Страница 1 из 9

Королевы из захолустья

Бенцони Жюльетта

Жюльетта Бенцони

Juliette Benzoni

Les reines du Faubourg

Предисловие

Пожалуй, что и «захолустье» слишком громкое слово для этих королев. Кривая, кое-как мощеная улочка, а то и сточная канава были свидетелями их появления на свет. Ни одну из них не завернули в шелк или в бархат, детские глаза видели вокруг мрачную, безрадостную жизнь. Но все они, за исключением одной-единственной, обладающей особым даром – удивительным голосом, получили от небес роковой, по выражению лорда Байрона, дар красоты. Удивительная красота, которая сначала помогала им выжить в незавидных условиях, а потом принуждала мужчин прокладывать им дорогу к успеху. У каждой из них была своя дорога, но она вела к вершине, где солнцем сияло золото и сверкали бриллианты чистой воды. Карета Золушки катилась по этой дороге и не превращалась в тыкву.

Эти женщины были королевами. Они царили над покорными мужчинами, царили над Парижем, а иногда даже над целым светом благодаря магии красоты, ума, таланта и неутолимой жажде преуспеть. И разумеется, еще и везенью. Разве не повезло той, что сменила фартук прислуги на корону русской императрицы?

Были ли они счастливы? Нет, эти истории не о счастье. Огни рампы, блестящие празднества, фейерверк удовольствий, гром славы редко сопутствуют счастью. Счастье – нежный цветок, который чаще распускается в тени, вдалеке от шума. Некоторым из этих королев – но не всем – все же досталось немного благополучия, когда погасли прожекторы, что пригвождали их к хорошей или дурной славе, как булавка – бабочек в коллекции энтомолога.

Завидна ли судьба королев, пришедших из ниоткуда? Возможно, да. А может быть, нет. Вам судить…

Жанна де Турбе, или «Мадонна с фиалками»

Мойщица бутылок

Золотая монетка засияла у Жанны на ладони, будто солнышко. Чем дольше она на нее смотрела, тем теплее ей становилось. Она зажала ее тонкими пальчиками, растрескавшимися от холодной воды, и сжимала все крепче и крепче, словно хотела, чтобы монетка вжалась в ладонь навек. А потом прикрыла глаза, отгородившись от серого дождя и лачужек жалкого предместья.

– Эй, Жанна! – окликнул ее мужской голос. – Спишь на ходу? Поторопись, иначе опоздаешь! Того и гляди разозлишь смотрителя винного погреба!

Молоденький плотник Люсьен, сосед, смотревший на девушку влюбленными глазами, напомнил ей, что нужно спешить. Жанна сунула монетку обратно в конверт, спрятала письмо за пазуху и потуже затянула на груди черную шерстяную шаль. А потом припустилась со всех ног по улицам к главному в Реймсе торговому дому шампанских вин, где целыми днями мыла бутылки, содержимое которых таким, как она, не суждено даже попробовать. Жанна в этот день не бежала – она летела, потому что двадцать франков были для нее золотым ключиком, заклинанием «Сезам, откройся!», только вели они не в волшебную пещеру, а выпускали на свободу.

Весь день Жанна мысленно перечитывала письмо от подружки Жермены: «Бросай все и приезжай ко мне в Париж. Денег, которые я посылаю, хватит на приличное платье и дилижанс. Не раздумывай. В Париже такая красавица, как ты, будет ходить в золоте. В Реймсе ничего, кроме нищеты, не дождешься…»

Нищета… Малышка Жанна Детурбе успела нахлебаться ее вдосталь, хотя этой зимой 1853 года ей исполнилось только восемнадцать.

Мари, ее мать, работала штопальщицей на сукновальной фабрике, где и встретила свою любовь. Когда выяснилось, что Мари ждет ребенка, возлюбленный к ней охладел. К счастью, года через четыре после рождения дочери Мари встретила плотника Луи Рикса. Он женился на ней, и на протяжении нескольких лет в домишке на улице Курланси царило, можно сказать, благополучие. Прехорошенькая Жанна с розовыми щечками, большими серыми глазами и пышными темными волосами пошла в школу и стала там любимицей. Она прекрасно училась, в тринадцать лет получила свидетельство об окончании школы, и ее преподавательница объявила матери, что ее дочь может выучиться на учительницу.

Жанетта станет учительницей? Мари Рикс не имела ничего против. Она будет рада, если дочке достанется более счастливая участь. Однако судьба распорядилась иначе: Луи Рикс упал с лесов и разбился насмерть. Денег на обучение Жанны больше не было, и бедняжке пришлось закрыть любимые книги и пойти работать мойщицей бутылок на винный склад Поммери. А Мари вскоре нашла нового спутника жизни, слесаря-выпивоху.

Слесарь любил не только бутылочку, но не пропускал мимо рук и хорошеньких девушек. Вскоре он положил глаз на красотку падчерицу, и с тех пор жизнь девушки превратилась в ад. Мало того что ее донимал сластолюбивый отчим, ее еще глухо ревновала мать, красота которой увядала, и она сильно проигрывала от сравнения. Тупик. Безвыходность. Жанна от безысходности собралась топиться, но небо послало ей Люсьена со словами утешения. Паренек-плотник предложил отчаявшейся девушке:

– Если хочешь, поженимся, как только я отложу немного деньжонок. Вот увидишь, Фернан тогда не посмеет к тебе приставать.

Жанна улыбнулась Люсьену, хотя будущее, сулившее тяжкие труды ради кучи ребятишек, не казалось ей большим подарком. И все же она не стала лишать паренька надежды, положившись на время, которое – кто знает? – может, и припасет что-нибудь… Вскоре она получила первое письмо от Жермены, своей школьной подружки, рыжеволосой красавицы. Жермена, дочь булочника, не питала большой любви к квашням с тестом и отцовским подмастерьям, ей гораздо больше нравились шелка и бархат, от которых ее сердце замирало. В один прекрасный вечер она «заняла» немного денег из отцовской кассы, написала записку с объяснением и оставила отчий дом навсегда, собираясь попытать счастья в Париже.

Письма Жермены погружали Жанну в мечты, и она все больше поддавалась соблазну. А теперь «парижанка» – без всякого сомнения, очень добрая девушка – прислала и деньги, целых двадцать франков. Решение было за Жанной, и она рискнула. Через несколько дней, сложив в узелок немного вещичек и книги, какие у нее оставались, девушка покинула материнский кров, оставив на постели ласковую, но категоричную записку: она вернется, только разбогатев. Небо Реймса больше никогда ее не видело.

В Париже Жанна поселилась вместе с Жерменой, снимавшей комнатку в квартале Нотр-Дам-де-Лорет, но нельзя сказать, что новая жизнь ее сильно обрадовала. Честолюбивую разборчивую Жанну не привлекали дешевые удовольствия вроде балов Мабий, на которых кружилась Жермена. Избегала она и случайных связей. Жанна высоко ценила свою красоту, обладала чувством собственного достоинства, и веселая жизнь гризеток, какой жила Жермена, ее вовсе не прельщала. Если ради успеха не обойтись без любовных связей, искать их стоит не на улице.

Прожив несколько месяцев в Париже, Жанна решила, что театр для нее – самое подходящее место. Сцена – вот где она сможет себя показать. Амбиции подруги смешили Жермену, не вызывая ревности. Она дала Жанне адрес театра Порт-Сен-Мартен. Служителю было сказано, что девушка хочет поговорить с директором.

Директор театра, Марк Фурнье, журналист и драматург, богач, успел прославиться, жил на широкую ногу и был на виду в парижском обществе. Он обожал женщин и ради них был готов на любые безумства. Отвага незнакомки, рассчитывающей на прием без связей и рекомендаций, позабавила его. К тому же служитель обронил, что она «чертовски хороша собой!». Фурнье принял незнакомку. Изысканная темноволосая красавица в скромном наряде из серого бархата с букетиком фиалок в качестве единственного украшения сразила его с первого взгляда. Он не стал вслушиваться в причины, по каким она решила играть в театре.

Театр? О театре не может быть и речи. Влюбившись с первого взгляда, Марк Фурнье объяснил своей посетительнице, что она слишком изысканна для театральных подмостков и должна жить в свете люстр, а не огней рампы. Войдя в театр Порт-Сен-Мартен через вход для артистов, Жанна получила предложение от нежданного поклонника стать полновластной хозяйкой в его служебной квартире. И согласилась.