Наследство золотых лисиц

Император чуть заметно улыбнулся – у малышки явно врожденный дар убеждения. Что ж, посмотрим, что она умеет еще…

Глава 8

Лицом к лицу – первое столкновение

Император. Черный дракон. Как сказала бы воспитавшая меня Ози – жалкое зрелище. Красный – цвет разделенной страсти. Сизо-серый – оттенок принятого долга. И только черный достается нежеланным детям. Тем, кого собственные матери прокляли еще в утробе.

В народе бытует мнение, что лишь любовь может привести в мир нового высшего. В принципе – все верно. Любой рожденный дракон – дитя любви… своего отца-дракона. Желания и чувства женщины во внимание принимаются редко.

К сожалению, об этом мало кто знает. Как и об истинном значении всевозможных цветов, ношением которых столь гордятся выходцы из магических родов. Моя Ози любила повторять, что золотистый оттенок ее меха – не дань природе, а результат чистой и искренней любви. И Нэ, моя драгоценная солнечная Нэ, была такой же. Лисички Исэ никогда не предавали себя. Они любили жизнь и искренне радовались, разделяя ее мгновения с теми, кого ценили и берегли.

Настроение сразу испортилось. Мой лисенок золотым не будет.

И в этом виноват стоящий напротив мужчина. Красивый мужчина, кстати. Впрочем, на то он и дракон. Я перевела взгляд с темноволосого императора на его ярко-рыжего брата. А ведь в черном куда сильнее чувствуется порода: черты лица скульптурнее, взгляд уверенней и тверже. Да и эти глаза, серые, холодные… Мне они понравились гораздо сильнее озорных золотисто-карих глаз огненного. Баргил меня всерьез не воспринимал – смотрел лишь как на куклу человеческой породы. А вот император… он видел именно меня. Возможно, слишком юную, взбалмошную девицу, отказавшуюся опускать взгляд при появлении августейшей особы и теперь внаглую его разглядывающую. Он видел ту меня, какой я хотела в тот момент быть.

И – что скрывать? – нам обоим нравилось увиденное.

К счастью, додумать эту мысль до конца мне не дали – вмешался Ари. Небрежно потеснив меня, он вышел вперед.

– Ваше величество, прошу прощения, вы нас ошеломили. – Дядюшка ну просто образец вежливости – на первый взгляд. Вряд ли кто-то назвал бы его так, увидев его далекие от галантности действия по отношению ко мне. Он мне незаметно всю руку исщипал!

Пришлось вспомнить о правилах приличия и своем благородном воспитании. Поклон получился гротескным и неправильным, но как нельзя лучше подходил впервые очутившейся при дворе циркачке.

– Я понимаю. – Император чуть обозначил улыбку.

У меня зачастило сердце. Не от ослепительной красоты перед глазами (к счастью, я не падка на смазливые лица) – от тембра голоса, тягучего, околдовывающего. А ведь он даже не пытался очаровывать. Дракон. Не стоило забывать, что высшие просто не могут быть обычными.

– Благодарю за лестные слова. Ваше величество очень добры. – Дядя снова принял огонь на себя.

Что ж, я даже рада, что вести эту беседу придется не мне. Довольно и того, что император не сводит с меня глаз. Нет, не стану спорить: я именно этого и добивалась… Но все равно не по себе. А этот внутренний разлад непременно бы отразился на ведении беседы. Сейчас мне лучше молчать и не светиться.

– Мы явились, чтобы лично посмотреть на тот номер, что приготовила ваша племянница. И теперь с нетерпением ждем выступления. – Император продолжал неторопливо обмениваться любезностями с Ари.

Я привыкала к его голосу. Заставляла себя привыкать. Это не так уж и сложно, главное – поставить перед собой цель.

– Разумеется, ваше величество. Алияса готова. Мы ждем лишь музыканта, – с легко читаемой издевкой ответил Ари. Уж больно он любит дергать тигра за усы, проверяя границы дозволенного.

К моему удивлению, император принял и это. Хм, думала, он хуже контролирует себя. По крайней мере, необдуманные и поспешные действия в герцогстве Исэ говорили сами за себя.

– Господа, – через плечо бросил черный дракон, – поторопите музыканта. Он всех нас заставляет ждать.

Я с улыбкой наблюдала за внезапно воцарившимся хаосом. А ведь теперь речь идет не о каком-то ученике, а о личном маэстро правителя. Растем. Так, глядишь, и до придворной примы дорасту. Вот только подобная перспектива меня совсем не прельщает. Впрочем, ради достижения своих целей я готова побыть кем угодно: хоть циркачкой, хоть убийцей.

Что ж, посмотрим, что мне в итоге предложит его величество черный дракон.

Придворный музыкант появился в зале сравнительно быстро – его ученика нам с Ари пришлось ждать дольше. Им оказался уже довольно пожилой мужчина неопределенных кровей. Вряд ли при дворе оставили бы человека – наш век слишком короток, чтобы в совершенстве овладеть каким-либо навыком в достаточной мере.

– Маэстро, вы заставляете нас ждать, – все с той же несуществующей улыбкой пожурил пришедшего правитель.

Музыкант и не думал смущаться или оправдываться, вместо этого, приветственно кивнув императору, он проследовал в сторону скрытого ширмой рояля.

А ведь он даже не спросил, какую музыку я подобрала для танца!

Пришлось догнать его, а потом еще и применить весь свой дар убеждения, чтобы мою небольшую просьбу исполнили.

Но главное, что своего я все-таки добилась. Быстренько скинув за ширмой обувь, я натянула обновленные балетные тапочки, после чего подала сигнал маэстро – можно начинать.

Ну что, лисенок? Потанцуем?

Первые шаги на пальцах были неуверенными и осторожными. Это предполагал и рисунок танца, и чувство самосохранения – я не так часто вспоминала об этом своем умении, чтобы сразу бросаться в исполнение сложных элементов.

Впрочем, я зря наговариваю на свое тело – как любой хорошо настроенный инструмент, оно лучше знало, как действовать. Так что уже спустя пару минут я вплела в рисунок танца первое вращение. Обожаю балет. Понимаю, что для нашего консервативного общества подобное увлечение никогда не станет нормой, но эта чувственная грация движений бесподобна. Каждое па выверено, красиво и понятно. Танцовщица, даже находясь на сцене одна, может передать всю гамму чувств без слов. И при всей откровенности здесь нет пошлости и эротизма. Да, из-за элементов танца частенько обнажаются кое-какие части тела (что даже в страшном сне не представит ни одна из актрисок императорского театра – а ведь нравы в том заведении весьма вольные), но только абсолютно незнакомый с искусством идиот назовет балет вызывающей пошлостью.

Вот только легкую ткань юбки, скользящую сейчас вниз по моей ноге, провожают совсем не невинными взглядами. Не на такой прием я рассчитывала. К чести императора, в его глазах нет и тени жажды обладания – один лишь сдержанный интерес. Баргил и вовсе взирает на меня со скучающим выражением лица. И только во взгляде Рэджиса застыло столь искреннее восхищение, что это почти окрыляет.

И я снова меняю рисунок танца. Взглядом нахожу Ари и скольжу к нему. Здесь и сейчас мне хочется взлететь. Пусть не под самый купол, но хоть немного оторваться от земли. А дяде я доверяю – он сможет обеспечить необходимую поддержку. Ари меня понимает без слов – пусть он и не оценил мое увлечение этим северным искусством, но не раз наблюдал за уроками, а изредка и с исполнением парных элементов помогал. В общем, на дядюшку я могла положиться – во всех смыслах.

Прыжок. Я отрываюсь от земли, я лечу, нисколько не сомневаясь, что меня поймают, удержат и направят. В зале слышится напряженный вздох. Я улыбаюсь, прикрыв глаза и запрокинув голову к потолку. Ари держит меня уверенно и крепко – привычка к цирковым силовым поддержкам сказывается.

Он отпускает меня сразу же, как мои ноги касаются пола. И отступает. Уж Ари-то точно понимает, что здесь и сейчас сиять должна я. Но это не значит, что он не готов подхватить меня вновь – готов, в любой момент. Что и демонстрирует пару минут спустя, когда меня вновь охватывает бесшабашное желание взлететь.

И тут музыка обрывается – внезапно, без всякого перехода. А я понимаю, что все еще чувствую мужские руки у себя на талии, и лежат они по-собственнически властно. Ари бы так не делал. Дядюшка вообще отказывается видеть во мне женщину, считая малолетней соплячкой, по глупости влезшей во взрослые проблемы.