Актёрский роман

– Плевать! – громко заявил он.

Заказали огромную пиццу, жареного мяса, Сергею – равиоли. Из выпивки – «чёрный бриллиант», и ещё мелочевку: салаты, закуску, копчености и минеральную воду. Сергей тут же убежал готовить пиццу вместе с поваром. Была такая услуга, стоившая Анину полтинник. А Коровин с просветлённым взглядом разлил по рюмкам водку.

– Скажи, я в плохой форме? – спросил он так, словно был штатным канатоходцем над пропастью.

Анин внимательно посмотрел на него. Лицо у Коровин отекло, а в глазах засела крепкая тоска. С ушами у него тоже было не всё в порядке, они у него стали огромными, как лопухи после генной модификации. А ещё этот нелепый пиджак в жёлтую клетку и клоунские зелёные штаны. Было над чем потешаться. Жаль, что содержание не совпадало с внешним видом, иначе бы Коровину цены не было. Сгубили человека, с тоской подумал Анин, перенося ситуацию на себя.

– Нет, конечно! – соврал Анин и подумал, что тоже выглядит не лучшим образом, разница в том, что я почему-то в фаворе, а он – нет; ну да недолго: все только и ждут, чтобы лягнуть половчее, сволочи!

– Тогда почему меня не берут сниматься?! – не поверил ему Коровин.

– Как не берут? – крайне удивился Анин, хотя, конечно, знал положение Коровина.

– Роли максимум второго плана – вот моё теперешнее амплуа! – с горечью выкрикнул Коровин. – Невостребованный типаж!

– Типаж?.. – Анин почувствовал, что углы рта у него скорбно опустились вниз.

Он представил себя в такой же ситуации и решил, что этого не может быть.

– Да, – с горечью подтвердил Коровин, – мне так сказали.

– Не слушай дураков! – посоветовал Анин.

– Тебе хорошо рассуждать! Тебе все кланяются!

– Брось! – отшутился Анин, хотя ему было приятно слышать подобную лесть.

– С тебя дерут в сериалах! – настаивал Коровин.

– В каких?! – удивился Анин.

– В «Тайне следствия», например! – открыл ему глаза Коровин.

– Ну и бог с ними! – благодушно отозвался Анин, хотя его, конечно, задело за живое, что его копируют.

С соседнего столика и из центра зала на них пялились, как на гомиков. Анин узнал мэтра Клавдия Сапелкина, верховода киношной своры, любителя сплетен и молоденьких актрис. Седьмая жена годилась ему во внучки, а великовозрастные потомки уже давно сделали его прадедушкой.

– Возьмут ещё, – обнадёжил Анин, – придёт твоё время. Куда они денутся?

Он представил кислые физиономии режиссёров и продюсеров, и его самого едва не переклинило.

– Нет, Паша, – покачал головой Коровин, – я вышел в тираж. Спёкся! Нет больше прежнего Коровина! Осталась одна оболочка! – и показал руками на себя, мол, вот что из меня сделали.

– Не бери в голову, – схитрил Анин, – всё образуется!

Коровин посмотрел с сомнение, должно быть, решив, что Анин тронулся умом: где это видано, чтобы человек в положении Коровина выкарабкивался.

Они выпили. Водка была холодной и отдавала чёрного хлеба. Коровин крякнул, закусил бастурмой с горчицей и ещё более солёным огурцом. По усам у него потекло.

– Паша, – снова завёл пластинку Коровин, – скажи, что происходит?!

– Ничего не происходит, всё как всегда, – заверил его Анин, дёрнув от вранья щекой.

Этим он хотел сказать, что умри они здесь прямо сейчас, киношный мир даже не оглянётся, как не оглядывался на уход других: великих и невеликих, известных и неизвестных, поэтому особенно беспокоиться незачем. Такова жизнь, только от такой жизни водкой залиться хочется. Но Коровин и сам знал положение дел: низкие люди быстро объединяются против таланта, а потоптать – для них одно сплошное удовольствие.

– Ведь я такой же, как и раньше, ничего не изменилось, – посетовал он.

– Не изменилось, – подтвердил Анин и подумал, что ему в голову приходят точно такие же суицидальные мысли.

– Вот я и хочу понять, какого рожна им надо?! – Коровин, заводясь, кивнул на соседний стол, за которым сидел Клавдий Сапелкин в компании жёваных тёток из правления гильдии актёров.

Мэтр был на высоте. Хватал премии и регалии. Распределял должности в своре и вел закулисные интриги. У него были связи везде, где можно было только их представить. И всё деньги, потому что денег у мэтра было немерено. Где он их только печатал, никто не знал.

Анин почувствовал, что пахнуло скандалом: Коровин сейчас полезет выяснять отношения, придётся вступиться. Получится драка. Сергей испугается. Алиса подаст на развод. Зря я припёрся в ресторан, решил Анин.

– Клавдий Юрьевич тебе отказал? – назидательно и чуть-чуть быстрее, чем надо в таких ситуациях, спросил он.

– Нет, – невинно моргнул Коровин.

– Ну а чего ты? – Со значением раскусил маслину. – Пусть сидит и пьёт свою водку.

– Однако ничего не предлагает! – упёрся Коровин.

– Ну и что? – опростился до невозможности Анин. – Значит, предложит.

Ещё не выпил, а уже опьянел, неприязненно подумал Анин.

– Я за справедливость! – воскликнул Коровин.

– И я тоже, – демократично признался Анин, чтобы отвлечь Коровина. – Наливай!

Принесли мясо и пиццу. Сын сказал, уплетая за обе щёки:

– Поваром буду!

– Молодец! – похвалил Коровин. – Сразу видно, практичный человек, не то что мы с твоим батей.

Сын с благодарностью посмотрел на Коровина, и Анин подумал, что надо чаще бывать с детьми, они-то ни в чём не виноваты.

– Почем ты знаменитость, а я никто?! – снова запел Коровин.

От водки язык у него ещё больше развязался.

– Ви-и-т-я-я-я! – укорил его Анин и скорчил самую честную мину, на которую был способен.

Тема для разговора была скользкой. Что толку вечно открывать человеку глаза на реальное положение вещей? Он хочет услышать совсем другое.

– Чего, «Витя»? Я уже пятьдесят лет Витя! – не унимался Коровин.

– Надо терпеть, – иезуитски тонко посоветовал Анин. – Я же терплю! У тебя просто чёрная полоса.

– Тебе повезло. А я чем хуже? – не слушая его, вопрошал Коровин. – И заметь, начал раньше, чем ты.

– Заметил, – с тоской вздохнул Анин.

Как становятся звездами? – с раздражением подумал он. Когда количество переходит в качество? Когда ты нажил кучу врагов? Или когда господь бог где-то там замолвит за тебя словечко? Я не знаю. Может, Коровину не хватило совсем чуть-чуть, а он даже не подозревает об этом. Может, надо было лишний раз кому-то поклониться или согласиться на роль, от которой с души воротит?

– Витя, чем я тебе могу помочь? – не выдержал Анин.

– Поговори со своим режиссером, – шустро наклонился через стол Коровин.

– Витя, так дела не делаются, – напомнил Анин.

Он никому не рассказывал, что в московском театральном институте, в который он поступил с четвертой попытки, ему прямым текстом говорили, что он будет самым не снимаемым актёром в истории кино.

– Да знаю я, знаю! – брызнул слюной Коровин.

Анин едва уклонился:

– Я поставлю себя в глупое положение.

– Ну, поставь хоть раз в жизни! – упрекнул Коровин, отводя глаза в сторону.

Я только этим и занимаюсь! – хотел фыркнуть Анин, но сдержался.

– Хорошо, я поговорю с Арбузовым, – пообещал он, – однако, шансов, сам понимаешь.

Говорить Коровину, что я вишу на волоске, глупо. Не поверит. Решит, что я отнекиваюсь, подумал он. Дело даже не в этом, а в штате, разве что кто-то из актёров помрёт раньше времени.

– Ты поговори, а я посмотрю, – многозначительно сказал Коровин, с блудливым выражением на лице обращаясь к мясу.

Анин ничего не понял, а лишь заподозрил, что Коровин уже в курсе его проблем. Сплетни в киношном мире распространяются со скоростью лесного пожара. В курсе, но молчит. Зачем, спрашивается? И догадался: из-за стадного лицемерия, будь оно неладно. Правду говорила мама: «Бывают дни похуже!» – подумал Анин и с выражением праведника на лице пошёл освежиться.

Следом за ним ввалился мэтр Клавдий Сапелкин и, не обращая внимания на Анина, хлопнул дверцей кабинки. Анин вытер руки, с отвращением посмотрел на себя в зеркало и собрался выходить.