Страница 72 из 82
— Подойди сюда! Когда тот подошёл, поманил к себе и сказал на ухо:
— Бегом к командарму и передай: я прошу его прийти ко мне — это в его интересах. Понял? Вестовой кивнул и убежал, а капитан повернулся к представителю ставки:
— Давай пока с тобой разберёмся… Быстро обрисовал ему ситуацию: эшелоны будут подходить один за другим. В них — паровозные бригады, которые будут отгонять эшелоны в глубь страны. У многих с собой семьи. Обеспечить всех документами для эвакуации. Всё остальное у них есть. И не дай бог хоть одна семья паровозной бригады останется в городе по его вине — приедет командир и тогда…
Что будет тогда он не сказал, но «члену», почему то, стало очень неуютно… И он смирил свою гордыню… Смирил, как делал это много раз, когда собеседник был ему не «по зубам»… Выслушал, кивая, инструкции, которые ему передавал капитан (даже не командир подразделения Спецназа!) от имени своего командира… А тут подошёл командующий армией. Не в пример представителю он влёт оценил мощь и выучку подразделения, подчинённого капитану; осмыслил поступившие ему сведения начальника разведки и слухи, дошедшие до него об этом самом Спецназе и решил — не демонстрировать свое превосходство в звании и должности: за свою жизнь он повидал много гордецов. И где теперь они? И лишний раз убедился: вот этот напыщенный индюк, присланный из ставки — все мозги проел, пока находился в штабе, а сейчас стоит и молча слушает, что ему говорит капитан. И не кривит рожу, как с ним…
Молодцов увидел подходящего генерал-лейтенанта; вытянулся; козырнул, представился бодро:
— Капитан Спецназа СССР. Имею к вам пакет с информацией от командира подразделения Спецназа СССР. Приказано передать: информация предназначена для вас лично!
И достав из кабины броневика пакет, передал его командарму. Тот вопросительно посмотрел на капитана. Молодцов правильно понял взгляд:
— Информация секретная, но вы можете распоряжаться ей по вашему усмотрению… — ответил официально капитан.
— Что там за информация генерал? — повернулся к нему представитель ставки — дайте мне… Командующий ответил сухо:
— Я ознакомлюсь и сообщу вам, если посчитаю нужным… «Член» дёрнулся, как от пощёчины: ЕГО оскорбляют уже второй раз!
— Немедленно доложите мне, а лучше дайте пакет мне! — взвизгнул он и протянул руку. Генерал-лейтенант, словно не заметил жеста:
— У нас в штабе имеется свой представитель ставки. Вот он вам и расскажет, всё, что посчитает нужным… — отчеканил он.
Как же ему надоели все эти напыщенные индюки, мнящие себя истиной в последней инстанции, а на самом деле — лишь жалкие неумехи… Молодцов, с удовольствием наблюдавший за смелым поступком генерала, вскинул руку к виску; свистнул, привлекая внимание бойцов; крутнул над головой пальцем и повернувшись, залез в Бюссинг. Бронированная дверь захлопнулась; бойцы оттянулись; прикрывая друг друга запрыгнули в грузовики; взревели моторы танков и самоходок и «кортеж» представителя Спецназа, обдав стоящих сизым выхлопом двигателей, покинул площадь перед штабом… Чтобы остановиться у здания главпочтамта… там в ход пошло традиционное: Молодцов показывал моё удостоверение не разворачивая и раздавал презенты: Цензору писем: пистолет «Вальтер» и бутылку коньяка; начальнику почты; немецкие часы и бутылку коньяка; сортировщицам — по шоколадке. За быструю расфасовку и отправку 12 крафтовых бумажных мешков, в которых хоронят немецких солдат. Сейчас в них были письма. Моих бойцов… Стажёры напишут позднее — когда получат статус бойца… В коротких солдатских треугольниках:
Здравствуйте мои милые… дорогие… любимые… У меня всё хорошо. Жив, здоров, чего и вам желаю. Бью фашистских гадов, так что ошмётки от них летят в разные стороны… Люблю, целую, обнимаю вас… Ваш отец… муж… брат… сын… И полетели добрыми, радостными вестями, во все необъятные уголки нашей Родины, кроме временно оккупированных территорий серые треугольники писем…
Добрался до расположенных у моста двух батальонов уже за полночь. Мои встали перед мостом «табором», поставив вокруг охранение и не входя в контакт с комбатом и ком полка 282й стрелковой дивизии, занявшей своими бойцами освобождённый плацдарм, хотя те настойчиво пытались «навести мосты». Часовые на КПП просто не пускали в расположение посторонних — приказ командира! Да и сами комбаты не горели желанием общаться — впереди сложный бой малым количеством против двигающихся к ним немецких колонн с пехотой и бронетехникой И надо не просто разгромить их, а с минимальными потерями! Задал командир задачку! Впрочем — как всегда: думайте, решайте, а потом — вместе уточним детали и примем готовый план к действию — чтобы не было осечек…
56я пехотная дивизия Вермахта отправила к мосту у Почепа потрёпанный пехотный батальон и роту танков: взвод T-III — 4 танка; T-II — 4 и T-38(t) — 6 танков. Всё, что наскребли «по сусекам»… Южане расщедрились: почти целый батальон солдат на Ганомагах и грузовиках и полную роту танков: 8 T-III и 6 T-II. Нам встречать этих южан. Пока ехал к мосту, «метнулся» к «северянам» — они встали на постой посреди леса: и днём то по лесной дороге езда это ещё тот цирк с эквилибристикой, а уж ночью — вообще жуть! А вот белокурые бестии, видимо, с рельефом русских дорог не вполне знакомы: продолжили движение и, как следствие — застряли в одной из ям на дороге, оказавшейся изрядным бочажком, наполненным водой пополам с вязкой грязью. Нормальная русская дорога… Гордые гансы помучались; и тоже остановились на ночлег. Нам же лучше… В ночь ушла разведка на транспортном Ганомаге и по лесу — пешая с обеих сторон дороги — на всякий случай… Тем более Ганомаг по дороге двигался не быстрее скользившей вдоль обочине по относительно сухому покрову леса пешей разведки. Опасные и трудные участки, промеренные палкой, а при необходимости и ногами, отмечались на карте дороги. Вышла разведка к намеченному мною месту засады и бегом назад — доставить сведения о рельефе дороги и опасных для продвижения местах: нам застревать нельзя! Под утро, перед рассветом — нам двигаться всего то 15 километров, батальон на транспортных Ганомагах; рота T-III — 12 танков; две роты зенитных самоходок; специально отобранная в оставленных батальонах рота снайперов и лучшая рота стажёров ушла к месту засады. Дошли, когда только стало светать; свернули в лес; располагаясь равномерно вдоль места засады… Бойцы замаскировали следы гусеничных траков, разровняв на дороге и обочине грязь и комья вывороченной земли; насыпали по обочине веток и опавших листьев. Командиры прошлись вдоль обочины, тщательно подправляя работу подчинённых и заодно маскируя и свои следы. Немцы ничего не должны заметить и уж тем более — заподозрить!
Танки и самоходки, заехавшие в лес кормой там, где такое было возможно, замаскировали воткнутыми перед ними спиленными деревьями и срезанным кустарником: бойцов в батальоне много… Снайпера выбрали себе позиции: лес в этом месте отступал от дороги в небольшом распадке на 100–120 метров. Автоматчики выбрали позиции поближе — в 60–70 метрах от дороги: и осколки не долетят и точность стрельбы из автомата будет достаточно плотной… Готовы; ждём наглецов, решивших что им на нашей земле всё можно!
Появился традиционный дозор мотоциклистов с транспортным Ганомагом: десять солдат; стоящий пулемётчик у передней турели. Водители старались объезжать промоины и лужи по обочинам, а остальные — крутили головами по сторонам на предмет опасности… Но лес угрюмо нахмурившись мокрыми ветками молчал, с неприязнью наблюдая за чужаками. А тем до хмурого леса дела нет: не пропустить, не проглядеть бы настоящего врага! Пропустили: залёгшего в камуфляже спецназовца с десяти метров не отличишь от местности, а танки и самоходки замаскированы на совесть — сам проверял! Разведдозор проехал мимо: дальше — к своей неминуемой смерти… Из леса показались головные машины колонны — танки: в случае чего они первыми внезапно выйдут на позицию огня и атакуют русских, пока к ним подтянется пехота на Ганомагах. И пойдут в атаку, поддерживаемые солдатами с Ганомагов…