Русские суеверия

В загадках ветер «без рук, без ног, по полю рыщет, поет да свищет, деревья ломает, траву к земле пригибает». Он – «жеребец, которого всему миру не сдержать». В Новгородской губернии ветер именовали «косоруким».

Конь, всадник и просто «летящий человек» – традиционные облики ветра в русских поверьях. Однако ветер так переполнен жизнью и разнообразными силами, что часто не имеет отчетливого обличья: он одушевлен, он – «живой». В Нижегородской губернии рассказывали, что ветер «хватает» про́клятых; астраханские рыбаки просили ветер: «Святый воздух, помоги нам!»

В сюжетах сказок неуловимый ветер может стать причиной зачатия: он «надувает брюхо» заточенной в башне царевне (сквозь щель). «Царь, как узнал, очень разгорячился. Пришел к башне и так ее ругать: „Откуда, – говорит, – ты понесла?“ А парень у ней из живота голос подает: „Я, – говорит, – с Ветру“» (онеж.).

Ветер, особенно сильный, – существо могущественное и непредсказуемое. Он то вредит, то помогает. В одной из народных песен поется: «Ветростная сила не захотела нашего счастья обвенчать» (орл.). К ветрам, причитая на могиле отца, обращается дочь-сирота: «Подымитеся, ветры буйные, с востошной сторонушки. / Разнесите, ветры буйные, мать сыру землю, вскройте гробову доску» (перм.).

Благоприятный ветер – залог удачи в морском путешествии или на промысле. «При езде на воде молятся святому Николаю и вместе с тем бросают в воду хлеб на поветерь – чтобы подул попутный ветер» (арханг.). «В Поморье Кемского уезда пред возвращением промышленников с мурманского берега домой бабы целым селением отправляются к морю молить ветер, чтобы не серчал и давал бы льготу дорогим летникам. Для этого оне предварительно молятся крестам, поставляемым во множестве на всем беломорском прибрежье. На следующую ночь после богомолья все выходят на берег своей деревенской реки и моют здесь котлы; затем бьют поленом флюгер, чтобы тянул поветерье, и притом стараются припомнить и сосчитать двадцать семь (три по девять) плешивых из знакомых своих в одной волости и даже в деревне, если только есть возможность к тому» (при этом на лучинках делают насечки углем или ножом, а при произнесении последнего имени – крест). «С этими лучинками все женское население деревни выходит на задворки и выкрикивает сколь возможно громко: „Всток да обедник пора потянуть! Запад да шалоник пора покидать! Тридевять плешей все сосчитанные, пересчитанные; встокова плешь наперед пошла“. С этими последними словами бросают лучинку через голову, обратясь лицом к востоку, и тотчас же припевают: „Встоку да обеднику каши наварю и блинов напеку; а западу-шалонику спину оголю. У встока да обедника жена хороша, а у запада-шалоника жена померла!“

С окончанием этого припевка спешат посмотреть на кинутую лучину: в которую сторону легла она крестом, с той стороны ждут ветра. Но если она опять провозвестит неблагоприятный ветер, то прибегают к последнему, известному от старины средству. Сажают на щепку таракана и спускают его в воду, приговаривая: „Поди, таракан, на воду, подними, таракан, севера“» (арханг.) 〈Ефименко, 1878〉.

Ветры «едут на тройках и дуют, поднимая то попутный, то встречный ветер». Когда попутный ветер слаб и парус не надувается, произносят заклинание:

Если попутный ветер дует слишком сильно, его просят: «Перестань, ишь разгулялся: что ты! потише!» (при этом снимают шапку, но, если ветер не ослабеет, грозят ему кулаком) (олон.).

Бытовали поверья, согласно которым «мельники на ветряных мельницах состоят в дружбе с Ветром, подобно тому как мельники водяных мельниц ведут дружбу с водяными чертями» (орл.). В повествовании, записанном на Орловщине, бедная старушка, «пропитывавшаяся милостыней», ходила на ветряную мельницу просить муки и при этом всегда кланялась в землю, приветствуя Ветер: «Здорово тебе, Ветер, буйный молодец!» «Однажды выпросила она чашу муки и пошла домой. Дело было зимою; дорога тесная. Навстречу ей едет богатый мужик с несколькими возами ржи молоть на мельницу. Старуха, сколько могла, посторонилась, но все-таки богатый толкнул старуху оглоблею; она полетела в снег, мука из чаши рассыпалась, и старуха с пустою чашею побрела домой. Взгоревавшись, она проговорила: „Никто за меня, бедную, не заступится! Хоть бы ты, Ветер, буйный молодец, заступился за меня, беднягу“. Придя домой, видит, что у нее какой-то молодец сидит; она ему поклонилась. Молодец говорит: „Бабушка, ты мне дорогой плакалась, и вот я пришел сказать, что помню все твои поклоны и за них тебе заплачу, за каждый по мере муки, а ты уж больше не ходи на мельницу“. С той поры старуха стала жить припеваючи, каждый день у ней пироги. Ветер завалил ее мукой всех сортов» (орловские крестьяне верили, что если при молотьбе ржи не подашь бедному, то ветер «возьмет вдесятеро»).

К ветрам обращены не только промысловые, хозяйственные, но и любовные заговоры. «На море, на океане, на острове Буяне живут три брата, три ветра, один северный, другой восточный, третий западный. Навейте вы, нанесите вы, ветры, печаль, сухоту рабе Божьей [имя], чтобы она без раба Божьего [имя] дня не дневала, часа не часовала. Слово мое крепко» (воронеж.).

В Новгородской области записан упоминающий о ветрах «заговор на мужа»:

Обращая к ветру мольбы и заговоры, крестьяне стремились заручиться его благоволением. Однако изменчивая, двойственная стихия ветра оставалась непредсказуемой и опасной.

Согласно поверьям, распространенным повсеместно, мор, эпидемия приносились ветром и даже были ветром, откуда и названия эпидемий – «поветрия». Причина острых заразительных болезней – наказание Божие или «злое поветерье» (волог.). «Дурной ветер» – источник многих инфекционных заболеваний 〈Попов, 1903〉.

Ветрянка, притча ветреная (яросл., волог.), ветреное, ветряный, ветряной – «болезни от дурного ветра» (арханг., тобол., иркут.); поветрен(н)ица, пошерсть (новг.), повируха, помируха (волог.) – болезни, распространяемые ветрами; моровое поветрие – чума; летячка – ветряная оспа и сходные с ней сыпи; ветряной перелом – острый суставный ревматизм 〈Высоцкий, 1911〉.

Грыжа, язва, удар, а также «общие и неопределенные заболевания» («хитки и притки, скорби и печали») также могли произойти «с ветра». Болезнь от неизвестной причины «прикидывается с ветру»; в заговорах упоминается «ветроносное язво».

Посредством ветра распространяют порчу колдуны, ведьмы. «Колдун зайдет на ветер… так чтобы ты стоял под ветром, и пустит на тебя ее (порчу) с этим ветром» (вятск.). В рассказе из Пермской губернии «страшный колдун», волхит, пускает килу на ветер: «Что-то прошептал на палку да и дунул на кончик, чтоб кила-то по ветру понеслась и села кому-нибудь».

Несомое ветром вредоносное слово (урок) в поверьях и заговорах нередко изображается как ветер, стрела; «сильное слово, урок, конечно, [представляется] по связи стрелы с ветром» 〈Потебня, 1914〉. Человек, напускающий по ветру порчу и болезни, мог именоваться ветряным. Одно из заболеваний «с ветру» называлось «стрелы» или «стрелье».

«Эта болезнь обнаруживается внезапным колотьем во всем теле больного и оканчивается смертью. Однако ж не всегда бывает она смертельна, смотря по тому, как была „напущена“. По народному мнению, стрелы напускаются волшебником двояким образом: 1) для мести какому-либо лицу; 2) просто из удовольствия на какое-нибудь имя. Первого рода стрелы бывают смертельны, а последние не так опасны. Уверяют все испытавшие эту болезнь, что при лечении ее посредством вытирания тела выходят из него кусочки стекла и оленья шерсть. Присутствие их объясняется самым действием, как пускаются стрелы. Именно: волшебник берет пустой коровий рог, наполняет его песком, шерстью и стеклянными обломками, потом говорит заклинание, становится по направлению ветра и, приложив ко рту узкое отверстие рога, дует в него. Все вещества вылетают; ветер подхватывает их и в тот же миг мчит болезнь к лицу, заранее на нее обреченному злым волшебником. Если стрелы были обыкновенные, то есть пущены не для мести за обиду, то им подвергается всякий первый встречный» (арханг.) 〈Верещагин, 1849〉.