Химик

В этот момент в палату открывается дверь, заходит очень красивая женщина брюнетка, лет сорока — сорока трех ни когда не угадываю с возрастом, и очень кого-то мне напоминает, но не могу понять кого, а за ней следом, как истинный джентльмен, придерживая дверь, Павел Кириллович, улыбающийся до ушей. От его вида просто невозможно удержать губы на месте, так же расплываюсь в улыбке.

— Солнышко мое, как у тебя дела, как себя чувствуешь? Мы прилетели вчера, и как узнали о том, что ты в больнице сразу сюда. — Он подходит ко мне, притягивая в объятия. Всегда его отношение и забота приносили сплошной позитив и счастье.

Отпускает держит за руки, а я вижу беспокойство в его глазах, держит небольшую паузу, видно собирается с духом, говорит:

— Машенька позволь тебе представить любовь всей моей жизни, — указывает на женщину, даже мысли с трудом признают возраст, ну уж очень она молодо выглядит. — Я искал ее полжизни, а мой сын даже не подозревает, как помог, отправив меня в клинику, где я встретил Марину. — Замолкает, делает глубокий вздох, что меня настараживает, уж слишком он волнуется, продолжает говорить:

— Это твоя мама…! Она не бросала тебя…! Твой отец спустя месяц, когда ты родилась, украл и отвез в другой город, скрыв от всех информацию, где искать. — Он смотрит мне в глаза и ждет моей реакции, а я чувствую, как меня начинает подташнивать, где-то на середине моего организма сталкиваются две волны — ледяного океана и кипящей лавы. Чувствую, ноги слабеют, в глазах мутнеет и сознание отключается.

В школьные годы много раз представляла себе, какой будет встреча с моей биологической мамой. Мечтала, как покажу весь свой накопившийся гнев и разочарование, за то, что так поступила со мной. А что теперь? Я не знаю, как реагировать, нет слов, высказать всю ту боль, как старье на чердаке, складирующую годами. Не знаю, что чувствую. Бушующим торнадо кружат мысли в моей голове, а злобы или ненависти нет.

— «Я что готова простить ее?»

Пытаюсь приоткрыть глаза, но тяжесть век заставляет задуматься — когда успела ресницы нарастить, знаю, что мне это не к чему, так как свои достаточно густые. — «О боже, о чем я думаю?»

Делаю еще попытку, и потихоньку, как поутру — щурясь и моргая от солнечных лучиков, приоткрываю глаза — картинка происходящего в комнате становиться ясной взору. Вижу, рядом с кроватью, сидит на стуле женщина, с которой минуту назад познакомил отец Кирилла, но как потом узналось, что проспала я два часа. Держит меня за руку, поглаживает так нежно, что в сердце начинает чувственно трепыхаться надежда.

Она поднимает свои очень красивые глаза на меня, в которых, как слайды мелькают: тревога, боль, забота, и я понимаю, насколько ей так же тяжело. Минут пять молча смотрим, друг на друга, изучаем, и вот оно, будто щелкает кто-то пальцами у носа, до меня доходит, кого она мне напоминает — мы очень похожи и эти зеленые омуты, которые в себе всегда любила. Скорее всего, так буду выглядеть в ее возрасте и я. Такие же черты лица и она тоже брюнетка, видимо блондинистую гриву я получила от отца. Главное, чтоб только это, не хочу быть похожа на этого мерзавца.

Приподнимаюсь, упираясь локтями в матрас, она тут же подкладывает подушку под спину, такая забота насыщает меня приятной благодарностью. Пытаюсь приоткрыть пересохшие губы, чтобы сказать, но не получается. Видя мой порыв, с тумбочки берет кувшин и наливает в стакан воды. Поит, и опять это чувство в груди. Как же давно не чувствовала маминой ласки. Искренняя забота и любовь может заставить забыть обиды прошлого. А как оказалось, она сама стала жертвой обстоятельств.

— Не переживайте. Все будет хорошо. Думаю, мы подружимся! — Говорю, чуть растягивая губы в улыбке. Пальцами сжимаю ее ладонь в приободряющем жесте.

Женщина начинает в ответ улыбается и ее взор увлажняется. Наклоняется ближе, берет мои руки в свои, сжимая еще крепче.

— Я так долго тебя искала! Последние два года надежда меня покинула. Смирилась с участью жить в одиночестве. Не смогла родить после пережитой трагедии. — Почти шёпотом говорит, а слезы капают на наши соединённые руки. Выпускаю свою ладонь, и нежно прикасаюсь к ее щеке, стирая влажные эмоции, говорю:

— Преллагаю начать жизнь с чистой страницы, будем узнавать друг друга. Я долго жила с мыслями брошенного ребенка, но сейчас, зная правду, уверена, забуду ненужное, и мы быстро наверстаем упущенное время.

Марина притягивает меня в объятия, словно лучшие подруги, которые давно не виделись, а теперь воссоединились, и водную дамбу прорывает у меня — гормон пролактин, который присутствует в организме каждой женщины, делает свое мокрое дело. Да, женщины мы такие женщины. Наш мир соткан из чувств и эмоций, мы всегда впечатлительнее и эмоциональнее сильного пола. Нам дан дар сострадания, отчего часто принимаем близко к сердцу свои и чужие беды и глубоко сопереживаем.

Дверь открывается и в палату входит Павел Кириллович с Петром Васильевичем. Некоторое время мужчины наблюдают за нами недоуменно, а потом вижу, как расплывается улыбка на лице Хисина, его глаза начинают сиять, излучая счастье.

— Мои девочки! Видеть вас со слезами радости, услада для старика. Мне теперь ничего не страшно. У меня есть продолжение. Я бессмертен! — Подходя к нам, говорит, одновременно сгребая нас в объятия, а мне уделяет особое внимание, хитро улыбаясь, задает вопрос:

— Солнце мое утреннее, почему я от врача узнаю, что стану дедом?

Можете догадаться, какое выражение приобрело мое лицо. Да, мой рот открылся без звуковых колебаний, а брови взлетели, натягивая лоб до затылка.

— Ну…, если честно…, я сама не в курсе, — смотрю удивленно на врача, он в ответ начинает виновато улыбаться, пожимает плечами, разводя руки в стороны — показывая, что не смог скрыть, качает головой, подтверждая мои догадки о беременности.

— Мария простите, хотел вам сказать об этом первой, но от Павла Кирилловича невозможно утаить какую либо информацию. Он мертвого поднимет из могилы, и заставит его говорить, — обескураженно выдает.

Марина охает, прижимает меня к груди, так крепко, что даже вздохнуть тяжело.

— Девочка моя, какая радость! Я мечтать не могла о таком счастье. Потеряла одного ребенка, а возвращаю сразу двух. — Вижу, как она счастлива, и это подкидывает в мое сердце столовую ложку гормона — серотонина.

Павел Кириллович грозит указательным пальцем, смеясь, говорит:

— Вы конечно еще те конспираторы, но от меня не утаить ни одной самой мелкой новости. Тем более, когда это касается моего сына и тебя.

Некоторое время мы радостно обсуждаем планы. Доктор инструктирует, как я должна питаться, какие витамины и лекарства от простуды пить, когда следующее посещение и УЗИ. Главная новость для меня, что могу уже через два дня вернуться домой, на что Хисин предлагает переехать в поместье, но я отказываюсь. Мне сейчас необходимо все обдумать — осмыслить новости и принять жизненные перемены. А главный вопрос — почему до сих пор не приехал Кирилл, неужели Джен его уговорила остаться с ней. Эти мысли заставляют защипать в носу и глаза наполняются слезами, но я не могу позволить себе рыдать сейчас. Тряхнув головой, сглатываю ком, натягиваю улыбку. Вот приеду домой и вволю наплачусь. А сейчас люди, которые окружили такой заботой, заслуживают ответные чувства. Я умею быть сильной, теперь не одна, мне есть о ком заботиться и кто позаботиться обо мне, и этому безумно рада.

Дом, любимый дом, правильно говорят — родные стены лечат, а еще домашние питомцы не дадут скучать. Вторые сутки, как вернулась, а у меня постоянные гости, уже привыкла к присутствию в гостиной посетителей, и это больше не напрягало. Как быстро человек привыкает к хорошему. Хотела побыть наедине, выплакаться, гормоны начали устраивать свою веселую вечеринку: то хочется рыдать, то улыбка не сходит с лица.

Хисин старший с Мариной каждый день меня навещают, наверно чувствуют мою тоску и печаль. Всегда на позитиве вызывают ответную реакцию. Марина мне рассказала о себе, что живет в Германии, была замужем но овдовела, усердно трудилась с мужем, и сейчас владеет одной из лучших кардиологических клиник в стране, и благодарна богу, что Павел Кириллович приехал именно в ее. Она уверена, что это судьба.