Страница 13 из 23
Представляется важным понять, что такое «алхимическое тэхнэ», эта «способность-добродетель», как называли ее алхимики. Вот что пишет о сути алхимии Рене Геной: «… во все же мирах может активно действовать лишь тот, кто взошел на ступень „красной серы“, наименование которой указывает на сходство, для некоторых неожиданное, „науки о буквах“ с алхимией. И действительно, эти две науки, понимаемые в их глубинном смысле, есть по сути одна; и то, что они, та и другая, выражают, внешне, в разной форме, есть не что иное, как сама процедура инициации, которая тщательно воспроизводит процедуру космогоническую и есть тотальная реализация возможностей человека. Неизбежно осуществляемая через прохождение им тех же фаз, через которые прошло универсальное существование»[90]. Р. Геной предлагает рассматривать саму «внутреннюю» природу истинной алхимии – собственно психическую, если брать ее в самом непосредственном приложении, и духовную, если рассматривать ее в высшем смысле; именно в этом, считает он, и состоит ее значение с точки зрения инициатической[91].
В другом произведении Р. Геной отмечает: «… здесь было бы довольно трудно рассмотреть все различия между областью религии и инициацией, поэтому подчеркнем особо лишь тот факт, что любая религия всегда рассматривает человека с точки зрения его индивидуальности и не стремится вывести его за его пределы, тогда как цель инициации заключается в том, чтобы преодолеть индивидуальное состояние и обеспечить возможность перехода к состояниям более высокого порядка»[92]. То есть, иными словами, пользуясь выражением С.С. Хоружего, в процессе Великого Делания происходит переход к принципу «размыкания человека к иному образу бытия – „личному-бытию – общению“»[93] навстречу к Богу, и в свете этого алхимия предстает всецело только духовной практикой.
С такой позиции уже не вызывают удивления слова В.Л. Рабиновича о том, что «претензия алхимического спиритуализма стать единой религиозно-философской системой – очевидна. Духовность заземлена. Плоть, напротив, вознесена. И хотя попрано и то, и другое, намечается кажущийся синтез плоти и духа, теоретичности и практического опыта. Таким образом, алхимия способна взять на себя миросозидающую (объясняющую) задачу теологии»[94] – удивительный пассаж, в котором отражается скрытая религиозность ученого-химика, атеиста, в публикации 1980 г. противоречащий всему тому, что было сказано им в цитируемой монографии выше.
В этой связи было бы интересно обратиться к тому, что говорят об алхимии сами алхимики, и не в последнюю очередь – Альберт Великий и Фома Аквинский, крупнейшие фигуры в истории алхимии, чье творчество, тем не менее, по мнению В.Л. Рабиновича, противостоит алхимическому началу[95].
Описание процедур Великого Делания Альберт Великий (1193-1280) начинает такими словами: «Алхимия есть искусство, придуманное алхимиками. Имя ее произведено от греческого archivo, что по-латыни означает massa (лат. – первичная материя, хаос. – О.К). С помощью алхимии заключающиеся в минералах металлы, пораженные порчей, возрождаются, причем несовершенные становятся совершенными»[96]. Используя в описаниях процедур многочисленные химические термины, он, тем не менее, не преминул отметить, что «Гермес говорит, что духи (духовные субстанции) не могут войти в тело металлов, прежде чем эти последние не будут очищены. После очищения духи войдут в тела посредством веры. Аристотель говорит: „Я не верю, что металлы можно превратить один в другой, минуя предварительно их возращение к первоматерии“. А это достигается лишь очищением металлов от порчи – только огнем»[97]. Очевидно, что приведенные выше цитаты представляют собой классические алхимические сентенции.
В свою очередь, Фома Аквинский (1225 – 1274) в трактате «Об искусстве Алхимии» писал: «… мы стремимся к достижению истинной субстанции посредством нескольких глубинных закреплений субстанции, помещенной в огонь, постоянно поддерживаемый и подпитываемый, а также проникающий, и входящий, и окрашивающий меркурий (ртуть) и другие тела»[98]. Причем, как в укор, и не только своим современникам, но и ученым, пытающимся писать об алхимии, не имея представления, о чем в ней идет речь, Аквинат отмечает: «Сложность алхимии заключается не только в понимании, но и в экспериментальной демонстрации; и философы, стремящиеся поймать научную истину лишь чрез рассуждения, почти всегда говорят метафорически»[99].
Идеи этих двух мастеров неоднократно воспроизводились и у современных толкователей алхимии. Спустя шестьсот с лишним лет Фулканелли в «Философских обителях» писал: «… и название, и сама сущность алхимии основаны на преобразовании формы с помощью света, огня или духа»[100]. И далее, объясняя различие между химией и алхимией: «Химия позитивных фактов негативна духовно. Этим она как раз отличается от герметической науки, которая занимается, прежде всего, изучением действующих причин, их влияния, того, каким образом они проявляют себя в определенной среде при определенных условиях. Именно это изучение, опирающееся исключительно на Философию, позволяет проникнуть в тайну явлений, установить область применимости фактов, возвести эту тайну к высшему Уму, Душе Вселенной, Свету, Богу. Таким образом, алхимия, восходящая от частного к общему, от материалистического позитивизма к чистому спиритуализму, расширяет сферу человеческих знаний и возможностей и соединяет Бога с Природой, Творение с Творцом, Науку с Религией»[101].
Несколько позже Клод д’Иже в своем «Новом Собрании химических Философов», отделяя алхимическую практику от практики «сжигате-лей и гиперхимиков», дает 10 градусов (пунктов), отличающих одну от другой. Выделим наиболее значимые из них, в контексте данного параграфа, и лишенные элементов герметического языка (его интерпретация еще впереди):
«1. Алхимия есть Дар Божий.
2. Обнаружить материю, знать операции и быть искусным в ручной работе недостаточно.
3. Алхимия есть «Месса» для очень немногих…
7. Практика Великого Делания служит постепенному восхождению человека…
10. Истинная духовная, оперативная и естественная Алхимия – один из самых совершенных путей обретения Божественного Света, „единственной сущности всего духовного, единственного оправдания существования и конечной цели Делания“»[102].
В.Л. Рабинович отмечал, что «учение об алхимических субстанциях и акциденциях (сущность металлов едина, различны лишь их формы) обуславливает врачующий характер алхимического „экспериментирования“ (металл может быть „физико-химически“ и чудодейственно улучшен), укорененного в двух как будто бы не взаимодействующих друг с другом тенденциях алхимического мышления; но вытекающих, однако, из того же источника: из „номиналистически-реалистической“ природы алхимии, наиболее выразительно представленной в исторической трансмутации псевдоаристотелевских алхимических начал»[103]. На мой взгляд, если попытаться раскрыть в этом пассаже алхимический смысл слова «металл», никакой «исторической трансмутации псевдоаристотелевских алхимических начал» и других технохимических подходов не потребуется. Тем не менее, рассмотрим выделенные автором исторические тенденции:
90
Генон Р. Символы священной науки. М., 2004. С. 76-77.
91
Генон Р. Заметки об инициации // Кризис современного мира. М., 2008. С. 322.
92
Генон Р. Очерки о традиции и метафизике. СПб., 2010. С. 230.
93
Хоружий С.С. Указ. соч. С. 44.
94
Рабинович В.Л. Место алхимии в истории химии // Фигуровский Н.А. Указ соч. С. 294.
95
Рабинович В.Л. Заключение. Канун научной химии // Фигуровский Н.А. Указ, соч. С. 305.
96
Альберт Великий. Малый алхимический свод // Знание за пределами науки. С. 136.
97
Там же. С. 138.
98
Фома Аквинский. Об искусстве Алхимии // Книга алхимии: История, символы, практика. СПб., 2006. С. 235.
99
Там же. С. 234.
100
Фулканелли. Указ. соч. 2004. С. 73-74.
101
Там же. С. 94.
102
Иже К. д’. Новое Собрание химических Философов. М., 2010. С. 51 -52.
103
Рабинович В.Л. Заключение. Канон научной химии //Фигуровский Н.А. Указ. соч. С. 305-306.