Дом Червя (ЛП)

Он пришёл, словно согбенный под тяжестью лет; и люди задумались, увидев, что его волосы цвета вороньего крыла стали белыми, но ещё больше они удивились странному свету, который сиял в его глазах, свету, который никогда не покинет его.

Люди задумались и только прошептали: "Демоны". Старик медленно подошёл к своей хижине, ни с кем не разговаривая, и целую неделю и ещё один день никому не показывался.

И быстро пролетело это время для людей Ворнаи, а затем наступило всеобщее изумление, вызванное возвращением Того, С Кем Никто Не Любит Говорить. Но накануне девятого дня великий и ужасный Страх бродил по затенённым аллеям города, оплетая шпили и минареты дворцов и храмов паутиной ужаса или испуская ледяные усики, чтобы ловить умы и души неосторожных людей.

Земля под ногами жителей города странно бормотала, и ненавидящее зло неслось верхом на ветре.

И внутри домов никто не смел спать, боясь злых сновидений; но люди ползали по полу, дрожа в темноте за запертыми дверями, в то время как когтистые существа царапали ставни и смеялись; а на холме, где стояли колонны, мелькали зловещие огни, которых никто не видел, кроме того старика.

Утром он поселился в этом великом Доме, теперь стоящем между столбами, где раньше никто ничего не строил.

Эту историю пожелали рассказать мне в городе, когда я пришел на равнину Каар, где все люди боятся тени этого Дома.

Только на эту тему они не хотели говорить.

Ибо эти события всё еще слишком отчётливы в их сознании, хотя полвека уже прошло, и таков ужас памяти, что при самом простом упоминании о старике и Доме они сжимают губы и идут перебирать чётки, бормоча молитвы своим странным позолоченным богам.

И это странно, потому что только три человека присутствовали на последнем банкете в Доме Червя, и из них до сих пор жив лишь один.

Мне поведали о нём в городе, когда местные жители увидели, что я был настроен послушать их легенды, и они сказали мне, что тот человек сумасшедший.

Они сказали, что этот седобородый стал отшельником и скрывался в своём жилище на холме, где толстые деревья ведут себя совсем не как деревья; и теперь он больше не говорит с людьми, но поклоняется странному фетишу по ночам, когда красная Бетельгейзе закрыта облаками. Но я нашёл его пещеру днём, когда звезды не видны; и того, кто больше не общался с людьми, я, наконец, убедил заговорить (с помощью пьянящего красного вина из Сарруба, подобного которому нет в Мире), и тогда там он и рассказал мне эту историю.

Это было в сотый год его проживания в большом Доме между столбами, когда Старик, О Котором Никто Не Любил Говорить дал первый из своих знаменитых банкетов.

В течение столетия он жил как затворник в своём Доме, и его единственным делом в городе, расположенном внизу, была закупка провизии, за которую он платил старинными золотыми монетами неизвестного королевства.

Но теперь, будь это из-за того, что он желал компании или по какой-то более коварной причине, его приглашения поужинать в тот вечер в большом Доме между колоннами были найдены однажды утром прикреплёнными к входным дверям всех домов в городе, и никто не мог сказать, как эти приглашения там появились.

Некоторые говорили, что это розыгрыш, и любой, кто пойдёт к старику, будет схвачен существами, которых страшно себе представить, и будет съеден ими на ужин вместо того, чтобы ужинать самому.

Но некоторые из более молодых мужчин не верили в такое.

Они спрашивали: кто когда-либо видел этих существ или уверен, что знает аппетит старика?

Он вампир, отвечали другие, и обязан своим неестественным долголетием питанию человеческой кровью; на это молодые люди отвечали смехом, потому что, хотя редко какой человек доживал до ста лет, это не считалось сверхъестественным.

- Мы пойдём, - сказали они, а остальные только покачали головами и печально посмотрели им вслед.

Но вечером, когда они добрели до того места, где возвышался великий Дом, все двадцать из них засомневались в мудрости своего решения. Это правда, что они не верили рассказам об этом странном старике и его непонятных делах, но они слышали эти рассказы с младенчества, и их сердца всё же верили.

Тем не менее молодые люди не повернули обратно.

И вскоре ночные песни насекомых стали странно звучать в их ушах, и им не нравилось, как Бетельгейзе смотрела на них с небес. И когда, наконец, их взору предстал Дом, их страхи усилились; ибо все мерцающие огни, которые горели в его многочисленных окнах, не могли развеять странность теней, что отбрасывали эти пять столбов, торчащих из земли, как почерневшие пальцы костей трупа в плохо устроенной могиле.

Один молодой человек даже вообразил, что видит демона, сидящего на корточках на вершине ближайшего столба, и поклялся, что у того демона не было лица на том месте, где оно должно было быть. И всё же гости продолжали свой путь и, наконец, остановились перед большой входной дверью.

И, хотя цвет и волокна дерева были слегка неправильными, и маленькие резные фигурки, казалось, дрожали в неясном свете, один человек трижды постучал в дверь тяжёлым молотком. Гостям открыл гном с кривыми губами и провёл их в большой, мрачный, пятиугольный зал, где дубовый огонь горел зелёным, и здесь сидел Старик, О Котором Никто Не Любит Говорить, но о котором так много рассказывают историй.

И там они обедали на пятиугольном столе из тарелок и кубков, сделанных из античного золота, на всей посуде был знак пятиконечной звезды; и на фиолетовых шторах были вышиты те же знаки серебряными нитями; также звезда была вплетена в глубокие ковры и вырезана на деревянной мебели; и нарисована над перемычками дверей, а на подоконниках закрытых ставнями окон лежали пятиконечные звёзды из странного серого камня. Гости обедали и слушали рассказы таинственного хозяина, а затем молча возвращались в город.

И этот любопытный ритуал длился много ночей без изменений - но всё меньше и меньше гостей возвращались в Дом старика на следующую ночь. Те, кто не пошёл снова на обед, испугались того странного света, который сиял в глазах старика, и того, что он рассказывал, когда пил; потому что, когда чаши были заполнены в третий раз выдержанным вином, превосходящим даже пьянящее красное вино Сарруба, которого нет в нашем Мире, и зелёный огонь почти догорал, старик говорил о вещах, которые немыслимы для здравомыслящих людей.

Он рассказывал о крылатых посланниках Извне, которые летают в эфире даже до самых глубоких пропастей пространства, где фиолетовые газы поют гимны, восхваляющие безумных богов; рассказывал о том, что они приносят с Юггота в залив, и о том, что они увозят туда для неизвестной цели.

Старик раскрыл тайны, которые ночные призраки пронзительно шепчут тем неудачливым сновидцам, которых они похищали с пика Трок, чтобы свести их с ума; и появление Дхоула; и смысл определённых обрядов, совершаемых в поклонении богине Н'тсе-Каамбл, чьё великолепие разрушило миры; и богохульное Слово, которое свергло престолы Змее-жрецов.

Он указывал на знак Коф на столе и рассказывал о вещах из запретных Пнакотических Рукописей, которые, если они будут написаны здесь, навлекут проклятье на рассказчика. Мужчины покидали его Дом плачущими или сошедшими с ума, чтобы не возвращаться; все, кроме трёх, более храбрых или, возможно, более глупых, которые пришли в Дом Червя в ту последнюю ночь.

Тогда трое гостей обедали в тишине из золотых тарелок, а зелёные угли на очаге судорожно светились, и вино, превосходящее даже Саррубское, в третий раз было налито в чаши, Старик обратил внимание гостей на знак пятиконечной звезды, украшающий его мрачный зал, и напомнил им, что столбы были установлены в форме того же знака, Знака Старших Богов. Затем он рассказал о тех малых богах, нынешних богах Земли, которых люди называли Старшими Богами, под которыми подразумевались боги, которые любят людей, и которым люди молятся по вечерам.