Страница 46 из 54
— Подслушивают, это когда что-то специально для этого делают. А вы даже не пытались разговаривать тихо. Подразумеваю, старейшины и сейчас использовали те же самые доводы. Лучше моя кровь, она выше цениться, чем у Силье.
— Вивиана, это все лирика, — решительно отбросив маску обаятельного мужчины, который очарован женщиной, несколько раздраженно проговорил Мидхир, — но мы с тобой росли в таких условиях. Так что мы не имеем прав жить для себя, как тот же ремесленник или солдат. Мы от рождения лишены собственной судьбы.
— Нет, Мидхир, это ты ее лишен, а вот у меня она есть. Иначе сейчас все было бы совсем по — другому.
— У меня и правда нет, — твердо глядя мне в глаза, прошипел он, — и не будет. Я родился править, развивать и защищать свой народ. Это они могут и должны любить, а мне, как правителю, это условие, чтобы зачать наследника не требуется. Подумай и ты о своем народе: он вымирает.
— Мидхир…
— А что ты так яростно смотришь на меня, правда глаза колет? Ты можешь сейчас выступать как благородный обличитель, но когда тебе кто-то что-то говорит, уже не нравится?
А кому бы это могло понравиться? Иногда мне кажется, что я стала слишком человеком. По крайней мере, раньше чужие эмоции меня не сильно трогали, потом что тщательно следила за своими.
— Выйдя за меня замуж, твой народ смог бы выйти из вакуума, многие создали бы семьи с эльфами. Да, драконов вы и правда, не родите, но продолжитесь хотя бы в нашей общей крови. Хотя бы подумай о благе для своих подданных.
Такое впечатление, что женщины моего народа — племенные кобылы, а я должна думать, как бы удачнее их скрестить с кем-то!
— Даже если бы я решила подумать об этом всерьез, то ничего бы не вышло.
— Почему?
— Дед лишил меня всех регалий.
Мидхир весело расхохотался:
— Это все ерунда и ты сама прекрасно об этом знаешь. Мы не так давно общались по кристаллу связи, и он знает, что ты жива и рад был бы все исправить, но не знает как. Твоему народу тяжело без своей княжны.
А вот это уже было более стоящей информацией, чем слышать о том, что я должна рожать эльфийскому правителю маленьких наследников.
— Так что ты скажешь?
Тон Мидхира снова неуловимо изменился. Ласково проведя по щеке, он тепло улыбнулся, блеснув жемчужно-белыми зубами:
— Вивиана… Я обещал всегда любить тебя и поверь, я от своих слов не отступался, чтобы тебе про меня не говорили. Скажи мне да, я не буду тебя торопить. Напротив, если ты хочешь поговорить с дедом, я подожду тебя из Дивногорья, пока ты будешь решать там свои дела.
Если в серых глазах, как в море, можно было бы утонуть, я бы сейчас это сделала. Не потому что жить без них невозможно, а чтобы не мучиться. Я ведь все это уже когда-то слышала, а что в итоге?..
«Он лежал у меня на руках и уже не силясь улыбаться, умирал. Для того, чтобы это понимать, не надо было быть одаренным врачевателем. Болезнь настигла его всего несколько дней назад, когда я приехала с учебы на каникулы к нему во дворец. Ох и закатил мне тогда деде скандал, чтобы я даже думать не смела о Мидхире. Говорил, что он продаст меня при первой же возможности. Что весь прославленный народ Туата де Данан не считается ни с чем, кроме собственной выгоды. И мне с моей наивной детской верой в искренность и порядочность у них в землях делать нечего. Но я все равно поехала, высказав деду все, что дума о его ограниченном мышлении и поторопилась к самому важному существу на свете. А когда я приехала, он уже умирал.
Врачеватели сразу сказали, что это неизвестная лихорадка и раз они, прозванные людьми духами природы, бессильны ему помочь, но никто не сможет. Отец Мидхира горевал спокойно, с достоинством осознавая, что никакие деньги уже не помогут. И позволил ему уходить… Не смогла с этим мириться только я. Может опять же в силу своего возраста или потому, что эта потеря была для меня первой и я просто не осознавала, что можно опустить руки.
— Мидхир…
— Вивиана… — слабо прошелестел будущий правитель лесного народа, — ничего не надо говорить, просто посиди рядом… Я вообще не хотел, чтобы ты приезжала и в тот день, когда Мидас, главный лекарь отца вынес мне приговор, я даже написал тебе прощальное письмо. Жаль ты не успела его получить, приехала вечером…
Ощутив обиду за подобные слова, я даже головой тряхнула, чтобы отогнать некстати лезущие мысли. Если я не так, кто в радости и горе, тогда вообще в чем был смысл всего этого? Неужели дедушка все же оказался прав?
— Ты меня разлюбил?
Белое, какое-то восковое, осунувшееся лицо Мидхира исказила гримаса боли. Внутренне ругая себя за глупость и эгоизм, я попыталась забрать часть его боли себе, но он отодвинул мои руки, прерывая, таким образом, контакт, так необходимый для подобной манипуляции.
— Глупая, я всегда буду тебя любить. Просто, я не хочу, чтобы ты видела меня таким слабым и беспомощным, эта боль: она только моя. Если боги решили выдать мне подобное испытание, то я пройду его сам.
Боги решили? Да они давно ушли, бросив все, что так долго создавали и. отобрав последнюю надежду…
Надежда.
Когда-то для лесного народа, людей и многих других рас надеждой были именно мы. Своеобразный мост между богами и живыми, опора и защита. Моя кровь перворожденного народа бесценна и сейчас, пусть все про нас и забыли. Я бездумно уставилась на свои запястья. Темно-бордовые родовые знаки, изящными линиями опоясывали руки вплоть до локтя и, повинуясь моему разобранному состоянию, пульсировали. Врачеватель был прав, я видела по медленно угасающим линиям жизни Мидхира, что ни магия, ни лекарства ему не помогут. Жизнь не берется из ниоткуда, ее можно только дать, добровольно. И я знала как. И клянусь, меня услышат ушедшие когда-то боги даже через плотные границы миров. Почему-то я твердо была в этом уверенна.
Мидхир продержится не больше часа, и если я хочу исправить ситуацию, действовать надо быстро. Конечно, любой ритуал должен обставляться по канонам, особенно если через него ты просишь помощи у кого-то более могущественного, чем ты сам. На поиски жертвенного камня из яшмовой породы и обсидианового ножа, уйдет больше суток. Такой роскоши у меня просто не было, так что буду действовать на свой страх и риск.
С усилием пододвинув ничего не понимающего Мидхира, на его же собственной кровати, я побежала на кухню за обычным ножом. Время было позднее, поэтому любопытствующих эльфов из дворцового персонала я не встретила. Туата де Данан с присущим только им эмоциональным размахом, готовились к новости о смерти самого молодого из четырех сыновей Верховного Короля. Трое из них, под чутким присмотром отца, давно правили своей частью разделенного по частям света народом. Горные эльфы, отстроившие великолепные подземные дворцы, не хуже, чем у маленьких ворчливых гномов, жили на востоке. Морские эльфы, предпочитавшие селиться на берегу Мирового океана и постоянно пропадать на кораблях в плавании, расположились на юге. Воздушные эльфы, обожающие полеты и птиц, освоившие архитектуру, которая парила над западными землями, вообще практически не общались в родичами. Мидхиру же прочили место правителя лесного народа, которому полюбилась северная природа. И он станет их королем.
На цыпочках, чтобы меня никто не увидел с длинным ножом для разделки мяса и не задался логичным вопросом, почему княжна Дивногорья разгуливает ночью в таком странном виде, я быстро проделала пусть обратно. Увидев меня запыхавшуюся и растрепанную, но почти счастливую, Мидхир явно хотел что-то спросить у меня. Но тут увидел то, зачем я ходила из-за ослабленного внезапной болезнью организма, добитый собственными переживаниями, тихо слег в обморок. На подобную удачу, я даже рассчитывать не смела. Теперь мне точно никто не помешает совершить самую отчаянную в своей жизни ошибку. Последнюю.
Раздевшись догола, я легла рядом с любимым. Слушая его такое родное, но прерывистое дыхание, я успокоилась: все идет так, как должно быть. Не зря в практике моего рода был записан ритуал, получивший название Дар Жизни. Совсем не зря. Мидхир протяжно застонал и времени на полную озвучку рунной формулы уже не было. Буквально взвыв в отчаянии к богу-первопредку Шешу и задней мыслью мстительно вторя, что если сейчас ничего не выйдет, я найду этого бога в посмертии и стану самым злым и не упокоенным духом. На этом я на выдохе резко вогнала себе в грудь нож и даже не почувствовав боли, потеряла сознание.