Страница 23 из 45
И прав Н.А.Бердяев, который, размышляя о познании объекта, пришел к выводу, что существует не объект, а «объективация», которая является проекцией, внешней манифестацией внутренней активности субъекта: «Объект – есть порождение субъекта. Лишь субъект экзистенциален, лишь в субъекте познается реальность» [31, с. 295]. Это высказывание у многих ученых может вызвать по меньшей степени недоумение, поэтому к нему надо добавить, что максимальным выражением «субъекта» является Единый (Принцип, Абсолют), что вытекает из положений адвайта-веданты о том, что только Он является единственной реальностью, а все многообразие, которое мы наблюдаем, как и мы сами, – только его периодические манифестации, относительная неполноценная реальность. Он – одновременно и Объект, и Субъект. А мы – субъекты этого мира теней, отделены от высшей реальности непрерывного бытия коконами личностных привязанностей, представлений и концепций.
Напомним, что, согласно индийской философской традиции, то, что остается неизменным в прошлом, настоящем и будущем, является истиной. И есть нечто, стоящее за этой Вселенной – некая истина, которая никогда не меняется. И религия означает обнаружение этой истины, ее проявление. Упанишады спрашивают: «Скажите мне, что есть такое, познав которое мы познаем все в этой Вселенной». И в ответе на этот вопрос заключается поиск Упанишад и поиск всей индийской религии – поиск вечной истины. Этот поиск включает два пути: внешний и внутренний. Те же самые Упанишады утверждают, что должно быть обретено знание двух типов: внешнее и высшее. Высшее знание – это то, с помощью которого вы познаете неизменное. Свами Вивекананда дает важное определение: «Религия – это проявление божественности, уже содержащейся внутри человека».
Будда, наверное, одним из первых среди великих мыслителей прояснил, что результаты наших представлений, мнений, идей, верований, т. е. нашего концептуального знания, выражаемого в религиозных или научных формах, сами по себе не так значимы, как то, что к ним приводит. А приводит к этим достижениям метод духовной практики и развития мышления. Если бы мы утратили все наши драгоценные научные достижения и их плоды, это не стало бы трагедией, пока мы владели бы методом, способным все это восстановить. Но утрата метода не компенсировалась бы всем обилием научных фактов и результатов, и мы оказались бы беспомощны [32, с. 39]. Как гораздо важнее вместо денег дать нищему хлеб и научить его выращивать, так и целесообразнее будет не просто передавать фаты и рецепты, а развить и воспитать способность к творческому самостоятельному и благородному мышлению.
Будда не говорил про объективность этой реальности, но указал, что «мир – это лишь то, что представляется как мир в нашем сознании». Он направлял внимание учеников не на материальный достаток, а на живой опыт постижения сознанием объектов внешнего и внутреннего миров: «Истинно говорю я вам, что внутри этого самого тела, хотя оно и смертно, и не велико ростом, но осознает и наделено умом, находится мир, и возрастание его, и убывание его, и путь, ведущий к уходу от него («Ангуттара-Никайя», II, «Самьютта-Никайя», I)». Таким образом, важно исследовать природу нашего чувственного восприятия и переживания и воспитать их, ибо ими порождается представление о материи. И, как отмечал О.Розенберг, сущность внешних явлений не предрешается, а чувственное и духовное коррелируют между собой, но друг к другу не сводятся, имея при этом общий источник, и «у древних схоластиков, согласно теории кармы, внешний мир <…> входит в состав личности» [цит. по: 32, с. 248]. Таким образом, буддизм и веданта друг друга взаимодополняют, если веданта говорит о вечном неизменном абсолютном Принципе, огненной основе сознания, его зерне, то буддизм сосредоточивается на временных, постоянно меняющихся его психических оболочках, окрашенных опытом, чувствами, познанием и всем тем, что составляет сознание.
Уместно отметить, что яркий выразитель идей адвайта-веданты Свами Вивекананда (1863–1902) своей короткой, но прекрасной жизнью и мыслями, вобравшими опыт многих веков индийской мудрости, преодолел кажущиеся противоречия буддизма и веданты. Он, так же как и Будда, разрушал иллюзии, выявляя истину, жизненно демонстрировал путь бескорыстного служения человеку как служение Высшему, как форму духовной практики и способ обретения утраченного единства всех людей. Он явил бесстрашный путь, подобный пути Будды, на котором состраданием и отрешенностью от всего личного разрушалась самость, раскрывая сердце, сияющее любовью и милосердием. Он понимал, что индуизм (религия Вед) не может жить без буддизма, как и буддизм без индуизма, ибо «буддизм не может выстоять без мудрости и философии брахманизма, так же как брамин – без Великого Сердца Будды» [33, с. 18]. Вивекананда сохранил метафизику, она была нужна для реализации его миссии, для объединения Запада и Востока, материи и Духа. В ней был важный для наступающих веков космизм и сочетались сокровища мысли Вед и Упанишад, торжествовала глубинная идея мощи и чистоты бессмертного Духа. Того Духа, который не сводим к формам знаний, к философиям, к интеллекту… Это тот Дух, который, согласно словам Христа, могут узреть только чистые сердцем. Поэтому и религия – это не книги, которые мы читаем, и не догмы, в которые мы верим, религия – это только то, что мы реализуем. «Религия – это наука духовного совершенствования» (Свами Локешварананда). Вивекананда создал Миссию Рамакришны, заложив в ее основание лучшие зерна веданты, буддизма и христианства.
Внутренние процессы, протекающие в нашем сознании, способны так его организовывать, что оно не только может познавать само себя и иные миры, но и менять их. Причем мощнейшим эволюционным инструментом этого познания и преобразования является мысль. В прошлые времена стихийно (медленно) или за счет импульсов духовных учений, исходящих от Учителей человечества (ускоренно), люди в большей степени изучали свойства своих внутренних инструментов познания и настраивали их, что было проявлено в религии, натурфилософии и искусстве. Потом, во времена Ньютона, в науке произошел перелом, когда духовное знание было принесено в жертву материальной стороне познания. Выход из этого тягостного состояния был отмечен в России в конце XIX – начале XX веков явлением яркой плеяды мыслителей-космистов. Сопутствовавшие этому эволюционному процессу социальные преобразования, революции и войны выявили два ярых враждующих начала, битва которых на земном плане разразилась на полях сражений Второй мировой войны, а потом стала переходить в сферы мировоззренческих противостояний сил прошлого и будущего, периодически разряжаясь локальными конфликтами в разных частях света. Ситуация в науке – ее основные открытия и их практические реализации – тоже стала отражением этих глобальных процессов и созвучала им. За последние полтора века совокупное состояние знаний человечества, обретя некую целостность, стремительно развило внешние инструменты, приборы и аппараты, дополняющие способности его органов чувств и разума, и стало мощно действовать в масштабах всей планеты и ближнего Космоса, в ноосфере.
Но разрастание механической машинной, а в наши дни уже и магической, наркотизирующей сознание людей и оторвавшейся от животворных духовных культурных корней цивилизации ведет к ее гибели, потому что нарушает законы космической эволюции. Временность этой непрочной, но весьма вредоносной техногенной оболочки очевидна, а ее распад чреват разрушениями геологического и космического масштабов, так как ее экспансией нарушено стихийное равновесие Земли, отравлены жизненно важные сферы планеты, включая ближайшие слои Тонкого Мира.
Но провидческий ум В.И.Вернадского прозрел неизбежность проявления высшей реальности через людей – носителей нового сознания: «В мире реально существуют только личности, создающие и высказывающие научную мысль, проявляющие научное творчество – духовную энергию. Ими созданные невесомые ценности – научная мысль и научное открытие – в дальнейшем меняют <…> ход процессов биосферы, окружающей нас природы.