Страница 40 из 43
Впрочем, решение одной проблемы повлекло за собой следующую. Чем ближе было время полетов, тем больше времени уходило на подготовку к ним, что стало сказываться на дипломной работе. Гагарин начал отставать от графика. По этому поводу его даже вызвал на разговор заместитель директора техникума Вадим Георгиевич Филиппов (тот самый, который в прошлом году, пользуясь отсутствием Родионова, дал разрешение «индустрикам» на поступление в аэроклуб) и заявил, что если Юрий не нагонит, то будет отозван из аэроклуба. Гагарину пришлось подналечь. Рассказывают, что он похудел, осунулся. Некоторые подшучивали над ним: «И гагары тоже стонут…» И всё же он справился.
В марте и апреле аэроклуб проводил так называемые командирские полеты для тренировки личного состава. Юрий в то время за старательность на теоретических занятиях был назначен старшиной группы. Летчик-инструктор Дмитрий Павлович Мартьянов (он, кстати, был всего на два года и восемь месяцев старше Гагарина, поэтому быстро с ним сдружился) пригласил курсантов поучаствовать в этих полетах пассажирами в свободной кабине («вместо балласта»). Впоследствии он вспоминал (цитирую по интервью 4 февраля 1983 года): «Юрий одним из первых полетел со мной на командирских полетах. Полет он переносил хорошо. Чувствовалось, что ему хочется почувствовать нагрузки в полете. Он любил большие перегрузки, и, когда я стал доверять ему управление самолетом, он быстро освоил технику пилотирования».
Май и июнь 1955 года оказались самыми трудными месяцами для Гагарина. Время спрессовалось. И именно тогда Гагарин принял окончательное решение о том, куда ему двигаться дальше. Судите сами.
С 3 по 9 мая в техникуме комиссия по распределению занималась назначениями молодых специалистов. Литейщикам предлагали работу в десяти краевых и областных управлениях трудовых резервов, причем отличники имели право выбирать место назначения раньше остальных. Юрий Гагарин был в их числе, но от привилегии отказался, заявив: «Выбирайте, ребята, а я решил стать летчиком». В результате он получил направление в далекий Томск, в 71-е ремесленное училище. Но, как мы теперь знаем, туда не поехал.
В мае были назначены прыжки с парашютом на спортивном аэродроме в поселке Дубки (Саратовская область). Дату несколько раз переносили из-за плохой погоды, и всё равно Гагарин каждый раз ездил туда, боясь пропустить этот обязательный этап перед получением официального допуска к полетам. Для этого надо было вставать в полночь, ждать служебного автобуса у ограды аэроклуба, приезжать на аэродром к трем часам ночи и рассчитывать время так, чтобы к девяти утра вернуться в техникум. Однажды Гагарин проспал автобус, разбудил учащегося Храмова, который заведовал техникумовским мотоциклом, и попросил его подбросить на аэродром – они быстро доехали, но прыжки снова не состоялись.
18 мая Юрий получил наконец-то возможность прыгнуть с парашютом. За впечатлениями лучше всего обратиться к воспоминаниям самого Гагарина, изложенным в книге «Дорога в космос» (1961):
«На аэродром поехали с нами и девушки – студентки Саратовского техникума. Им тоже надо прыгать. Смотрю на них, а они бледные, растерянные. Неужели и у меня такой вид? Девушки подшучивают:
– А ты почему такой спокойный? Наверное, уже не раз прыгал?
– Нет, – говорю, – впервые…
Не верили мне девчата. И только когда мы стали надевать на себя парашюты, убедились, что я не лгу. У меня не ладилось дело с лямками и карабинами так же, как и у них. Непривычно было. Сзади большой ранец с основным парашютом. Спереди тоже ранец, поменьше, – с запасным. Ни сесть, ни встать, ни повернуться… Как же, думаю, обойдусь там, в воздухе, со всем этим хозяйством? Оно как бы связало меня по рукам и ногам…
С детства я не любил ждать, особенно если знал, что впереди – трудность, опасность. Уж лучше смело идти ей навстречу, чем увиливать да оттягивать. Поэтому я обрадовался, когда после первого „пристрелочного“ прыжка Дмитрий Павлович [Мартьянов], выкрикнул:
– Гагарин! К самолету…
У меня аж дух захватило! Как-никак это был мой первый полет, который надо было закончить прыжком с парашютом. Я уж не помню, как мы взлетели, как По-2 очутился на заданной высоте. Только вижу, инструктор показывает рукой: вылезай, мол, на крыло. Ну, выбрался я кое-как из кабины, встал на плоскость и крепко уцепился обеими руками за бортик кабины. А на землю и взглянуть страшно: она где-то внизу, далеко-далеко. Жутковато…
– Не дрейфь, Юрий, девчонки снизу смотрят! – озорно крикнул инструктор. – Готов?
– Готов! – отвечаю.
– Ну, пошел!
Оттолкнулся я от шершавого борта самолета, как учили, и ринулся вниз, словно в пропасть. Дернул за кольцо. А парашют не открывается. Хочу крикнуть и не могу: воздух дыхание забивает. И рука тут невольно потянулась к кольцу запасного парашюта. Где же оно? Где? И вдруг сильный рывок. И тишина. Я плавно раскачиваюсь в небе под белым куполом основного парашюта. Он раскрылся, конечно, вовремя – это я уж слишком рано подумал о запасном. Так авиация преподала мне первый урок: находясь в воздухе, не сомневайся в технике, не принимай скоропалительных решений».
Тут остается добавить, что трехместный «По-2» («У-2СП»), с которого прыгал Гагарин, пилотировал Егор Спиридоновым Суриков, читавший «учлетам» курс по материальной части самолетов, а инструктором был, как и сказано выше, Дмитрий Павлович Мартьянов.
Всё это хорошо, но от текущих занятий в техникуме Юрия никто не освобождал. Через два дня, 20 мая, он отдал свой дипломный проект на отзыв консультанту Цукерману, начальнику литейного цеха завода «Серп и молот».
23 мая вышел приказ № 33 по Саратовскому областному аэроклубу ДОСААФ: «О допуске курсантов-пилотов первоначального обучения к учебным полетам на самолете Як-18. Нижепоименованные курсанты-пилоты первоначального обучения, прошедшие врачебно-летную и мандатную комиссию, оформившие личные дела, а также сдавшие зачеты по теоретическим дисциплинам с оценками не ниже „хорошо“, прошедшие наземную подготовку по упражнениям первой задачи КУЛП – 1951 года и выполнившие парашютный прыжок, допускаются к учебным полетам на самолете Як-18 и закрепляются для летного обучения за инструкторско-летным составом аэроклуба». КУЛП-1951 расшифровывается как «Курс учебно-летной подготовки», разработанный в 1951 году. Наземные упражнения первой задачи для «Як-18» включали: проверку знаний авиационной техники, изучение инструкций по производству полетов и проверку знаний инструкции по пилотированию самолета.
Следующее упражнение, состоявшее в проверке техники пилотирования, должно проводиться в воздухе – на самолете с инструктором. Для того чтобы приступить к ним, Юрий должен был через неделю, 30 мая, отправиться в составе 2-го звена 6-й летной группы на аэродром «Дубки». Чтобы ничего не отвлекало от первых полетов, курсанты переводились на режим лагерного сбора, то есть поселялись в палатках посреди дубовой рощи, несли внутреннюю службу и готовили свою авиатехнику. Однако на июнь назначена защита диплома – ответственное мероприятие, требующее предшествующей напряженной подготовки с «подрезанием хвостов». Как оказаться в двух местах одновременно? Инструктор Мартьянов, который уже успел проникнуться проблемами Гагарина, согласился летать с ним в неурочное время – в часы, когда Юрий сможет приезжать на аэродром. Оставалось закрепить «особое отношение» в документе, и начинающий летчик написал заявление на имя начальника аэроклуба – подполковника Григория Кирилловича Денисенко, Героя Советского Союза, – с просьбой предоставить ему месячный отпуск для сдачи выпускных экзаменов и защиты дипломной работы.
Денисенко по этому поводу вспоминал (цитирую по статье Павла Мицкевича «Гагарин мог стать не летчиком, а литейщиком», опубликованной в «Комсомольской правде – Беларусь» 4 февраля 2015 года):«В то время был запрет брать ребят из других учебных заведений. После войны стране нужны были специалисты среднего звена – производство налаживать. Государство заплатило за обучение литейщика, его уже ждет рабочее место, а он в летчики идет. Пришлось парня отстаивать. Я увидел, что он стремится к цели. Почему ж не помочь? А по нему сразу было видно: хочет стать авиатором. Я сказал ему так: приходи, но только с красным дипломом. Тогда похлопочу. Пет – значит, останешься литейщиком. Потому что летчик должен быть грамотным. В авиации вообще не существует троек – только хорошо и отлично. Со знаниями на тройку в воздухе делать нечего. И Гагарин окончил техникум на отлично».