Терновый Оплот (ЛП)

Он решил блефовать. Приблизившись, он скользнул руками по её спине, обнимая и прижимая женщину к себе.

— Разумеется. Самулар, — пробормотал он, уткнувшись в её волосы. В голосе жреца слышалась лишь тихая насмешка. — Что значит для вас с Семеммоном давно мертвый паладин? Быть может, вы решили сменить род деятельности?

Ашемми фыркнула, по-видимому не считая его слова достойными комментариев.

— В крови Самулара силы больше, чем ты полагаешь.

Его руки застыли. Прямой ответ женщины ошеломил и заинтриговал его. Учитывая все ему уже известное, а также подозрения о том, что Малхор чего-то не договаривал, он не сомневался в возможности того, что Ашемми не врала. Слегка подавшись назад, он встретил её изумленный взгляд.

— Чего ты хочешь от меня? — спросил он прямо.

Золотистые глаза эльфийки потемнели от отвращения.

— Стоит ли нам оговаривать условия? Скреплять договор, словно вульгарным торгашам?

— Уж изволь.

Эльфийка насупилась, а затем пожала плечами.

— Ладно. Я хочу, чтобы ребенок был доставлен сюда. Хочу изучить её потенциал. Тогда мы решим, между нами, что делать с ней и её силой.

Этого Даг стерпеть уже не мог. В течение многих лет он выжидал, не желая рисковать возможной оглаской своего наследия прежде, чем сможет защитить невинное дитя, которое, само того не зная, несло в себе кровь Самулара. И все это Ашемми могла теперь небрежно отбросить. Так же легко, как вышвырнет девочку, если та не сможет принести никакой пользы.

Он отшвырнул волшебницу прочь.

— Плоха та мать, что эксплуатирует своего ребенка, — ответил он холодно. — И плох тот военачальник, который этого не делает.

Ашемми отшатнулась.

— Вспомни себя. А пока вспоминаешь, потерпи меня. Эта ситуация дает нам возможность. Но только если мы умны и действуем отдельно друг от друга.

— Говоря о самостоятельных действиях. Как отреагирует Семеммон, когда узнает, что ты не согласовала этот вопрос с ним? — возразил он.

Эта открытая угроза заставила глаза Ашемми вспыхнуть огнем.

— Если кто-то в Темном Оплоте узнает о ребенке, то разве что только поговорив с твоим духом. В свое время я расскажу Семеммону. Тогда, когда это будет соответствовать моим целям! Это сделаю я! Соглашайся, и тогда вам с твоим жалким отродьем будет дозволено прожить свой жалкий промежуток времени. Ты понял?

Даг Зорет оглядел эльфийку с тем отвращением, что обычно предназначалось для существ, время от времени просачивающихся в крепость.

— Конечно, Ашемми. Я очень хорошо тебя понимаю.

— Хорошо, — промурлыкала она, меняя тон.

Медленно подняв руки, она растворила свое платье в вихре малинового тумана. Дымка поплыла по воздуху, чтобы окутать Дага, пьянящая, словно тлеющие маки. Улыбка эльфийки была жесткой и соблазнительной.

— Пока мы понимаем друг друга, давай же сохраним от нашего господина Семеммона еще один секрет.

В течение долгого времени Даг колебался на грани нерешительности. Он мог отступить, мог отвернуться, мог покинуть комнату, оставляя Ашемми обнаженной и разъяренной. Он мог. Вместо этого он глубоко вдохнул парящий туман. Задерживая запах покуда сила зачарованного воздуха почти не разорвала его легкие, он ступил сквозь малиновое облако, направляясь к эльфийке.

* * * * *

На второй день после получения задания, Алгоринд остановил своего коня на холме с видом на уютную долину. Дым очага поднимался в воздух, вылетая из труб симпатичного каменного домика. У пруда гуляли гуси, а в закрытом загоне щипало траву небольшое стадо ротов. Земля вокруг коттеджа была превращена в огород, и из плодородной почвы уже проклевывались несколько аккуратных рядов саженцев. Паладин уловил дразнящий звук женского голоса и детский смех, ставший ему ответом.

Глядя на эту семейную жизнь, Алгоринд был поражен, что жестокий человек способен был обеспечить своего ребенка таким покоем и комфортом. По всем приметам эти люди были добропорядочными домовладельцами, не знающими о том, какую совершили сделку. Возможно, они понятия не имели о наследии девочки. Но, разумеется, если они люди добрые, то увидят мудрость в том, чтобы отдать ребенка ему и ордену.

В этот момент дверь коттеджа отварилась, и на свет ступила высокая женщина с каштановыми волосами. Одной рукой она придерживала свой фартук, а второй — бросала зерно цыплятам и гусям. Птицы нетерпеливо примчались в ответ на её звонкий зов.

Глаза Алгоринда распахнулись. На первый взгляд женщина казалась одетой совсем просто — в обычное платье с длинным киртлом. Но цвет киртла его насторожил. Глубокий яркий фиолетовый, очень дорогой и трудный в изготовлении. И разумеется, простая добропорядочная жена не носит одежд подобного оттенка.

Муж её ступил из-под навеса, который служил конюшней, и рука Алгоринда скользнула к мечу. Мужчина вообще не был человеком. Это был эльф. Практичным взглядом Алгоринд оценил походку и манеру держаться, а также настороженность позы и лицо мужчины. Это не фермер, а хорошо обученный воин.

Теперь он осознал истину. Жрец Цирика устроил свою дочь со злобной утонченностью. Кто будет подозревать, что простая фермерская семья укрывает ребенка жентийца? Кто считал, будто эльфы не порядочные жители, которые занимаются своими делами? Это были не просто люди, счастливые тем, что обрели дитя, в котором отказали им боги. Они были наняты темным жрецом. Этот обман вызвал гнев Алгоринда. Он вытащил свой меч и подтолкнул Ледяного Ветра вперед.

Когда с холма раздался стук конских копыт, женщина вскрикнула и бросилась в дом. Забытое зерно осыпалось на землю, разлетаясь среди кричащих, разбегающихся во все стороны цыплят. Широко замахнувшись, Алгоринд налетел на эльфа. Тот ловко отшатнулся, падая на землю и перекатываясь в сторону. В руках эльфа появились длинные клинки, а зеленые кошачьи глаза загорелись жаждой убийства.

Алгоринд спешился и шагнул вперед. Он встретил первый удар эльфийского клинка, легко отбрасывая его в сторону. Эльф столь же легко парировал его атаку. В течение нескольких мгновений они стояли так близко друг другу, что пальцы их ног почти соприкасались, и обменивались звенящими ударами, наносимыми с равным мастерством и страстной убежденностью.

На тренировках Алгоринд узнал множество стилей ведения боя на мечах. Этот эльф сражался, как сэмбианин. Двуручный стиль с быстрыми атаками, техника уличного бойца, больше подходящая для короткой решительной стычки и быстрого отступления.

— Ты хорошо сражаешься, — выдохнул Алгоринд между ударами. — Но ты далековато от дома.

Эльф заколебался, испуганный подобным заявлением. Внезапная боль в его чужих глазах заставило сердце Алгоринда сжаться от чего-то, похожего на жалость.

— Это печальный и жестокий мир, — продолжал паладин. — Если хорошие люди, даже эльфы, оказываются втянуты в планы злодеев.

Алгоринд едва избежал злого косого удара.

— Меня послали сюда хорошие люди! — прорычал эльф, первый раз произнеся хоть слово. Он обрушил на паладина серию яростных мощных атак. На протяжении многих секунд от Алгоринда требовалась вся паладинская выучка, чтобы сдержать напор противника.

— Танар’ри Владжик, — сказал эльф. Голос его был хриплым от усталости и горькой ярости. — Помнишь эту историю?

Паладин помнил и подтвердил это коротким кивком. Старший демон, танар’ри был вызван, благодаря амбициям жестокого человека. За несколько лет до рождения Алгоринда рыцари Самулара выступили против существа. Бой был долгим и жестоким, а потом демон бежал в леса к северу от Сембии. Между паладинами и их злейшим врагом оказалась эльфийская община. Эльфы сопротивлялись проходу рыцарей, и заключили соглашение с танар’ри. Множество добрых и благородных членов ордена пало в ожесточенных боях. С тех пор многие рыцари по-прежнему с опаской относятся к эльфам и их непонятным далеким от человеческих путям.

— Я помню, — выдавил эльф сквозь стиснутые зубы. — Всегда буду помнить! Рыцари убили мою семью, просто потому, что мы были эльфами и стояли у них на пути.