Страница 15 из 16
Поскольку «Take-Two» была серьезной компанией с четким графиком работы, она назначила конкретную дату выхода «GTA 2»: 28 октября 1999 года. У «DMA» имелось на разработку сиквела чуть больше года и около миллиона долларов бюджета. Чтобы создать успешную игру, нужно огромное количество времени и усилий, ведь разработчикам приходится буквально с нуля выстроить (и заставить стабильно работать) целый мир. Шестидневная рабочая неделя (которая обычно характерна только для авралов) стала нормой. Прошли те деньки, когда Джонс делал игры сам, – теперь команда разработчиков разрослась до тридцати пяти человек.
Несмотря на свой бунтарский дух, Сэм трудился не менее, если не более усердно, чем любой функционер из «Take-Two». Именно это его и выделяло: характер преступника и работоспособность клерка. Из солидарности во время аврала Сэм с парнями решили сбрить волосы (чтобы снова отрастить их после выхода игры).
Разработчики сидели за столами с восьми утра до семи вечера, причем Сэм всегда приходил первым и уходил последним. Продюсер «Rockstar» Марк Фернандес позже сравнивал его с квотербеком в американском футболе, который ведет за собой всю команду: «Сэм хотел, чтобы каждый видел: он пашет наравне со всеми. С человеком, который своим примером показывает, как надо работать, не поспоришь».
Чем сильнее было давление из Нью-Йорка, тем больше отношения между «Rockstar» и «DMA» напоминали войну банд. «Они считали Данди этаким захолустьем, – вспоминал позднее продюсер „DMA“ Пол Фэрли. – Между нами определенно были трения».
У Джонса были свои причины полагать, что с его мнением не считаются: «DMA» вновь меняла владельца. Лейбл «Gremlin Interactive», с которым Джонс оформил слияние в 1997-м и который теперь оценивался в 24 миллиона фунтов, покупала французская фирма «Infogrames». Джонсу такой поворот явно был не по душе: по его мнению, «Infogrames» стремилась стать «Диснеем видеоигр» – а каким местом Дисней может быть связан с «GTA»?
– Только не это, – произнес Джек Томпсон, включив CNN.
Было около полудня 20 апреля 1999 года, и поборник морали находился в своем крытом черепицей доме на тихой улице в предместьях Корал-Гейблс. Его маленький сын Джонни играл на заднем дворе. Жена Джека, успешный адвокат, зарабатывала деньги, а Томпсон сидел дома и заботился о Джонни, попутно следя за моральным обликом Америки и выбирая следующую цель.
И теперь он ее нашел. В ужасе Томпсон наблюдал, как напуганные подростки выбегают из школы Колумбина. Кадры видеосъемки после массового расстрела учеников разлетелись по средствам массовой информации, и миллионы обеспокоенных родителей отчаянно пытались увидеть хоть какой-то смысл в этом до жути бессмысленном преступлении. Им нужно было кого-то обвинить, найти причину случившегося, чтобы удостовериться, что в их семьях такого никогда не произойдет. Томпсон знал ответ: видеоигры.
После громких побед над рэперами 2 Live Crew и Ice-T Томпсон стал необычайно влиятельным крестоносцем от морали с тремя большими достоинствами: умением ввернуть в интервью ловкое словцо, знанием законов, полученным в Вандербильте, и главное – неутомимой жаждой сражаться. Лучшим другом Томпсона был его факс, с помощью которого он забрасывал СМИ пресс-релизами о своем новом процессе.
Теперь в перекрестье его прицела оказалась игровая индустрия. Все началось в марте 1998-го, после того как Майкл Карнил открыл огонь по одноклассникам в христианской школе в Падьюке, Кентукки. Когда Томпсон узнал о пристрастии Карнила к жестоким играм вроде «Mortal Kombat» и «Doom», он выступил адвокатом трех жертв, чтобы составить 130-миллионный иск против компаний, выпустивших упомянутые программы.
– Мы собираемся ударить по Голливуду, – объявил Томпсон на пресс-конференции. – Мы собираемся ударить по индустрии видеоигр.
Пресса жадно слопала его хомяка. В эфире национального телевидения Томпсон грозно предупреждал ведущего «Today Show» Мэтта Лауэра, что стрельба в Падьюке – не последний подобный случай. Спустя неделю случилась стрельба в школе Колумбина, что сделало Томпсона еще более желанным гостем СМИ.
Едва стрельба стихла, адвокат набрал номер управления шерифа неподалеку от Колумбины.
– После моих исследований случая в Падьюке, – заявил он, – у меня есть причины полагать, что стрельба в школах – и, возможно, ваш случай тоже, – является результатом увлечения подростков жестокими забавами и видеоиграми с применением насилия, которые и учат детей убивать.
На следующий день газеты взорвались новостями, что малолетних стрелков Эрика Харриса и Дилана Клеболда вдохновила на преступление игра «Doom», которая была найдена у обоих дома.
Дагу Левенштейну, бессменному руководителю Интерактивной ассоциации производителей программного обеспечения (IDSA), Томпсон нанес сокрушительный удар. Со времен слушаний 1993 года по «Mortal Kombat» Дагу успешно удавалось сдерживать натиск политиков и не допускать насильственного регулирования отрасли. В прошлом Левенштейн был журналистом, и первая поправка, по его словам, «была у него в крови» со времен работы в школьной газете. Он верил, что она защищает как марширующих в Скоки нацистов, так и разработчиков, выпускающих жестокие видеоигры. «Это суть открытого самовыражения, – утверждал он. – Нельзя поступаться свободой слова».
Вежливый, интеллигентный, лысеющий Левенштейн, одетый в дорогой костюм, являл собой благочинное взрослое лицо индустрии, которая все еще считалась детской. Но его прошлые успехи в Вашингтоне вызвали побочный эффект: со времен слушаний Либермана индустрия плыла по течению, обходясь собственной системой рейтингов ESRB и держась особняком в ходе культурных баталий. «Трагедия в Колумбине полностью все изменила, – вспоминал Левенштейн позднее. – Внезапно мы снова оказались в самом начале; худшие стереотипы об играх не только возродились, они подтвердились. По сути, мы никогда не ввязывались в драку, а теперь пришлось воевать насмерть».
Левенштейн абсолютно четко понимал, что грядет федеральный закон о регулировании содержания видеоигр. Естественно, Либерман после событий в Колумбине призвал как следует прижать индустрию развлекательных программ. Вскоре президент Клинтон прислушался к нему и приказал провести федеральное расследование рейтингов игр и их продвижения. Впрочем, для Левенштейна дело было не только в играх. «Если принять за правило, что изображение насилия должно регулироваться и запрещаться точно так же, как непристойные сцены, – пытался втолковать он, – это открывает дорогу самой масштабной и агрессивной государственной цензуре в истории нашей страны».
Но когда по телевидению снова замелькал Томпсон, Левенштейн почувствовал, что проигрывает битву на самом важном поле – в средствах массовой информации. Спустя всего неделю после событий в Колумбине. Левенштейну пришлось оправдываться в программе «60 минут», где ему устроили настоящий допрос в рамках сюжета про жестокие игры. Затем в передаче показали историю происшествия в Падьюке, и наконец появился новоиспеченный противник Левенштейна: Джек Томпсон, который сидел рядом с Майком Брином, адвокатом жертв событий в Падьюке.
Благодаря самой популярной американской новостной программе аккуратно причесанный Томпсон получил огромнейшую аудиторию. Для него это был шанс вывести свою культурную войну на новый уровень, сообщить всем геймерам, что они под прицелом.
– Что вы ответите критикам, которые считают, будто это скороспелый иск против людей с очень глубокими карманами? – поинтересовался в заключение Эд Брэдли.
– Пусть берегут головы, – ответил Брин.
– И свои бумажники, – добавил Томпсон.
Глава 8
Укради эту игру
Город на грани коллапса, закон и порядок больше ничего не значат. Люди сходят с ума от музыки и полулегальных препаратов. Гигантская корпорация контролирует все аспекты общества, от развлечений до трансплантации органов… Скоро все выйдет из-под контроля.