Страница 6 из 39
«Радикальное изменение положения вещей», с точки зрения осведомленности России о положении дел в зоне Персидского залива, считали А. Круглов и А. Адамов, могло бы быть достигнуто только при условии открытия в Бушире и Басре русских консульских учреждений «того или иного ранга» (27).
В целях быстрого и позитивного решения данного вопроса конкретно с турецкими властями А. Адамов полагал возможным и даже нужным использовать «бригадного генерала турецкой кавалерии, племянника известного Шамиля, Мухаммеда-пашу Дагестанского [Дагестани], состоявшего некогда при конвое императора Александра II». Влияние в Багдадском пашалыке он, по словам А. Адамова, имел весомое. Чувства к России сохранил самые теплые. Принимал его в Багдаде (1897) радушно; а при прощании устроил даже «торжественные проводы» (28)
Своевременно получая от русских консульств в бассейне Персидского залива сведения о подготавливаемых англичанами тех или иных акциях, отмечал в своих донесениях статский советник Виктор Федорович Машков, служивший тогда секретарем генерального консульства в Багдаде, мы имели бы возможность их парировать. Предлагал рассмотреть вопрос о регулярных заходах в порты Персидского залива и Аравийского моря кораблей Военно-морского флота России, следовавших на Дальний Восток или возвращавшихся оттуда. Таким «сравнительно несложным и недорогим путем», подчеркивал В. Машков, «политическая монополия» англичан в бассейне Персидского залива «была бы поколеблена». Появление в водах Персидского залива русского флага подорвало бы «чрезмерное преклонение прибрежного населения перед Англией». «Пусть на каждые десять английских матросов, высаженных на берег, мы высадим только одного, – писал он, – и единоличному хозяйничанью здесь англичан уже не будет места» (29).
Англичане, как следует из донесений российских дипломатов, пользовались любой возможностью, чтобы расширить и укрепить свое присутствие в бассейне Персидского залива.
Так, «случаи разбойных нападений на английские коммерческие суда, занимавшиеся закупкой фиников по берегам Шатт-эль-Араба, – докладывал А. Ф. Круглов (29.06.1898), – подали английскому генеральному консулу в Багдаде повод предупредить местного мушира [маршала, командующего турецкими войсками] о неизбежности появления британских военных судов в Бассоре для защиты интересов английских подданных». Грабежи торговцев финиками, замечает А. Круглов, «случались каждый год». Но в данном конкретном случае центральное английское правительство, деятельность которого стала принимать в Персидском заливе «решительный характер», отнеслось к делу «весьма серьезно». Лондон даже поставил перед Константинополем вопрос об «уступке Англии участка земли» в Фао – «для возведения здания консульства».
В случае удовлетворения данного требования, делится своими соображениями А. Круглов, надо полагать, что «англичане не замедлят командировать в Фао одно или два военных судна. …И тогда английское консульство, подкрепленное присутствием канонерок, сделается их обсервационным пунктом на севере Персидского залива», прямо у входа в Шатт-эль-Араб. И когда потребуется, англичане будут «иметь возможность запереть в названной реке турецкую флотилию, стоящую в Бассоре, … и воспрепятствовать отправке турецких войск в любой из контролируемых османами прибрежных аравийских пунктов Персидского залива для подавления смут» (30).
Как стало известно, сообщал в донесении министру иностранных дел Российской империи графу Михаилу Николаевичу Муравьеву (1845–1900) русский посол в Турции Иван Алексеевич Зиновьев (18.07.1899), генерал-губернатор Багдада информировал Константинополь о том, что «собранные им сведения подтверждают существование тайного соглашения между Англией и Персией, направленного против интересов Турции». По словам генерал-губернатора, происки англичан «в свете мятежных настроений некоторых арабских племен и неудовлетворительного состояния турецких военных сил в этом крае, могут привести к весьма серьезным последствиям». Турки убеждены, резюмировал И. Зиновьев, что англичане вынашивают далеко идущие замыслы, состоящие в том, чтобы «не только окончательно утвердиться в Египте, но и завладеть также Йеменом, Хиджазом и Священными городами, Меккой и Мединой, дабы лишить султана его верховенства в исламском мире» (31).
«Англичане смотрят на этот край, как на свою собственность, – говорится в одном из донесений А. Круглова (май 1898 г.), – подготавливаясь к его занятию, когда наступит благоприятный момент раздела, считая подобный раздел как бы решенным вопросом. И приходится удивляться лишь тому, каким образом все эти, … оставленные на защиту провидения, кусочки арабско-персидского побережья Залива, не захвачены англичанами окончательно, когда стоит лишь протянуть руку, чтобы взять их» (32).
В последнее время, информировал посла в Константинополе российский консул в Басре А. Адамов (16.09.1902), англичане кратно усилили свою деятельность в крае. Британские военные суда регулярно посещают «турецкие и персидские порты, расположенные по берегам Шатт-эль-Араба». Можно определенно «утверждать, что присутствие английских канонерок на бассорском рейде стало почти обычным явлением». Свое «бесцеремонное хозяйничанье на Шатт-эль-Арабе» англичане оправдывают тем, что «воды этой реки, якобы, далеко не спокойны»; и вследствие бездействия Турции по установлению здесь «правильного полицейского надзора и обеспечению прибывающим сюда иностранным парусникам полную безопасность Англия принуждена собственными военными судами охранять свою торговлю и оберегать от нападений пиратов корабли своих индийскоподданных». Стремления и усилия англичан до очевидности «направлены к тому, чтобы установить и в здешних водах тот же порядок вещей, какой им удалось создать на Персидском заливе». Только за период с июня по октябрь 1902 г., доносил А. Адамов (14.11.1902), и только английские канонерки, базирующиеся в Персидском заливе (“Sphinx”, “Lawrence”, “Redbreast”, “Lapwing”), «посетили Бассору 14 раз; каждое судно стояло в порту в среднем не менее недели» (32*)
С самого начала своей деятельности, рассказывают документы АВПРИ, русское генеральное консульство в Багдаде вынуждено было сосредоточить основное внимание на вопросе «поступательного надвижения Англии на Бассору и берега Персидского залива как на самом существенном элементе военно-политической обстановки в этом районе» (33).
Для меня «ясно как день», писал В. Машков, занявший пост генерального консула в Багдаде, что Англия решила завладеть долиной Тигра и Евфрата, а также всем Аравийским побережьем Персидского залива. Проживающие в Багдаде англичане, «как гражданские, так и принадлежащие к офицерским сферам, не скрывают своего глубокого убеждения, что, рано или поздно, эти намерения их правительства осуществятся». Они смотрят и на Месопотамию, и на Аравию как на «свое наследие». И, похоже, что для осуществления этих далеко идущих замыслов, для реализации «страстно подготавливаемого Англией раздела территориальных владений Турции в Аравии и Ираке Арабском», Лондон ожидает лишь первой удобной возможности, как-то: «большой европейской войны» (34).
Англия, докладывал (11.03.1899) надворный советник Алексей Федорович Круглов, внимательно наблюдает за всем происходящим в районе Персидского залива. Недавнее появление британского военного судна «Эклипс» с адмиралом Дугласом у побережья Аравии имело целью напомнить арабам Залива о силе королевского флота. Судя по всему, очень тревожит англичан факт проникновения в Персидский залив русского капитала. Политическому резиденту в Бушире, взятому на борт «Эклипса» приказано было «тщательно исследовать дело о пребывании в Куэйте [Кувейте] русских купцов, о приезде коих англичанам тотчас же донес их секретный агент, г-н Бэкли, телеграфист в Фао» (35).
«Прибывающие сюда чиновники англо-индийской службы, – подчеркивал А. Круглов, – все, без исключения, русофобы». Напуганные действиями русских, особенно со стороны сухопутной границы Индии, «они во все глаза смотрят за всяким шагом иностранца, а тем более русского, видя за каждым из них полки русской армии», уже надвигающиеся на их колониальные владения в Индии и в Персидском заливе. «Я имел возможность, – продолжает он, – лично испытать на себе это, с позволения сказать, “удовольствие”, когда во время пребывания в Карачи за мной неотступно следовали четыре секретных агента». Записывали все, что мной покупалось. Снимали копии со всех моих телеграмм, несмотря на то, что «я и не скрывал своего звания». Появление любого иностранца в зоне Персидского залива, а тем более русского, сейчас же, по словам, А. Круглова, преподносилось англо-индийской прессой как «признак интриг, плетущихся против Англии» (36).