Страница 25 из 33
Хокма есть процесс перехода от бытия творящего Бога к тварному существованию. Эта фаза теофанического тождества между абсолютным и относительным наделена атрибутом персональности. Иудеи придавали Хокме статус особой Божественной личности и синкретично совмещали в ней небесное и земное, нетварное и тварное, единое и многое. Хокма конкретизируется именами и образами: Имя Божье, Дух Божий, Слово Божье, Начало, Сила, Шехина.
Неоплатоники представляли Софию в виде такой внутриумной жизни космоса, которая постоянно порождает новые смыслы и воплощает их в интеллигибельной материи. В «Евангелии истины» (открытом в 1945 г. в составе библиотеки Наг Хаммади в Верхнем Египте и приписываемом христианскому гностику Валентину) говорится о ступенях изречения и самораскрытии имени Божьего. Вначале имя Отца открывается как Ум-Логос, затем – по вертикали вниз – зоны принимают всю полноту Логоса, частично впадая в заблуждение и развивая в себе демонические наклонности.
Под воздействием гностических концепций софийности II–III вв. В. С. Соловьев написал (после командировки в 1875 г. в Британский музей) два произведения: рукопись «Sophia» и «Чтения о Богочеловечестве», положив начало русской софиологии. Соловьев попытался выразить диалектический характер Софии, определяя ее то как тело Божества, то как душу мира. Метафизическую причину мирового зла русский философ усматривал в воспламенении эгоистической воли Софии, влекущей за собой падение мировой души. По Соловьеву, в процессе боговоплощения и искупления София выявляется как Тело Христово, Богородица, церковь, единое Богочеловечество.
П. А. Флоренский увидел в Софии Логос, «образ и сына Божественной Премудрости». С. Н. Булгаков приписал Софии свойство Вечной женственности и назвал ее «четвертой ипостасью», в которой ипостаси Троицы зарождают мир. А. Ф. Лосев расположил софийные категории по принципу иерархического нисхождения Единого и выражения Абсолютного первоначала во всесущем. Религиозно-философская софиология представляет собой серию попыток конкретизировать и олицетворить процесс взаимоперехода абсолютного и относительного.
Можно ли кратко сформулировать основной вопрос религиозного мироотношения? Думаю, что любая религия сопряжена с ответами на три следующих вопроса.
1. Существует ли сверхчувственная реальность, которой подчиняется весь видимый порядок вещей, и чего больше в мире – открытого нам или сокровенного?
2. Если сверхчувственная реальность имеет объективное существование, то как мы, телесно принадлежащие к чувственно воспринимаемому миру, можем знать о ней?
3. Открыт ли нам сверхчувственный мир в знамениях обычных вещей, воплощается ли он в избранном человеке, его поведении и словах или дан в форме умопостигаемых, но незримых законов природы и общества?
Но разве эти вопросы специфичны только для религиозного сознания? К тому же они сформулированы на языке философии. Эти вопросы ставят перед собой в той или иной форме не только богословы, но также философы, естествоиспытатели, художники, политики, юристы. Проблема связи явления и сущности – одна из онтологических формулировок основного вопроса философии.
Естествоиспытатели видят важнейшую задачу науки в открытии сверхчувственных связей вещей и процессов – научный поиск нацелен на призрак закона.
Равным образом обстоит дело в искусстве. Гегель определял искусство как чувственное явление идеи (сущности) и усматривал основной вопрос искусства в поиске путей преодоления раздвоенности мира на мир идеальный и мир реальный. Воплощая сокрытые сущности в совершенных чувственных формах, искусство помогает людям устранять чувство страха перед неведомыми эссенциальными силами бытия. Гуманитарии и обществоведы вглядываются в глубины человека и социальной жизни и пытаются разгадать тайные законы произрастания человечества.
Как видим, пожалуй, все основные формы общественного сознания изначально сопряжены с одной и той же триадой выше обозначенных проблем, хотя всякий раз и в отдельности формулируют их на своем специфическом языке.
Для обнаружения тождества и разнообразия формулировок данных фундаментальных проблем человеческого существования наиболее подходит язык богословия и философии, к которому нам и пришлось прибегнуть. Тождество в отношении исходных вопросов свидетельствует о том, что нет независимых друг от друга форм общественного сознания, но все они проникают друг в друга, взаимодополнительны и суть ветви одного и того же древа познания добра и зла.
Из сказанного, в частности, следует, что религия пропитана философией, мифологией, искусством, наукой, моралью, правом, политикой. Поэтому невозможно точно определить ее границы и ясно ответить на вопрос, где кончается религия и начинаются наука, философия, мораль и т. д. Равным образом не поддаются однозначному определению, например, границы науки: как выделить из науки религиозные, мифологические, философские и иные компоненты? В сознании реального индивида обычно совмещены и взаимоувязаны все эти модусы духа и души.
Кто может сказать, где, допустим, кончается Ньютон-теолог и начинается Ньютон – физик и математик? Как можно четко различить в «Тайной вечере» Леонардо да Винчи схему оптико-физического эксперимента с отражением луча света и художественное воплощение великим мастером религиозного предупреждения монахам: «Нет ничего тайного, что бы не стало явным»? Что в первую очередь обусловило содержание принципа абсолютности скорости света в теории относительности Эйнштейна: библейское учение о вечном Божественном свете, философский пантеизм Спинозы или всего только конструктивное обобщение оптических экспериментов физиков? Эйнштейн, как известно, любил советоваться с Торой, увлекался спинозизмом и не считал религиозно-философскую методологию чем-то внешним для теоретической физики.
Точных ответов на эти и подобные им вопросы не существует, поскольку человеческий дух вообще не знает четких границ и не поддается номенклатурному или дисциплинарному исчислению, как бы по этому поводу ни сетовали любители жестких классификаций.
Тем не менее абстрактное мышление помогает провести относительные, условные границы между различными формами общественного сознания. Философски сформулированная выше триада проблем восходит к основному вопросу религии о взаимосвязи человека и Абсолюта. Каждая религия дает Абсолюту разные имена: Бог, Центральная Энергия, Сверхчеловек, Родовое «я», Абсолютное Я в моем эмпирическом «я», Солнце, Огонь и т. д. Категория Абсолюта предельно обобщает архетипические представления религий – космоцентрических, социоцентрических и эгоцентрических.
Поэтому основной вопрос религии «вообще», поставленный в самой абстрактной форме, имеет следующие три взаимосвязанных аспекта:
1) существует ли Абсолют?
2) как его можно познать?
3) как к нему следует практически относиться?
Характер конкретной религиозной связи существенно зависит от особенностей решения этого основного вопроса. Из этого же вопроса можно философски вывести все принципиальные варианты религиозной рациональности.
§ 3. Религиозное отчуждение: пропасть между существованием и бытием
Быть или не быть? – Бытие. – Экзистенциализм о бытии человека. – Небытие. – Существование. – Сущность и явление. – О соотношении сущности и существования человека. – Отчуждение, его виды и религиозное отчуждение. – Свобода. – Онтология отчуждения. – Социально-философский и социально-психологический аспекты отчуждения
Почему есть нечто, а не ничто? Смысл и нормы жизни слиты с осознанием ее ценности, а ценность существования с онтологической точки зрения обусловлена сущностной природой бытия. Кратко это можно выразить так: истинный смысл существования заключается в соответствии существования своей сущности. Религиозное отчуждение есть отчуждение человека от его самой глубокой и сакрализуемой сущности – от интимной положенности человека в полноту бытия и соборность мира. Такое предельное отчуждение, вероятно, довольно часто приключается со свободолюбивым человеческим существованием.