Пересекающиеся миры

– Я думаю, – сказал Жан, – эти озера имеют космическое происхождение и появились они вследствие падения космических тел. Я уже встречал нечто подобное у себя на планете и просто убежден, что мы имеем дело с таким же случаем.

Лев и Юра не возражали. Они и сами понимали, что встретили необычные озера. Каково же было их удивление, когда буквально в полукилометре от этого озера, они обнаружили еще одно чудо-озеро, которое само «поднималось в гору». Вода в нем текла не сверху вниз, а снизу вверх. Жидкость взбиралась на поверхность, словно живое существо, цепляющееся за неровности. Это было просто фантастическое явление. Вода, поднимающаяся вверх, настолько поразила друзей, что Лев сказал:

– У меня такое чувство, что мы реально не существуем. Вся эта фантастика меня угнетает, и я предлагаю вернуться в дом. На сегодня впечатлений слишком много. Необходимо все проанализировать и разложить по полочкам. Тем более что уже темнеет, а дорога не близкая. Нужно еще переплывать первое озеро. Дай бог к ночи добраться до дома.

Друзья признали правоту Левы, и троица отправилась в обратный путь.

Трагическая шутка

Вячеслав Иванович творил в своей мастерской, весь отдавшись порыву нахлынувшего на него восторга от прелести осеннего леса. Перед ним на мольберте разместился холст, на котором золотые листья плавно плыли в голубом воздухе. Художник наслаждался запахом красок и своим состоянием творческой одержимости. Он писал свой осенний пейзаж с каким-то особым порывом. На него наконец-то снизошло вдохновение, и он полностью отключился от всех мыслей.

Это было самое приятное время в его жизни. Творческая активность давала ему новые силы, рождала новое понимание жизни, а главное – жажду жить. В эти минуты блаженной работы, которой он отдавал себя полностью, он хотел лишь одного, чтобы никто не мешал ему.

Иногда такие периоды в его жизни длились по несколько месяцев, и он практически не появлялся дома, почти не выходил из мастерской. Его жена Виолетта и старшая дочь Мария в эти минуты незаметно заполняли холодильник и уставляли стол горячими блюдами. Подчас он не замечал их присутствия. Ел, не чувствуя вкуса пищи, весь отдавшись мыслям о работе.

Сейчас у него начался новый прилив творческой активности, и, зашедшая в мастерскую с утра Мария, оставила на столе термос с кофе и только что испеченные матерью пироги. Осторожно заглянув через его плечо на холст, она тихо удалилась. Вячеслав Иванович, казалось, не заметил ее появления. Он весь был в «Осеннем лесу».

Сегодня у него удивительно легко шел пейзаж. Он почти физически ощущал падение золотых листьев на своем холсте. Он вдыхал эту особую осеннюю прозрачность воздуха. Восторженная улыбка блуждала на его устах, и ему хотелось все свои впечатления осени как можно точнее перенести на холст.

И тут зазвонил телефон. Художник продолжал работать, решив не обращать внимания на звонки. Но телефон просто разрывался. Он звонил и звонил. Вячеслав Иванович с тоской отвел взгляд от картины и нехотя достал трубку. В ней раздался глухой и какой-то потусторонний голос Валентины:

– Я умираю, Слава, приезжай. – И трубку положили.

Он никак не мог выйти из состояния вдохновения, чтобы понять значение звонка. Минут пять он стоял, держа в руках трубку, все еще не понимая, чего от него хотят. Но постепенно смысл услышанного стал доходить до него. Он набрал ее номер, но телефон на том конце зловеще молчал. Минут пятнадцать он пытался до нее дозвониться, думая, что она просто хочет оторвать его от работы. Телефон молчал.

Он страшно разозлился на нее. Что за дурацкие штучки, детские игры? У него такой настрой на работу, а из-за этой дуры надо все бросать. Ни жена, ни дочери никогда не смели отрывать его от работы. Они лелеяли его творческие озарения и все проблемы в это время брали на себя. А эта дрянь возомнила, что без нее он просто не сможет жить, и совсем не считается с его интересами.

– Ну, уж нет! – сказал он решительно. – Я положу этому конец! Не хочешь по-хорошему? Не берешь трубку? Ну и хрен с тобой! – в сердцах сказал он.

Он снова подошел к холсту. Свет осени как-то погас на картине, и ему все не нравилось. Он критически смотрел на свою работу и не находил уже той прелести, которая, казалось, лилась из картины каких-то полчаса назад. Сразу пропало желание работать. Кисть, которую он взял в руку, замерла неподвижно. Он бросил ее и нервно закурил.

Ну, какая же эта дрянь навязчивая. Он отдал ей все свободные деньги, помог ей с устройством на квартиру, а ей все мало, раздражаясь все больше и больше, думал он. Нужно рвать с ней окончательно. Ему хотелось просто убить ее. Что там она лепетала? Умираю, приезжай? «С чего это вдруг молодая, здоровая баба умирает? – ехидно подумал он. – Надо же такое придумать? Не мытьем, так катанием хочет его захомутать. Не дай бог, до жены дойдут слухи».

Он стал нервно ходить взад и вперед по мастерской. Черт возьми, сколько ей заплатить, чтобы от нее откупиться? Денег сейчас нет, но сданы две картины на продажу. Правда, жена знает о них и ждет пополнения бюджета. «Ну какой же я дурак, – ругал себя Вячеслав Иванович, – зачем я связался с этой дурой? Что-то она там шептала о смерти, – опять вспомнил он».

Достав мобильник, он снова набрал ее номер. Он злился и снова и снова набирал номер. Молчание. Вдруг ему стало страшно. А если там что-то произошло? Может, муж приехал и избил ее до смерти? «Боже мой! – в ужасе подумал он. – Что скажут хозяева?». Ведь квартиру снимал он через друзей.

Он выскочил на лестницу в рабочем халате и, только закрывая мастерскую, вспомнил, что не переоделся. Вернувшись, он постарался успокоиться. Переоделся, сел за стол и выпил кофе с пирогом. Манюня даже не окликнула его, чтобы не мешать ему работать, с благодарностью и нежностью подумал он о дочери. И снова разозлился на себя, на эту…

Усилием воли отбросив мысли о ней, он более или менее спокойно спустился, сел в машину и поехал на квартиру к любовнице. На звонок в дверь никто не отозвался. Он достал свои ключи, вошел в зал и увидел ее, лежащую на диване. Вокруг валялись таблетки и упаковки от них. Лицо ее было белее простыни. Он не стал ничего трогать, вызвал скорую помощь и удрученно стал ждать ее приезда на кухне.

Космические создания – коты!

Эммануил сидел в своем саду и прикидывал план действий против врагов Жана. Вдруг он увидел взъерошенного и какого-то взмокшего кота. Приглядевшись повнимательнее, он узнал в нем Мурзика. На шее кота он увидел веревку и записку. Эммануил быстро встал и подошел к коту. Тот и не собирался убегать. Он стоял и смотрел невозмутимыми зелеными глазами на Эммануила.

Эммануил взял кота на руки и понес на кухню. Там он достал ножницы, срезал веревку и, не распечатывая записку, налил коту в миску молоко, в другую положил несколько кусочков мяса. Только после этого Эммануил открыл записку и прочитал ее содержание:

«Мы в Сибири конца XIX века. Простите нас, и, умоляем, ждите. Мы вас очень любим. Трое утопленников.»

Содержание записки буквально ошарашило его. Подчерк ему был не знаком. Эммануил поднялся и прошел в кабинет Льва. Там в пиджаке генерала он нашел органайзер. Сравнив подчерк, он понял, что записку писал Лев Сергеевич.

Эммануил пошел взглянуть на кота. Тот пригрелся на террасе и мирно спал. Записка адресована хозяйке. Следовательно, ее нужно доставить по назначению. Но прежде необходимо узнать, чем заняты наши враги. Все эти мысли мгновенно промелькнули в голове Эммануила.

Он достал свой телетранс и запросил информацию на однопланетников. Увидев их, лежащими на кровати с безобразно гноящимися ранами, Эммануил мысленно поблагодарил соседа за облегчение своей работы. Затем дал команду аппарату перенести его к Наталье. Он очутился возле них на главной улице Берна.

Они сидели в кафе на улице и пили кофе, а маленький Жан лизал мороженное. Увидев Эммануила, сидящего за соседним столом, ребенок, забыв спросить разрешения выйти из-за стола и бросив мороженное, подлетел к своему любимому наставнику. Эммануил схватил его на руки и подбросил. Наталья уронила чашку с кофе себе на платье, обожглась, вскочила и подбежала к ним.