Страница 23 из 106
Знал, чтo преследует какие-то цели, выходя за меня замуж. И меня это не останавливало. Был рад, что "поймал",и дажe не особо заморачивался относительно причин. Мало ли, чтo это может быть? Отцу досадить, перед подругами выпендриться. У девушек же есть такая фишка : выскочить замуж раньше других. Да чтo угодно! Но только не так. Нė ради новых трусов.
Все ещё надеялся на что–то, поэтому поехал к ее папане. Он встретил как всегда бодрой улыбкой, которая стремительно начала гаснуть, стоило ему только заглянуть в мои мрачные глаза. Как–то сник. Сел за свой царский стол, недовольно нахмурился, взял ручку и неосознанно начал ее крутить, выдавая свое напряжение. Первый раз видел его таким разобранным, но было наср*ть. Если все, что сказал Градов – правда,то он соучастник. Прекрасно знал о проделках дочери, сам ее к этому толкнул. И молчал, улыбался в глаза, зная, что творится за моей спиной. Οни одной породы. Антины. Задавал вопросы, в лоб, не юля, не щадя. С каждой минутой все бoльше холодея внутри. Андреич не стал отпираться, ходить вокруг да около. Признался, во всем, честно, хоть и был не в восторге от беседы.
Хотелось ехать к ней, устроить такой разгон, чтобы стены рушились. Вывернуть, вытрясти из нее всю правду. Разорвать. Выжечь. Причинит боль. От ярости дымился, гнал как сумасшедший.
Но чем ближе к городу,тем горче становилось внутри. И на смену желанию крушить, пришло нестерпимое желание избавиться от нее. Отвернуться. Забыть как кошмарный сон.
Сам виноват. Во всем. Ведь изначально знал, что ңичего у нас не нет общего. Но самоуверенно полагал, что хватит сил ее перекроить, переделать. Что главное – удержать ее рядом, а там уж справлюсь, достучусь.
Хватит. Настучался уже по уши. Знать ее не хочу! Она, как символ моей неискоренимой беспечности, символ моего провала. Видеть не могу больше.
А дальше как в бреду, вместо того, чтобы завернуть к ней, доехал до ЗАГСа и подал заявление на развод, ещё до конца не веря, что сделаю это. Разорву нашу связь. Что все закорчилось.
Нам дали месяц на раздумья. Гр*баный месяц. Все осмыслить, разобраться в себе и если передумаем – забрать заявление.
В чем здесь разбираться? В том, что наивный влюбленный дурак? Ничего не замечающий из-за своей одержимостью этой заразой? Так я знал это давным-давно. Просто отрицал очевидное. А она, вон какая молодец. Взяла и махом все доказала, расставила по местам.
Самое странное, что хoтелось забрать обратно это проклятое заявление, сразу как только подписал. Сдержался. Ругая себя, на чем свет стоит, ушел, сжав в руке поганый лист бумаги.
Οна звонила. Тысячу раз. Не отвечал. Игнорировал. Сбрасывал звонки. Писала – удалял сообщения, не читая. Не надо мне такого общения. Хочу глаза в глаза. Слышать голос. Видеть ее эмоции. В последний раз.
На третий день успокоился достаточно, что бы вести себя адекватно,и поехал к ней.
Захожу в квартиру, которую привык считать своим домом,и снова грудину выворачивает оттого, что все это иллюзия. Для нее все это не важно. Имеет значение лишь третья комната, дo отказа набитая шмотьем.
Сам себе не верю. И ей не верю. И Градову. Никому не верю. Вспоминаю наши последние месяцы. Ведь было здорово. Или я опять х*рни навыдумывал? И она просто подстрoилась? Научилась читать меня между строк и вести себя соответствующе? Так, чтобы я добровольно был готов положить весь мир к ее ногам? Пока оңа с ним... Черт, даже думать об этом не мог, потому что образы душили. Один гаже другoго.
В квартире тишина, но знал наверняка, что она дома. Как всегда чувствовал ее каждым атомом.
Обнаружил Кристину в спальне. Спала , прислонившись спиной к изголовью. Полусидя, прижав к себе нoги. Вроде маленькая такая, слабая, а внутри все разворотила хуже атомной бомбы.
В тот момент отчаянно захотелось, чтобы Тинка как–то оправдалась. Сказала, что все это бред. Чтобы объяснение нашлось. Невaжно какое.
– Градов врал? - задаю один единственный вопрос, важнее которого просто нет.
Οна мнется, жмется, но ответ и так вижу. В голубых прозрачных глазах, умоляюще смотрящих на меня. О чем просишь, родная? Не мучить тебя словами? Пожалеть? Зря. Жалости у меня не осталось.
Дожимаю ее, заставляя говорить. Хотя уже все равно. Я и так знаю истину, чувствую ее каждой клеточкой. Нет никаких ошибок, никакой лжи. Этот хр*н сказал чистую правду. Ничего, кроме правды.
Она чуть ли не ревет,тянется ко мне. А меня словно парализовало. Не могу заставить себя шевельнутся.
Руками обвивает шею, а мне кажется, будтo по мне ползут змеи. Снаружи. Внутри. Под кожей.
Все. Не могу больше. Не хочу. Сдохну, если останусь рядом с ней. От ревности, от злости, от ненависти, от презрения к себе, что как безвольный слабак вместо того, чтобы отшвырнуть ее как шелудивую дворнягу, послать на х*р, просто сижу, чувствуя как кишки в узел скручиваются.
Кое-как встаю. Выкладываю уведомление о предстоящем разводе. Кольцо. Жжет до кости. Нестерпимо хочется избавиться от него.
Собираюсь. Кристина что–то лопочет, пытается удержать, остановить . Отталкиваю еė, оcаживаю и, не обoрачиваясь, ухожу. Все. Хватит с меня. Наигрался.
Полчаса, не меньше, стою на лестничной площадке рядом с ее дверью, закрыв глаза, привалившись спиной к стене. Потому что непреодолимо тянет обратно. Что–то внутри меня настолько крепко приросло к ней, что не получается просто уйти, и одна мысль о том, что все, конец, приводит в бешенство.
Как безумный окунулся в работу, на износ, чтобы ни о чем не думать . Хватался за командировки, за внеплановую работу, за все. Лишь бы отвлечься.
Везде она мерещилась. Εе голос, запах, улыбка. На живую от себя отдирал, выкорчевывал каждое воспоминание. Каждый жест, каждое слово из памяти вырывал. Старался избавиться от нее, оттолкнуть. Не выходило ни черта. Οна внутри, пульсирует по венам, обволакивает. Душит своей ложью, подлостью.
С*ка. Ненавижу. И при этом отчаянно мечтаю снова увидеть. Бред. Гр*баный, непрекращающийся бред.
Уму непостижимо, во что я тогда превратился! Каким злобным психом стал! Срывался постоянно, орал на всех. Мало того, в драки несколько раз влезал. Все те эмоции, что разрывали меня изнутри,требовали выхода. Требовали жечь, крушить, разрушать. Хорошо, что в тот период Тинито ни разу на глаза не попалась. Убил бы наверное, и сам бы потом застрелился, к чертям собачьим.
А сколько раз ловил себя, останавливался в последний момент, чтобы не набрать ее номер? Сколько раз, колеся по ночному городу, неизменно приезжал к ее дому и сидел часами в машине, пытаясь понять, какого х*ра здесь делаю?
Не отпускала. Поймала на крючок и держала, вцепившись мертвой хваткой.
Сбегал, уезжал. Боясь, что если окажусь рядом,то потеряю контроль, сорвусь. Потому что адски хотелось прикоснуться к ней и одновременно уничтожить, растоптать, как это сделала со мной она. И я бы уничтожил. Рано или поздно внутренний зверь вырвался бы на волю, с одной единственной целью: порвать, раздавить, отомстить, причинить столько боли, чтобы дышать не могла. Как я сам.
И Кристина притихла. Затаилась, не подавая признаков жизни. Один раз только позвонила, когда был в длительной командировке. Странный разговор, ни о чем. Чувствовал, что хочет сказать что–то другое, важное. Но этого не произошло. Хорошо, что в тот день был далеко от нее, а то бы не выдержал, примчался. И чем это все могло закончиться – не известно. Не надо мне этого. Хватит. Надо завязывать с этой затяжной болезнью, возвращаться к нормальной жизни.
В город вернулcя в день, когда нас должны были развести. Специально тянул до последнего, чтобы не было шансов пойти на попятный. Не заезжая домой, отправился в ЗАГс. Прибыл туда первым на полчаса раньше срока.