Джедаи в Хогвартсе

- Гарри, - строго сказала Гермиона, когда они остались одни в пустом классе. – Не думай, что я ничего не понимаю. Учти, кроме «Прорицательской», есть еще и министерство.

Изумрудные глаза Гарри почему-то напомнили ей одно проклятие, которое никогда не напоминали раньше.

- Им мы сделаем предложение, от которого они не смогут отказаться, - пообещал Гарри. – Ты можешь найти Риту Скиттер и привести ее сюда? В «Прорицательской» очень хотят увидеть и мое интервью.

Энакин Скайуокер всегда знал, что девушка, которая не испугалась василиска и дементоров, не говоря уже о драконе и гиппогрифе, не испугается и Темной Стороны.

- Хорошо, - решительно сказала Гермиона. – Когда она тебе нужна?

========== Энакин Скайуокер и Нелегкая Жизнь Учителя ==========

Оби-Ван сидел у камина и читал волшебную прессу. Обычно он переворачивал газету и начинал со спортивной секции. Магистр Йода позеленел бы до изумрудного оттенка, если бы узнал, что магистр Кеноби использует Силу в том числе для того, чтобы выигрывать на тотализаторе. А уж от ответа «А что мне, жить на джедайскую зарплату?» магистр Йода вполне мог отчалить в Силу раньше времени. Но в этот раз Оби-Ван начал читать с передовицы.

- Энакин, - окликнул он бывшего ученика, - ты «Прорицательскую» сегодня читал?

- Пусть Гермионка читает, - отозвался Энакин с дивана. – Она там теперь типа выпускающего редактора. Совы ее меня достали, летят к ней как намагниченные. А ведь я ей говорил, что еще надо бы взять почту и телеграф. И свои порядки там навести.

- А ты почитай свободную прессу-то, - посоветовал Кеноби. – Массовый побег из Азкабана – это тебе не эвок начхал.

Энакин встал и заглянул учителю через плечо.

- Противник рассчитывает на грубую силу, - сказал он воинственно. – Это зря.

- Слушай, - Кеноби сложил газету и посмотрел на Энакина, - можно с тобой поговорить серьезно?

- Конечно, - ответил Энакин, - нет.

- Вы чем-нибудь непростительным с Гермионкой занимаетесь?

- Ты такие вопросы задаешь, дядь Обик, неудобно отвечать, - Энакин по-прежнему был настроен шутливо.

- Напрасно не занимаетесь, - Кеноби определенно решил вызвать бывшего ученика на серьезный разговор.

- Дядь Обик, - сказал Энакин, садясь на ручку второго кресла, - ты что, совсем обалдел? Ну фехтовать ее учу, медитировать, использовать Силу без палочки, иногда кидаю мимо нее Авадой, чтобы звука не боялась. Ты вообще думай, что говоришь – из шестнадцатилетней девчонки делать боевую машину. На кой ситх?

- Будет война, Энакин, - мрачно предрек Кеноби, а такие его предсказания всегда сбывались. – Начинайте непрощенку, пока не поздно.

- Да разрулим как-нибудь с тобой вдвоем, - Энакин не хотел признавать правоту учителя. – У Дамблдора есть его люди. Есть авроры, ранкор их задери!

- Энакин, ты помнишь, зачем ты стал ее учителем? Никто ни с какими драными аврорами воевать не будет. Гарри, она, их друзья – бить будут по ним.

- Оби-Ван! – наконец вскипел Энакин. – Я с тобой на эту тему не хочу разговаривать и не буду! И с Гермионой об этом не говори, понял?

Энакин вышел, хлопнув дверью, словно шестнадцатилетний падаван, уязвленный мудростью учителя. Кеноби взял другую газету, но так ее и не открыл. Он смотрел в огонь.

До рождественских каникул оставалось чуть больше недели, когда Оби-Ван и Энакин обнаружили в своем классе странные зеленые ветки с белыми ягодами, плавающие в воздухе на расстоянии чуть более двух метров от пола.

- Кому-то очень хотелось их сюда повесить, - заметил Кеноби, смотря на ветки как сапер на растяжку. – Я защиту ставлю невсерьез, но все же не совсем детскую.

- Это омела, - сказал Энакин, вылавливая новое слово из мыслей школьницы, идущей по коридору метрах в пятидесяти от их класса. – О-ё-ёёёёй! Да пребудет с вами Сила, учитель! – с этим официозным прощанием Энакин скрылся в лаборантской.

На первом уроке был необычно оживленный седьмой курс. В конце урока Энакин услышал какую-то возню, хихиканье и аплодисменты, и через несколько секунд в лаборантскую ворвался растрепанный Кеноби.

Оби-Ван Кеноби не боялся Темной Стороны, смерти, шквального огня и превосходящих сил противника. Но сейчас он был глубоко потрясен. Несчастный магистр выпил из чайника добрый литр воды, кое-как пригладил волосы и рухнул на стул. Энакин просканировал Силу и мысли выходящих из класса учеников и чуть не засмеялся в голос.

- Дядь Обик, я потрясен твоей верностью Кодексу, - издевательски сказал Энакин.

- Ситх меня дернул под эту ветку подойти, - выдохнул Оби-Ван.

- Ну это не могло быть так прям ужасно, - произнес Энакин тоном старшего брата.

- Да они там втроем стояли! Не говоря уже о зрителях.

- Ну и ты? – Энакин все еще сдерживался, чтобы не сползти под стол.

- А что я, я краснеть и отворачиваться должен был? – ворчливо ответил Кеноби. – Ситх их молнией убей! Какая же распущенная здесь молодежь!

- А насколько именно распущенная? – ехидно спросил Энакин сквозь смех.

- Мне тебе схему нарисовать? – огрызнулся Кеноби. – Пойди вон на следующий урок и проверь, на нем шестой курс. Не хватало только с Дамблдором объясняться из-за их хулиганства.

Энакин благоразумно обходил ветки омелы весь урок, а под конец даже проявил крайнюю нечуткость к несчастью девушки, у которой порвался рюкзачок под одной из веток.

- Командир, разрешите неуставной поступок, - внезапно шепнула ему симпатичная брюнеточка из Армии Дамблдора, и Энакин вспомнил, что он-таки был среди форс-юзеров, причем с необычными способностями.

Ветка омелы, которой только что не было в радиусе двух метров, почти лежала у него на голове. Оби-Ван рассмеялся в Силе с некоторым злорадством. «Я не ты, и не страшусь Темной Стороны!» - нагло ответил Энакин, хотя раньше ему Темная Сторона в таких случаях не вспоминалась.

Класс одобрительно взревел, словно Энакин поймал на чемпионате мира решающий снитч тем же манером, что и Гарри на первом курсе. Ощущения были чем-то похожи на трепетание золотых крылышек, но намного мягче и игривее. Ситх их задери, дейстительно чертовски распущенная молодежь! Неизвестно зачем Энакин взглянул поверх обнимающих его рук на дверь…

Если бы Энакин не знал наверняка, что учитель всегда покроет все его грехи и никогда его не подставит, а также что Гермионка точно не умеет переговариваться в Силе, он бы подумал, что Кеноби решил помочь им с переходом к непрощенке. Такой ярости вполне хватило бы, чтобы выбить из лорда Вольдеморта все восемь жизней, а лорда Сидиуса вообще порвать в клочья. Взмывая вверх среди исчезающих в огненных облаках веток омелы и отбивая летящие в него заклятия, Энакин подумал, что будь воплощение Темной Стороны всегда таким дьявольски прекрасным, он бы стал ситхом без колебаний.

Шестой курс вылетел из класса в облаке боевых заклятий как пробка из теплого шампанского. Ссылки на таинственные английские обычаи и практикум по Империо Энакину не помогли.

- Дядь Обик, - крикнул Энакин в Силе, отбивая невербальный Легилименс, что было теперь уже совершенно незачем, - если подслушаешь, разделаю тебя как графа Дуку.

Объяснение в любви под прицелом всегда было коронным Скайуокеровским номером.

- Ладно, на сегодня свободен, - сказал Кеноби в Силе, уловив по одному ему известным колебаниям Силы, что Энакин прощен. – Сейчас я для нее какую-нибудь отмазу на остальные уроки накалякаю.

Большая половина Ордена считала, что Оби-Ван и Энакин были самым опасным из всего, что случалось с Орденом, включая клонические войны. Энакин всегда считал, что ему невероятно повезло с учителем.

Когда Энакин нес смеющуюся счастливую Гермиону через сугробы к Хогсмиду, он вдруг вспомнил о никогда не оставляющем его подрагивании меча на поясе. «Еще неделю, - подумал Энакин как в далеком детстве на Татуине, когда он каждое утро жадно пытался урвать крохи сна, - еще хотя бы эту неделю».