Страница 26 из 39
Для успешного сбыта русских товаров «нам необходимо, по примеру англичан, учредить в Ширазе склады и поручить заведование ими компетентному в торговле лицу. Ознакомившись со вкусами и потребностями местного населения, такое лицо всегда могло бы дать надлежащие рекомендации представителю той или другой русской фирмы. Притом как относительно спроса на каждый товар в отдельности, так и о способе его доставки и упаковке, … равно как и о кредитоспособности местных купцов, которым можно было бы отдавать товары на комиссию» (131).
8 этом вопросе, отмечал консул, «громадные услуги нам мог бы оказать проживающий давно в Ширазе русскоподданный Алиев». Он пользуется «во всем Фарсе [в Персии] большим уважением и значительным кредитом. Даже Шахиншахский банк выдает Алиеву очень крупные суммы без поручений».
Для развития нашей торговли в крае, подчеркивал консул, «следует избегать мелких посредников, всякого рода баззасов …; надо торговать без посредников-комиссионеров» (132).
Активизация торгово-промышленного капитала России в Персии, «вид русских боевых кораблей и консульств» в Персидском заливе, успехи здесь русской дипломатии, настолько встревожили англичан, что данный вопрос специально рассматривался в английском парламенте.
9 января 1902 г., сообщал из Лондона (16.01.1902) действительный статский советник, барон Георгий Александрович Гревениц (1857–1939), в Палате общин «проходили довольно интересные прения по вопросу о русском и английском влиянии в Персии». Суть выступлений членов палаты сводилась к необходимости принятия правительством Англии «соответствующих мер по защите торговых и политических интересов Британской империи в Персии». Г-н Уальтон, известный своими путешествиями в Китай и Персию, обратил внимание парламентариев на «чрезмерное усиление влияния» русских в Северной Персии, «почти окончательно, – по его наблюдениям, – вытеснивших оттуда английскую торговлю». Указал на необходимость для Англии держаться, как он выразился, «той же системы действий по отношению к югу этой страны; и войти с Россией в соглашение о разграничении сфер влияния в Персии».
Наибольшую опасность интересам Англии в этом районе мира в будущем представляло бы, по его мнению, «приобретение Россией порта в Персидском заливе», чему надлежит противиться всеми силами (133).
Столь же горячо, по словам барона Г. А. Гревеница, требовал «энергичной защиты британских интересов в Южной Персии» еще один член Палаты общин – лорд Перси, считавший, что в Северной Персии Англия «уже никак не могла соперничать с Россией».
Затем слово взял сэр Эдвард Грей. Англия, сказал он, «может держаться нескольких подходов к деятельности России в Азии». Наилучший из них – это достижение соглашения с Россией по азиатским вопросам вообще. Самый нерациональный, – это плыть по течению событий. Если в Персии «влиянию России суждено расшириться, – закончил свое выступление Эдвард Грей, – то произойти это должно по соглашению с Англией» (134).
Верх одержала точка зрения, изложенная виконтом Крансборном. «Политика английского правительства в Азии, – заявил он, – имеет в виду сохранение status quo». Что же касается конкретно зоны Персидского залива, то «Англия не может уступить своего первенства в Персидском заливе, основанного на могуществе английского флота», равно как и в провинциях, прилегающих к Британской Индии. И потому правительство Англии «будет зорко охранять здесь британские интересы» (135).
Ранее в том же духе высказывался, кстати, и лорд Керзон. У Англии, говорил он, нет возражений насчет предоставления России коммерческого доступа к Персидскому заливу по железной дороге, скажем, или иным путем, но вот приобретение русским правительством «политических прав» в этом районе представляло бы «серьезную опасность» для Британской империи. Уступку любой страной Персидского залива порта России следует рассматривать, считал он, как нанесение «намеренного оскорбления» Великобритании, более того, – как повод-провокацию к войне (136).
Участие России в торговом обороте Персии за 1906–1907 финансовый год, докладывал гофмейстер Высочайшего Двора, посланник Российской империи в Персии в 1906–1908 гг. Гартвиг Николай Генрихович (31.01.1908), выражалось «в крупной доле в 57,08 %» (137).
Н. Г. Гартвиг (1857–1914), как писали о нем «Санкт-Петербургские ведомости» (14.04.1907), выступал активным проводником российской политики в Персии, нацеленной на удержание ее в сфере влияния Российской империи. Он установил широкие и доверительные связи с представителями местной элиты. «Широко раскрыл двери гостеприимного здания миссии для представителей не одних только правящих классов, но и духовенства, и торгового сословия». И обрел в Персии авторитет и уважение.
Одним из наиболее востребованных персидских товаров в России были, к слову, ковры. Их регулярно приобретали для Зимнего дворца. Так, документы АВПРИ упоминают о том, что в апреле 1836 г. обер-гоф мейстер, граф Павел Иванович Кутайсов обращался с такой просьбой к российскому посланнику в Персии графу Ивану Осиповичу Симоничу (1749–1851). «Покорнейше прошу Ваше сиятельство, – писал он, – распорядиться купить для комнат Государыни Императрицы в Зимнем дворце такового числа персидских бархатных ковриков, сколько по существующей в Тегеране цене на сказанную сумму (в 500 рублей) приобрести можно, избрав оные лучшего качества. Переслать таковые прошу при удобном случае в Санкт-Петербург, в Интендантскую контору, не позже, как к октябрю с. г.».
Распоряжение об оказании содействия «в пересылке ковриков» поступило «главноуправляющему гражданской частью и пограничными делами Грузии, Армянской области, Астраханской губернии и Кавказской области барону Георгию Владимировичу Розену» (138).
Именно он, кстати, добился от персидского правительства выдачи пособия матери и жене убитого в Тегеране Александра Сергеевича Грибоедова.
Рассказывая о торговой деятельности России в Персии в рамках ее «новой политики» в зоне Персидского залива, «политики дела», отметим, что 30 августа 1907 г. в контексте последствий русско-японской войны Россия и Англия заключили Конвенцию по делам Персии, Афганистана и Тибета. В том, что касалось конкретно Персии, суть этой конвенции сводилась к разделу ее земель на русскую (северную) и английскую (южную) сферы влияния. Стороны договорились о «свободе рук» в своих зонах. Территория между двумя зонами считалась нейтральной (139).
Российская империя, вынужденная в силу сложившихся исторических обстоятельств отойти от активной деятельности в Персидском заливе, в том числе на юге Персии (в соответствии с конвенцией от 1907 г.), тем не менее, в коммерческом отношении, окончательно себя из списка торговых партнеров этого района не вычеркнула. Свидетельством тому – данные, содержащиеся в «Очерке Бассорского вилайета и арабо-турецких владений в Персидском заливе», подготовленном российским консулом в Басре С. Тухолкой (октябрь 1912 г.). «За год, – сообщал он, – в Бассору приходит из Европы и Индии до 200 пароходов. На английские суда приходится до 85 % общего тоннажа; на немецкие суда – 9 %; на русские – 4 % и на турецкие – 2 %». В 1911 г. тоннаж английских судов составил (тонн) 256 906; немецких – 39 249; русских – 9 178; турецких – 5 576 (140).
Выход русских товаров на рынки Персидского залива
Краткая история налаживания Россией торговых отношений с землями бассейна Персидского залива представлена в памятной записке Ивана Дмитриевича Лукьянова, председателя правления «Восточного Торгово-Промышленного Паевого Товарищества», почетного гражданина Одессы, на имя Василия Ивановича Тимирязева (1849–1919), действительного тайного советника, министра торговли и промышленности России.
В 1900 г., говорится в ней, «возникла мысль у нашего правительства об установлении торговых сношений морским путем с портами Персидского залива». В феврале 1901 г. «правительство поручило РОПиТ совершить пробный рейс из Одессы в порты Персидского залива. И он дал обнадеживающие результаты». После обсуждения данного вопроса на специальном заседании Госсовета «правительство заключило с РОПиТ контракт на установление ежегодных срочных четырех рейсов из Одессы в порты Персидского залива при субсидии Обществу в 200 000 рублей в год» (141).