Страница 34 из 43
«Юрий пришел заблаговременно. Волновался наверняка, но виду не подавал.
Вскоре пришли В. Зубатое, А. Хайдуков, Е. Стешин, Р. Миронычева, В. Порохня и другие. Они подбадривали Юрия, желали ему успеха.
Диспут начался. Первое слово предоставили Гагарину. Юрий рассказал о жизни и творчестве Бориса Полевого, остановился на отдельных эпизодах „Повести о настоящем человеке“.
– Черты Мересьева типичны для советской молодежи, – подчеркнул Гагарин. – Борис Полевой продолжает традиции Николая Островского, утверждая пламенный девиз – „Через трудности к победе… Только вперед! Только на линию огня“. А предшественником их обоих я считаю Горького, утверждавшего, что в жизни всегда есть место подвигу. Все мы должны брать в пример пламенного Данко, Павку Корчагина, Алексея Мересьева, должны учиться у них бороться и побеждать.
Посыпались вопросы. Их было так много, что Гагарин едва успевал отвечать.
– Кто вам больше нравится: герой Войнич – Овод или герой Полевого – Мересьев?
– Овода, сильного духом и мужественного человека, я давно люблю, – ответил Юрий, – но Мересьева полюбил сильнее. Он – наш современник, близок нам по духу и убеждению. Мне очень хотелось бы встретиться с Алексеем Петровичем Маресьевым, о судьбе которого рассказал в своей повести Полевой, и пожать его руку. Хорошо бы пригласить этого мужественного человека к нам в гости.
К сожалению, такая встреча в техникуме не состоялась.
По позднее Юрий Алексеевич встретился в Москве с Алексеем Петровичем [Маресьевым]. Встречался Гагарин и с Борисом Николаевичем Полевым».
В процитированном фрагменте легко увидеть вкрапления из книги Юрия Гагарина «Дорога в космос» и опять же идеализацию образа космонавта. Однако при этом мы можем вычленить и другое, по-настоящему важное, а именно – желание молодого человека соответствовать духу времени, поиск себя через равнение на старших товарищей, которые успешно справились с суровым жизненным испытанием, делом доказав свой патриотизм. Расскажу тем, кто не читал «Повесть о настоящем человеке» (1946), что Алексей Петрович Маресьев (прототип Мересьева) был военным пилотом-истребителем, у которого ампутировали обе ноги, но который сумел вернуться в строй и даже сбил несколько вражеских самолетов. Конечно, история Артура Бёртона из романа «Овод» (1897) американки Этель Войнич, которого так ценят романтически настроенные подростки, проигрывала суровой прозе жизни героического летчика, настоящего патриота своей советской родины.
В дальнейшем кружок при участии Гагарина устраивал диспуты о Максиме Горьком, Льве Толстом, Николае Чернышевском, Владимире Попове. Члены совета кружка обязаны были вести дневник, и в нем сохранились записи, сделанные Гагариным:
«Вчера, 5 марта 1953 года, провели литературную викторину. Цель ее – проверить знания и интерес к русской классической литературе, привлечь к участию в ней как можно больше ребят.
Викторина выявила наш интерес к художественной литературе. Многие показали хорошие знания. За лучшие ответы ребят награждали книгами. Я получил роман Н Островского „Как закалялась сталь“. Считаю, что такие мероприятия для нас очень полезны и нужны. ‹…›
Вчера, 15 октября 1955 года, смотрели в театре Карла Маркса драму Константина Симонова „Русские люди“. Перед нами проходили события Отечественной войны. Мы увидели окраину одного из южных городов, где немцы окружили небольшой отряд наших бойцов под командованием капитана Сафонова. Здесь каждый боец свято выполняет свой долг перед Родиной. На наших глазах быстро развивались острые, драматические события. Мы видели, как простые русские люди, вынужденно сменив мирные профессии на нелегкий и опасный труд воинов, в минуты тяжких испытаний проявляют чудеса героизма и мужества, силу характера, патриотизм.
С волнением смотрели мы, как совершают подвиги шофер Валя, совсем молодая девушка, военфельдшер Глоба, майор Васин (артист Г. Сальников).
С отвращением и ненавистью видели изуверства фашистских захватчиков. Но как ни бесчинствуют, ни зверствуют розенберги, краузе, вернеры, им не покорить советский народ.
Волнующая тема и яркая игра артистов захватила нас всех. Драму смотрели на одном дыхании. Когда закончилось последнее действие, театр взорвался от аплодисментов. Артисты вышли на сцену, и мы, не отпуская их, горячо аплодировали».
Обратите внимание, как называется пьеса Константина Симонова, написанная им в 1942 году. «Русские люди». Не советские, нет – русские. И снова подвиг, снова самопожертвование, снова предельный акт патриотизма.
Строки, написанные Гагариным в дневнике литературно-драматического кружка, выглядят наивными, но нужно помнить, что в том возрасте (девятнадцать лет) у него еще не было сколько-нибудь значительного литературного опыта, и он следовал тем шаблонам, которые давали ему учебники и уроки. Что касается гагаринского мировоззрения, то как бы мы ни относились сегодня к идеологическому диктату сталинской эпохи, нужно признать: самозабвенный патриотизм не имел тогда альтернативы, ведь мировая война де-факто еще не закончилась.
Глава девятая
Выбор пути
Книга учительницы литературы Нины Васильевны Рузановой «Юность космонавта» (1986) начинается с эпизода, который трудно признать достоверным. Процитирую:
«Осень в Саратове не так уж часто выдается теплой, солнечной. А в том памятном 1951 году оказалась именно такой. Природа словно задалась целью преподнести подарок саратовцам, не торопить их расставание с летом.
По-прежнему воздух был наполнен свежестью трав, деревья сохраняли пышный зеленый наряд. С Волги дул ветерок, разнося неповторимый аромат, который особенно ощущался в одном из любимых уголков отдыха горожан – парке „Липки“.
Воскресным днем мы с Марией Константиновной Юрьевой, тоже преподавателем Саратовского индустриально-педагогического техникума, гуляли по аллеям парка. Молодежи, в том числе нашим учащимся, нравилось проводить здесь свободное время: читать, слушать музыку.
Шли мы по тихой аллее и разговаривали на самые обыденные темы. Вдруг Мария Константиновна придержала меня за руку:
– Посмотрите, Нина Васильевна, вон туда, вправо. Видите?
Вглядевшись, я заметила невысокого юношу в форме учащегося нашего техникума, стоявшего перед скульптурой летчицы. Мы подошли ближе и, боясь потревожить паренька, замерли. ‹…›
Юноша, не замечая никого, продолжал внимательно рассматривать скульптуру. Но вот он словно встрепенулся, обошел монумент и торопливо зашагал к выходу из парка. Мы тоже направились туда. Выйдя из „Липок“, паренек быстро пересек улицу Радищева и вышел на перпендикулярную с ней – Сакко и Ванцетти. На ходу расправлял складки шинели, проверял, все ли пуговицы на ней застегнуты, ладно ли сидит на голове фуражка. Подойдя к техникуму, постоял немного, поправил воротник шинели и вошел в здание.
Это был учащийся Юрий Гагарин, в 1951/52 учебном году зачисленный на первый курс литейного отделения, в группу Л-11.
Через несколько дней я пригласила Гагарина в кабинет русского языка и сказала, что видела его возле скульптуры летчицы. Юрий поначалу смутился, потом, мягко улыбнувшись, сказал, как бы упреждая возможный вопрос:
– Да, Нина Васильевна, мне действительно нравится эта скульптура. Смотрю на нее, и невольно хочется отлить то же из металла. А еще… Еще мне кажется, что в монументе точно передано стремление человека совершить необычное. Знаете, я уважаю людей этой профессии – летчиков, завидую им… Если откровенно, Нина Васильевна, к небу я неравнодушен с детства. Помню, спрашивал: почему огромный тяжелый самолет летает, как птица, легко и не падает? Можно ли облететь на нем земной шар? Теперь-то не задаю этих смешных вопросов. Но один, наверное самый трудный, не дает покоя: как стать летчиком? Пока это лишь мечта…