Цивилизация

— Ну папа, с вами же разве бывает скучно? То ты сам мне что-то интересное расскажешь или покажешь, то дядя Серёжа, то дядя Володя. Или дядя Велтур, или дядя Бенат. Там и пострелять с вами можно из винтовки или револьвера, и петарду бабахнуть…

— Ты уже бабахнул разок! — напомнила ему Велия, — Мало тебе того ремня, что ты за это схлопотал? — было дело на прошлой неделе, и всыпал я ему не за то, что взорвал, а за то, ГДЕ взорвал. В школе-то нахрена было, спрашивается? Неужели так трудно было дождаться поездки в Лакобригу, а там и попросить, и хрен бы я отказал, потому как один хрен там в кузнечном цеху молоты грохочут, и все давно к тому грохоту привыкли, а что интересно пацану чего-нибудь рвануть — что я, сам мелюзгой не был и не понимаю? Кто сказал, что нормальный мальчишка должен быть другим? Тем более, что и петарда-то — так, чисто сигнально-шумовая, ни разу не настоящий фугас. А уж линза зажигательная в поясном кошеле — ну, в годы моего детства если какой пацан не имел при себе складного ножика и спичек, то на него и смотрели все сверстники как на убогого, а реально не одни только хулиганистые сверстники, но и те самые взрослые, которые официально всей этой хулиганки как бы даже и не приветствовали…

— Что сам придумал, как и из чего сделать — молодец. Что правильно всё учёл, и сам цел, и никого другого не поранил — тоже молодец! Надеюсь, ты понял, Волний, что я совсем не за это тебя тогда высек?

— Конечно понял, папа! С тобой ведь даже и интереснее всё это проделывать, чем тайком самому — и показываешь всё, и рассказываешь.

— Ну так в Лакобригу вот как раз съездим на днях, там и постреляем с тобой, и петарды повзрываем, и что ты там ещё хотел?

— А со мной? — встревожился Ремд, отчего мы рассмеялись всей семьёй — типа, все в Лакобригу уедем, а его одного дома на слуг оставим? Или типа, Волнию дам свой револьвер стрельнуть, а ему ни хрена не дам?

— Ну папа, я же не только ради стрельбы и взрывов петард, — снова заканючил мой наследник, — Вы же не только на этих пустынных Горгадах высаживаться будете, но и в Африке, а там уж точно будет интересно.

— А почему ты решил, что мы непременно высадимся в Африке? — и ухмыляюсь.

— Очень просто, папа. О том, что Горгады очень сухие и почти без леса, ты и раньше говорил. О том, что деревья там надо поберечь, и для этого нужен тот земляной уголь, ты тоже говорил. Но ведь вы там будете строить пусть и небольшой, но город, и даже если жечь только земляной уголь, всё равно нужны деревянные балки. Что ж я, по стройкам не лазил и из чего дома строятся не видел? И этих балок понадобится много, и на строительные машины тоже нужно много хорошего дерева, а они громоздкие, и отсюда их везти неудобно. Ну и где вы возьмёте столько хорошего дерева, если не в Африке?

— Молодец, соображаешь! — одобрил я его дедукцию, — Но вот именно поэтому, Волний, я тебя взять в это путешествие и не могу. Не потому, что не хочу там с тобой возиться — всё равно ведь придётся позже, когда ты взрослее будешь, а потому, что будет опасно. Не плавание — оно почти всё вдоль берега, и не Горгады — они пустые, а именно Африка. Причём, главные опасности в ней — не те, о которых ты сейчас подумал. Не львы, не леопарды, не слоны, не носороги и даже не дикари. Мы будем хорошо вооружены, и если уж я сам без охраны там лишнего шага не ступлю, то и тебя без неё тем более никуда не выпустил бы. Главная опасность там — мелкая, невзрачная и малозаметная. Я ведь уже рассказывал тебе о нашем походе в стране за Морем Мрака за хинной корой? Там один человек погиб от укуса змеи, которую он не ловил и не дразнил, а просто не разглядел её вовремя в зарослях. Это только на картинках у дяди Серёжи опасные змеи показаны очень яркими и хорошо заметными, чтобы показать их характерные признаки понагляднее, а в жизни они бледнее и невзрачнее, и заметить их среди веток, да ещё и в полумраке густого леса, гораздо труднее. Даже взрослому и опытному человеку — тот финикиец вовсе не был зелёным новичком, но не повезло именно ему.

— Ну папа, нам же делали всем прививки от яда гадюки.

— От нашей здешней гадюки. Ну, от яда гюрзы или эфы эта прививка, конечно, тоже поможет — по крайней мере, ты теперь от их укуса уже не умрёшь, но болеть всё равно будешь — их яд хоть и такой же, поскольку они — тоже гадюки, но гораздо сильнее. А кроме гадюк там есть ещё и кобры, а у них яд совсем другой, и от него не поможет ваша прививка. Но и змеи не так страшны — можно целыми днями ходить, но так и не встретить ни одной. Малярия, которую называют ещё болотной лихорадкой, там тоже пострашнее здешней, а подцепить её можно от обыкновенного комариного укуса. Но если от малярии помогает отвар привезённой нами из-за Моря Мрака хинной коры, то есть в Африке ещё одна болезнь, от которой нет исцеления, а разносит её обыкновенная муха вроде нашего слепня. Вот от этих маленьких и невзрачных комаров и мух тебя не спасёт никакая даже самая надёжная охрана, и я не хочу рисковать без необходимости. А взять тебя с собой на безопасные, но скучные Горгады, но не взять с них в красочную и интересную Африку — разве это не было бы ещё хуже, чем не взять тебя с собой вообще?

— Я понял, папа, — он, конечно, насупился, хоть и честно старался не показать виду, — А на лодке мы в выходные хотя бы покатаемся?

— Как он себя вёл? — спрашиваю супружницу.

— Дома-то хорошо.

— А в школе?

— Ну папа, ну тёте Юле же всё равно не угодишь!

— Так, ясно. Ну-ка, рассказывай сам, чем ты ей на этот раз не угодил? Ты же понимаешь, что лучше будет, если я узнаю об этом от тебя самого?

— Понимаю, папа, — и тяжко вздыхает.

— Ну так и чего ты натворил?

— Ну, в общем, был урок истории…

Тут затрезвонил радиотелефон, и я кивком попросил Велию послушать, кому там не терпится что-то супер-пупер-важное нам сообщить, а спиногрызу говорю:

— Ты рассказывай, рассказывай, я весь внимание.

— Ну, тётя Юля меня вызывает и спрашивает…

— Максим, Юля тебя просит, — доложила супружница.

— Папа, я же начал уже рассказывать!

— Успокойся, чистосердечное признание тебе засчитано, — подымаюсь с кресла, иду к аппарату, усаживаюсь:

— Рассказывай, Юля.

— Макс, я тебе сейчас на твоего Волния жаловаться буду.

— Да я уж понял. Что он сделал-то?

— Ну, жертв и разрушений нет — физических, во всяком случае, а вот в учебном процессе он мне опять набедокурил. А всё ты, Макс!

— Об этом я тоже уже, представь себе, начинаю догадываться.

— В общем, на прошлом уроке истории я им про минойский Крит рассказывала. А сегодня вызываю его отвечать, а он…

— Ответил, что на минойском Крите жили минойские кретины?

— Естественно, хи-хи! Но это-то ладно, шутка как шутка, класс посмеялся, я не против. Но основы-то при этом ниспровергать зачем?

— Какие основы?

— Какие, какие… Каменные! Кносский дворец, между прочим!

— Так это ж разве он? Это всё проклятый Санторин наворотил, гы-гы! — отмазал я своего наследника от облыжных обвинений в разрушении этого шедевра минойского зодчества, — А потом ещё и землетрясения добавили. Ну и ахейцы, кажись, с дорийцами тоже между делом похулиганили.

— Макс, я же не об этом! — ответила Юлька, когда отсмеялась, — Я рассказывала детям, что дворцы были выстроены из монументальных каменных плит, а Кносский был самым великолепным из них, а твой идеологический диверсант сказал, что эти плиты на фасаде — тонкая облицовка, а внутри — мелкий бесформенный булыжник на глинистом растворе, из которого весь этот знаменитый критский Лабиринт на самом деле и построен.

— Ну Юля, это вообще-то правда. Что ты, сама фоток интернетовских не видела?

— Да знаю я об этом, Макс! Но детям-то зачем об этом говорить?

— А зачем им врать? Чтоб комплекс неполноценности перед "седой стариной" вырабатывался, от которого руки опускаются и делать уже ни хрена не хочется? Нет, ну ты-то тут, само собой, ни при чём, не от тебя эта дурацкая традиция приукрашивания и возвеличивания всего древнего пошла, но нам-то она на кой ляд сдалась? Да и так-то если разобраться, разве этой облицовкой Кносский дворец знаменит? Он знаменит размерами, фресками, ваннами и канализацией, и это что, хоть раз умаляется кладкой стен из этого бесформенного булыжника? Как умели, так и строили, и на том им спасибо — вон, до сих пор некоторые части стоят и не развалились, а когда новенький был, так и не было видно той кладки под облицовкой и штукатуркой с фресками. Ну так и смысл приукрашивать?