Страница 4 из 79
Было тяжело, но я всегда заботилась о том, чтобы Джесс был в порядке. Он был важнее всего.
Для меня он всегда важнее всего.
Я проработала на заводе год, но меня уволили, когда начались сокращения. Сокращали работников в соответствии с их стажем. Я была последним нанятым на завод работником, поэтому меня уволили в первую очередь.
До того, как я нашла новую работу, нам было очень тяжело. У меня не было никаких сбережений, потому что никогда не было лишних денег, которые можно было бы отложить на чёрный день.
Я пыталась устроиться на работу, но меня никуда не брали, потому что у меня не было образования. Я получала социальное пособие от государства и пособие по уходу за ребёнком, приходившее на имя матери — да, я подделывала её подпись, но этого всё равно не хватало на нас двоих. И я не могла сказать социальным работникам, что нам нужно больше денег, ведь, если бы они узнали о том, что наша мать бросила нас, они бы забрали Джесса. А я не могла потерять его.
Какое-то время было очень туго. Бывали дни, что я вообще ничего не ела, чтобы Джессу досталась еда.
Я могла бы попросить помощи у моей лучшей подруги, Сиси, но я должна была справиться со всем этим самостоятельно. Джесс был под моей ответственностью.
Чуть позже, мне, наконец, улыбнулась удача, и я получила работу на неполный день: мне нужно было расставлять по полкам продукты в супермаркете. Через неделю я устроилась ещё и официанткой на полставки. Эта работа была вечерней, и, к моему неудовольствию, мне приходилось покидать Джесса, но за ним в это время присматривала Сиси.
Так я работала в течение полугода, пытаясь, в то же время, устроиться на полноценную работу. В конце концов, я попала на работу в этот первоклассный ювелирный магазин. Я едва ли могла поверить, что смогу заполучить ее. Понимаете, собеседование прошло отлично, но у меня не было образования, а местечко было шикарным. Но по какой-то причине управляющий что-то увидел во мне и дал мне работу.
Это было самым лучшим... и худшим событием в моей жизни.
Самым лучшим была оплата. Я получала больше, чем зарабатывала прежде на двух работах. Я обучалась торговле в ювелирном бизнесе и могла быть с Джессом каждый вечер.
Однако я и не догадывалась, что четыре года спустя меня обвинят в краже драгоценностей на сумму в сотни тысяч фунтов, и я отправлюсь за решётку.
Не догадывалась, что потеряю всё.
Потеряю Джесса.
Моего ребёнка. Мою семью.
Я хочу вернуть его.
Я верну его.
Я не видела и не говорила с ним уже полтора года, и это просто убивает меня.
Наше общение проходило только по переписке. Ну... как общение. Не совсем. Я писала ему, но он ни разу не ответил мне.
Он зол.
Потому что я не разрешала ему навещать меня, пока я находилась в тюрьме.
Он думал, что я бросила его.
На самом деле я просто не могла вынести и мысли о том, чтобы видеть его в этих стенах. И я не хотела, чтобы он посещал такое место.
Я никому не разрешала навещать меня. Даже Сиси.
Таким образом, полтора года я не видела и не разговаривала ни с кем из тех, кого я любила.
Моё сердце неистово колотится у меня в груди, и я продолжаю идти за офицером Роман. Я жду, пока она отпирает дверь и затем ведёт меня через неё к проходной.
Я не видела эту часть тюрьмы с тех пор, как прибыла сюда.
Я выглядываю в окно. Сердце бьётся, нервы натянуты, и я так взволнована!
Я выхожу отсюда. Я возвращаюсь к своей жизни.
К жизни, которую у меня украли.
Офицер Кендалл передаёт мне пластиковую тару и говорит:
— Вещи, с которыми ты прибыла.
Открыв коробку, я заглянула внутрь.
Мой старый мобильник, который больше не работает, блеск для губ, кошелёк. Я беру кошелёк и открываю его. Внутри купюра в двадцать фунтов.
За душой у меня лишь двадцать фунтов.
Вздох.
На дне коробки я отыскиваю ключи от своей старой квартиры. Я дотрагиваюсь до них пальцами. Ключи от моего старого дома. Дома, которого у меня больше нет.
Слёзы щиплют мои глаза. Я стараюсь их сдержать и моргаю.
— Ты в порядке, Дэйзи? — спрашивает меня офицер Роман.
Сдерживая свои эмоции, я киваю и бросаю свой кошелёк обратно в коробку.
— Ты знаешь, куда пойдешь отсюда? — спрашивает меня офицер.
— Да, — я смотрю на неё, — я отправлюсь прямиком в Лондонскую службу, осуществляющую надзор за условно осужденными, чтобы встретиться с моим надзорным инспектором...
Я запнулась, пытаясь вспомнить его имя.
— Тоби Уиллис, — завершает она фразу вместо меня, — Тоби объяснит условия твоего освобождения и скажет, в каком хостеле ты остановишься.
— То есть, я буду жить не в пятизвёздочной гостинице Ритц?
Я смотрю на неё, состроив гримасу ужаса, и она смеется:
— Пойдем, шутница, давай уже выберемся отсюда.
Офицер пропускает нас через проходную. Я следую за офицером Роман, пока она ведет меня к двери, через которую я смогу выйти отсюда.
Чувствую, как сердце бешено колотится в груди, когда я вижу, как открывается последняя дверь.
Я свободна.
Я делаю глубокий вдох. Глубокий вдох свободы.
Знаю, это звучит глупо, но воздух здесь — снаружи, будто бы, лучше. Чище, свежее. Лучше, чем воздух, которым я дышала за этими высокими стенами, держащими меня взаперти так долго.
Я делаю первый шаг навстречу свободе.
— Я не хочу никогда вновь видеть тебя здесь, — слышится сзади меня голос офицера Роман.
Я оглядываюсь на неё:
— Вы меня больше никогда не увидите, обещаю.
Жёсткую линию её рта смягчает улыбка:
— Хорошо. Удачи, Дэйзи. Надеюсь, у тебя всё наладится.
Да, я тоже.
Я киваю ей и поворачиваюсь. Ещё один глубокий вдох, и я выхожу на улицу.
Дверь с лязгом закрывается за мной. Я слышу, как замок запирают, и я понимаю, что меня обратно не впустят.
На секунду я запаниковала.