Страница 7 из 8
И, двигаясь по улице и не замечая её, он был сейчас с ними, находился там, в круге переливающегося света под чашей голографа, фактически вместо них, представляя себя на их месте, постигая эту глубину и божественное начало и одновременно и одномоментно изменяя свою внутреннюю сущность, даже не подозревая, эмоциональный взрыв, эмоциональный импульс, эмоциональный гейзер какой силы рвётся сейчас из него на свободу, словно ослепительный луч прожектора, разрезающим конусом света устремившийся в тёмное нависшее небо...
Даже эмооса, который уже покинул капсулу, безошибочно вычислив Лёву из тысяч существ внизу по небывалой эмоциональной насыщенности, на миг ослепил этот эмоциональный луч, бьющий из Лёвы с невероятной силой, да только для эмооса он был словно живительная влага для иссохшейся и растрескавшейся почвы.
Захлёбываясь от наслаждения, эмоос тут же начал впитывать в себя мощные эмоционально-чувственные потоки, что исходили от Лёвы. Впитывал, как пересохшее русло впитывает в себя без остатка долгожданную воду после обильного благодатного дождя. И под их воздействием и напором полностью и окончательно раскрылось и заняло своё доминирующее положение его женское начало, а потом, в мгновение ока, под эмоциональными импульсами Лёвы произошёл последний качественный скачок, и эмоос целиком стал женской особью. Она тут же ускорила движение к источнику небывалого эмоционального взрыва, чтобы полностью вобрать в себя его энергию, впитать всю эмоциональную волну без остатка, до самой последней капли, и на её несущем гребне зачать в себе новое поколение, насыщенное иными, ранее не ведомыми эмоциями (человек сказал бы - свежей кровью), чтобы затем, появившись на свет, поколение это смогло бы со временем полностью преобразить, обновить и заново перестроить распадающееся сейчас на части, погружающееся в себя, как в нирвану, угасающее, деградирующее Ши-дарское сообщество, живущее и питающееся за счёт эмоций. Всё, что мешало выполнению данной миссии, и ради чего, собственно, эмоос и прибыл сюда из далёкой чужой вселенной, было безжалостно отброшено вон.
Она полностью раскрыла своё лоно и с максимальной нагрузкой задействовала все свои эмовекторы, даже резервные, в доли секунды превратившись как бы в гигантскую ненасытную "губку", впитывающую в себя чужие, неведомые эмоции, даже не задумываясь при этом, какой непоправимый вред она наносит чужеродному организму, явно не готовому к подобному контакту. Просто в её мире такой уровень эмоциональных "калорий" когда-то считался обычной суточной нормой. Но то было когда-то.
Продолжая впитывать и вбирать в себя всю эмоциональную составляющую Лёвы, она даже успела испытать что-то вроде оргазма, смешанного с экстазом, настолько необычного и своеобразного, что всё в ней сжалось, затрепетало от ни на что не похожих ощущений, идущих от обнажённых и полностью раскрытых для восприятия стремительно вбираемых эмовекторами чувственных потоков Лёвы. На короткое мгновение она почувствовала себя сопричастной с чем-то поистине непостижимо-прекрасным в своём величии и бесконечно далёким по сути, но очень и очень близким по духу и восприятию. Она даже успела на время полностью проявиться здесь, прямо над Лёвой. Проявиться в этом мире, дающим её родине новую жизнь и веру в будущее, проявиться, чтобы завершить последнюю стадию - вобрать в себя ауру и остаточную биоэнергетику этого поистине богатейшего источника, но...
Но всё внезапно оборвалось. Всем раскрытым, ждущим и жаждущим естеством своим она вдруг прияла в ответ такой колоссальный эмоциональный разряд-импульс боли, ужаса и шока, что вся её эмоорганика мгновенно съёжилась, как лист в огне, а следующего импульса, в котором не осталось ничего, кроме всеобъемлющего отчаянья и тоски, невысказанной словами, с лихвой хватило, чтобы эмоорганика окончательно распалась и словно выгорела, как выгорает свеча до самого основания.
Человек сказал бы - не выдержало сердце.
У Лёвы оно перестало биться чуть раньше...
Когда он свернул на свою Волнер-стрит, в глубине его души всё продолжала звучать музыка, а перед глазами проносились видения божественного, бесподобного танго, доводящее отточенностью движений и изумительной грацией до умопомрачения. Душа пела от охвативших её чувств, а тело мнилось лёгким, невесомым, готовое, казалось, вот-вот устремиться в неведомую даль, когда неожиданно вдруг что-то случилось с его головой и сердцем. Он покачнулся, инстинктивно схватился за грудь и едва не упал - такая слабость и головокружение охватили его. Ему вдруг показалось, что голова стала звеняще пустой, а из груди, прямо из сердца бьёт неудержимый, болезненный фонтан света, и вместе с ним его кружит, вертит и засасывает в такую чудовищно-разверстую воронку, что внутри него мгновенно всё опустошилось, будто невидимый, но ощутимый смерч невиданной силы высосал все его чувства, мысли и эмоции без остатка, до самого донышка. И ещё ему показалось, что одна из звёзд вдруг сорвалась с небес и совершенно необъяснимым образом превратилась неожиданно в вытканную из ажурного серебра огромную красивую бабочку с трепещущими прозрачными крыльями, сквозь которые проглядывало ночное небо с мерцающими рисунками созвездий. Бабочка смотрела на него почему-то вполне человеческими, слегка раскосыми глазами, в которых отражалась сама ночь со звёзднооким небом. Лёва успел удивиться, почему у этой прекрасной бабочки человеческие глаза с мерцающими рисунками звёзд, пока на последнем вздохе ему не открылось, что это и не бабочка вовсе, а неземной красоты женщина, недоступная и величественная, неуловимо похожая на ту, в танго, но не естеством своим, а той неуловимой грацией, пластикой, отточенностью форм и самим движением изумительного тела. Всё это открылось и прочувствовалось им с последней отлетевшей искрой озарения, что дарует сознание перед вечной тьмой и забвением...
Он рухнул замертво и уже не видел, как истончились, истаяли и растворились прямо над ним в ткани мирозданья огромные невесомые крылья, и отчетливей проступила ярко-звёздная перемигивающаяся россыпь.
Через минуту слабый ветерок принёс лёгкую серебристую пыльцу (всё, что осталось от эмооса), в темноте похожую на пепел, и прикрыл ею, словно невесомым саваном, тело Лёвы, лишь не коснувшись лица с широко раскрытыми глазами, невидяще устремлёнными туда, в просеребрённое небо. Он пролежал так до утра, безжизненно раскинув руки, словно собираясь это величественное небо обнять...
...Ранним серым утром, по иронии судьбы, первым на него наткнулся водитель большегрузного мусоровоза. Он, как и положено, вызвал полицию, потом давал показания, в основном сведшиеся к пожиманию плечами, был отпущен и благополучно отбыл на свалку Западного округа вываливать слежавшийся мусор. Через полчаса водитель уже позабыл о неприятном инциденте, занятый работой, и вспомнил о мёртвом парне, лишь возвращаясь обратно. Здесь уже никого не было, да и как иначе? Какой-то бродяга, таких за ночь с десяток находят - громадный мегаполис делал очередную отрыжку. Проезжая мимо, водитель покосился на то место, припомнил странно умиротворённое лицо мёртвого, поёжился, сплюнул, пожелал себе хорошего, без каких-либо ЧП, дня и выкинул всё из головы.