся Авдей Иннокентьевич. - У хозяев скоро свадьба. И там не выпьешь?
- Тебе и про свадьбу известно?
- Нашел чему дивиться. Весь город знает, что Митрий Степанов на вдове женится. Ради этого я и приехал.
Марфа удивленно посмотрела на отца и потупилась.
- На свадьбу, что ли, приглашен? - с иронией спросил Тарас Маркелович и сбоку посмотрел на покрасневшую Марфу.
- Свадьба-то как бы со слезами не вышла, - загадочно проговорил Доменов.
- Бывает и так. Только ты непонятное что-то говоришь.
- Пристав приехал следствие вести.
- Какое такое следствие? - Суханов поднял кверху клочкастые седые брови.
- Будто не знаешь?
Доменов усмехнулся, налил рюмку водки, выпил; прожевывая свежий огурец, продолжал:
- Кому твой молодой хозяин несколько пудов золота продал?
- А это уж его дело. Мы ведь тоже не знаем, куда и сколько другие продают. Значит, вот с чем ты приехал!
- Мое дело десятое... парня жалко... Дело-то Сибирью пахнет.
- Ежели уж судить, то тут надо копнуть всех промышленников, - веско заключил Суханов и замолчал. Он знал доменовскую ухватку - от него легко не отделаешься.
- Значит, Дмитрия Александровича судить будут? - встревоженно спросила Марфа.
- Ты, дочка, выдь-ка да погуляй на свежем воздухе, - вместо ответа сказал Доменов.