Меморандум

Отец Фома сказал:

- Так и должно было случиться, чему тут удивляться. А теперь пиши дальше.

- Батюшка, дорогой, я сейчас как выжатый лимон. Дайте хоть месячишко отдохнуть!

- Ничего, Алексей, ничего… Отдохнем на том свете. Разве ты не заметил, что именно в состоянии абсолютной усталости и смирения, ты и создаешь нечто благое. Это как солдат на поле боя: не спал трое суток, весь изранен, грязный и потный, голодный и холодный - идет на смерть и совершает подвиг. Благослови тебя Господи.

Через полгода написал “Поклонника”, затем - “Созидателя”, в выходные дни разминался рассказами. Сергей помог найти редактора, который подчистил текст.

Только приготовил две книги, чтобы показать старцу и взять благословение, как сообщили: отец Фома отошел ко Господу. Я вдруг ощутил, как сиротство вакуумной пустотой заполнило всего меня от макушки до пяток. На похоронах среди священства был и отец Сергий, которого старец назначил своим наследником, и он подходил ко мне и приглашал заходить к нему… Но я как ни старался, так и не смог увидеть в этом грузном батюшке аскетичный, мудрый, полный любви образ старца Фомы. Поэтому рыдал на могиле, не скрывая слез, и был безутешен.

На сороковой день старец приснился мне и пожурил:

- Ты думаешь мне отсюда не видно, как ты впал в уныние. Нехорошо, Алеша, так по мне скучать. Я ведь обещал, что не брошу ни тебя, ни кого из чад моих. Воспрянь, христианин! Нет нам дороги унывать. Знаешь, как здесь хорошо! Поверь, сынок, ради этого великолепия стоит немного потерпеть. Дерзай, чадо, ты избран для спасения, чего же еще.

Утром проснулся свежим и бодрым, как после болезни. Положил в сумку рукописи и поехал к отцу Сергию за благословением. Дождался своей очереди на исповедь, отдал грехи, получил их отпущение и попросил благословения на издание. Батюшка пролистал рукописи, перекрестил их и благословил.

В секретариате издательства милая барышня восточного типа сказала, что Милена отбыли на отдых в Сочи. Я попросил дать телефон, она позвонила сама и передала мне трубку. Милена пребывала в игривом настроении, поэтому пригласила меня к себе, мол здесь никто нам не помешает “порешать вопросы”. Захватив дежурную сумку со сменой одежды и деньгами, я улетел в Адлер, оттуда на автобусе - в Сочи, где в уютном пансионе мне приготовили комнату с видом на море. Портье сказал, что госпожа Милена в это время на процедурах, будет вечером, поэтому посоветовал пойти на море. Я пошел в храм и простоял там у иконы Алексия Человека Божия часа два, пока на меня не стали коситься бдительные старушки и не попросили пойти погулять.

Поздно вечером в мою комнату постучали, я открыл и отошел в сторону: на меня смотрели шальные глаза с расширенными зрачками, оттого казавшиеся черными как у ворона. Меня передернуло. Милена повисла у меня на шее и потребовала большой но чистой любви и немедленно. Я сказал, что люблю жену и не собираюсь наставлять ей рога. Милена села в кресло и, внимательно рассмотрев загар на свои ногах, потребовала шампанского. Я сказал, что приехал по делу. Она фыркнула и удалилась.

Утром я дождался ее в столовой. Милена у бара выпила бокал шампанского, подумала, подумала и взяла еще один. С ним и подошла ко мне.

- Ты еще не уехал? Как там тебя… Алексей…

- Мы вроде бы решили по телефону “порешать вопросы”.

- Чего еще! Какие вопросы…

- Мне уехать, Милена Сергеевна?

- А что тебе от меня надо?

- Мне надо, чтобы вы издали следующие мои книги. Я привез рукописи.

- И не надейся.

- Что? Почему?

- Я не буду издавать твои книги, - произнесла она по слогам, глядя мне в глаза. - Никогда. Свободен.

Сергей Холодов моему рассказу не удивился. Достал из стола справочник-буклет православных издательств, протянул мне и сказал:

- Вперед, начинай чёс. Что сидишь, иди и предлагай себя. Прямо по списку и пойди.

Я обошел с десяток издательств, получая раз за разом отказы. Я умолял объяснить причину отказа, но слышал только: “Нам это не подходит”, когда я спрашивал, почему же им подходят их авторы, которые пишут в похожем стиле, ответ был заученным, как правило этикета: “Простите…”

Как-то вечером, получив два отказа, оказался рядом с издательством “эСГэ”, как его называли мои друзья. В “мужицкой” за компьютером сидел Женя и допивал десятую чашку крепкого кофе.

- Что такой невеселый? - спросил он, оторвавшись от монитора.

- Сегодня мне отказали еще два православных издателя.

- “Якобы православных” - выражайся грамотно, - проворчал Женя и кивнул на чайный стол. - Выпей кофейку, может, идея какая в голову залетит.

Выпил. Не залетела. Зато постучались в дверь и вошел странный мужичок с ноготок с огромной бородищей.

- Простите, отцы, я тут новенький, у вас чайник можно взять?

- Нельзя, - отрезал Женя. - У тебя в сторожке свой имеется.

- Что-то не нашел.

- А ты в тумбочку заглядывал?

- Нет, не догадался.

- Да ты, брат, пока моего хлебни, - предложил я, - если хочешь, а то у меня от него уже изжога началась.

- Так вы зачем голый кофей без закуски пьете? Это же вредно. Пойдемте ко мне, я там макароны с тушенкой приготовил.

- Лешка, ты иди, - сказал Женя, - а мне нужно еще прогу добить.

- Так почему такой грустный, Леша? - спросил участливо бородач. - Меня, кстати, Феодором зовут.

- Очень приятно, - вздохнул я, унимая грусть с изжогой. - Да вот издали меня в этом “СГ”, а вторую и третью книги издавать отказались. Обхожу издательства и получаю одни отказы.

- Ох, не знаю, как вы тут вообще живете? У нас в провинции всё проще. Да ты бери еще макарончиков, тушёнка-то своя, домашняя, без этой вашей химии.

- Спасибо, Федор, я наелся. И вправду очень вкусно.

- Послушай, Леша, а хочешь я тебе помогу?

- Чем же?

- Да с книгами твоими. Вот послушай, сегодня мне сюда позвонил мой кореш из Сочей.

- Что, опять Сочи!.. Мне именно там здешняя директриса и отказала. Приезжай, говорит, “порешаем”, а сама, возьми и откажи.

- Эй, эй, я же тебе не столичную штучку предлагаю, а кореша своего, в боях испытанного. Гришку! Понял?

- Пока не очень.

Федор вскочил, взял меня за руку и потащил в секретариат. Набрал длинный номер и гаркнул в трубку:

- Гришка, братуха, ты тверёзый? Да? Слушай я тебе такого автора нашел - закачаешься! Красивый, как Ален Делон, умный, как Соломон, богатый, как Крёз и всё такое… Будешь брать? Лешка его зовут. С тебя, сам знаешь что. Бери!

К моему уху прижалась трубка, из которой, как мне показалось, шел горячий пар.

- Лешка, ты? Меня Григорием зовут. Я самый крутой издатель на юге России. Так что давай ко мне.

- Здравствуй, Григорий, а что от меня надо?

- Пришли по электронке файлы вордовские, я их посмотрю, понюхаю и через день дам тебе ответ. Понял?

- Хорошо, давай адрес.

Через полчаса с помощью Жени я отослал тексты всех трех книг. Через сутки Гриша позвонил и сказал:

- Всё! Будем работать. Получи договор, полистай, а я завтра выезжаю в Москву, познакомимся.

Так, “чисто случайно” у меня появился второй издатель.

Плодимся и размножаемся

В одно из своих дежурных посещений Левобережья, славного удела родной тещи, где подобно марочному коньяку томилась в застенках, набирая крепость и букет, моя ненаглядная Дашенька, - уткнулся я в закрытую дверь. Ключей мне, как непутёвому супругу, не полагалось, поэтому ничего не оставалось, как приземлиться на скамейку у тяжелой двери подъезда и превратиться в собачонку, оставленную хозяйкой у двери магазина. Примерно, как вышеупомянутое домашнее декоративное животное, я с волнением смотрел на дверь цвета запекшейся крови и вздрагивал от каждого её хлопка, внутренне поскуливая от чувства оставленности и собачьего одиночества. Даже не заметил, как рядом на скамейку мягко присела женщина, лишь услышав душевные причитания, понял, что я не один и оглянулся.