Обряд

Ведара мрачно промолчала, она не любила вспоминать этот случай, потому что тогда чуть не сошла с ума. Одно дело бороться с нечистью на переднем крае, другое пасть жертвой обаятельной мадам Лилии. Как только ведьма распаковала свои чемоданы по прибытии сюда, к ним в отделение явилась пожилая горожанка лет семидесяти, давно похоронившая первого мужа и даже не думавшая, что перед смертным одром еще раз выйдет замуж, тем более, насильно. Жалоба на взгляд Ведары была дикой, с таким ведьме еще ни разу не приходилось сталкиваться. Да, бывало, приходили обманутые мужьями женщины, заявлявшие, что суккубы спровоцировали их благоверных на измену и чуть ли не погубили. Но часто умалчивали, что мужчины обращались за фривольными услугами к жрицам любви, где суккубов было не перечесть. А раз сами пришли, либо у суккуба была лицензия, которую она выкупила для себя — ничего не сделаешь.

Но в случае с пожилой женщиной, никто никого не насиловал и энергию досуха не выпивал. Прогуливаясь по рынку, старушка, едва-едва передвигавшая ноги и готовившаяся со дня на день отойти в иной мир, наткнулась на ослепительно красивую, полную, высокую женщину, как позже выяснилось — это и была мадам Лилия: суккуб с перевернутым представлением о мире и по совместительству хозяйка постоялого двора. Разрешение на жизнь в городе женщина получила давно, но по предназначению не работала, мужчин не совращала, из семей их не уводила. А наоборот, обладала способностью внушать дикую страсть к другим женщинам, то есть работала от противного.

Лилия не могла жить без свадеб и ладно бы сама частенько бегала под венец, так нет, ей нравилось быть именно подружкой невесты. Вот она и выискивала одиноких, по ее мнению, отчаявшихся женщин и внушала лично выбранным ею мужчинам, безумную страсть к выбранной «невесте». Женщины, завидев то «сокровище», что притаскивала суккуб, даже бывало, сопротивлялись, но не долго. Хотя все женихи были из клиентов «Мамы Лилии», то есть заведомо пропавшими для любого мало-мальски приличного общества. Но раз приглашенный жрец, которому Лилия за каждый акт бракосочетания отваливала солидную сумму, говорил, что брак законен, несчастные женщины как-то внутренне ломались и мирились со своей участью. Устраивая чужое личное «счастье», хозяйка кабака-борделя, чувствовала себя приближенной к богине любви Баст, и даже в тайне считала себя ее правой рукой.

И вот, когда та самая старушка, первая и единственная из длинного списка жертв суккуба, пришла в полицию с требованием наказать аферистку, которая без разрешения воздействует на умы молодых мужчин, Ведара неосмотрительно попыталась поймать Лилию на живца, потому что одних показаний пожилой женщины было недостаточно. Ее молодой муж, который был почти втрое моложе избранницы, наотрез отказался идти и поддерживать обвинение и даже залег на дно, чтобы его никто не смог осмотреть. Он не хотел расставаться с ощущением обожания хоть к кому-то, и был благодарен за то, что судьба их соединила. В отличие от женщины, которая считала грехом жить с кем-то после смерти любимого мужа.

И вот, только-только заявившись в «Маму Лилию», и едва успев достать свой жетон, Ведара, не ожидавшая сопротивления от обычно пугливых суккубов, получила совком по голове и была тут же упрятана в подпол. С тех пор ведьма больше не позволяет себе терять бдительность, тем более что ей время от времени снится ее не состоявшийся «жених», которого Лилия привела уже через десять минут после того, как умудрилась обездвижить комиссара. Это был коренастый, жилистый, полупьяный кузнец- задира, постоянно попадающий в отделение, где служила ведьма, у которого вместо лица была одна большая оспина. Он перенес в детстве какое-то страшное заболевание и еле выжил.

После этого, встречаться с сумасшедшей хозяйкой «Мамы Лилии», которую оштрафовали на очень приличную сумму, Ведаре не хотелось. Перед глазами тут же возникал плесневелый подвал и жуткая, перекошенная от вожделения улыбка «жениха». Эти воспоминания пронеслись в голове ведьмы за несколько секунд. Ей жутко не хотелось пересекаться с суккубом, но пришлось убрать ставший бесполезным выделитель, поскольку у него было ограниченное время пользования, всего около пятнадцати минут, и как бы невзначай бросила:

— У тебя веревка с нитями серебра с собой?

Уильям сразу понял, к чему клонит комиссар и не смог удержаться от улыбки:

— Боишься? Ничего, я не дам тебя в обиду и готов заняться хозяйкой сам.

— Опасаюсь, — с достоинством поправила ведьма и многозначительно хмыкнула, — а ты не обольщайся. Лилию мужчины не интересуют, если только в качестве женихов для одиноких женщин. Хочешь пускать слюни по какой-нибудь бабушке?

Уильям ощутимо вздрогнул, представив себе подобную картину и поспешно заявил:

— Давай обойдемся без этого, а веревка у меня, конечно, с собой. Ты меня уговорила. Я схожу туда один и посмотрю, там ли наш кровосос. Но если что, это ляжет на твою совесть, хотя сомневаюсь, что она у тебя есть.

— Есть, — кивнул Ведара, — даже не сомневайся. Только она у меня скромная, тихая, не любит лишний раз напоминать о себе. Прямо как я.

— Хорошо, — обреченно вздохнул сержант, понимая, что раз они пришли, то кто-то должен хотя бы проверить, правильно их вел выделитель или нет.

Парень вручил Ведаре зонт и сумку-планшет, достал оттуда тонкую длинную, но даже на вид крепкую веревку с вплетенными внутрь нитями из серебра и маленькую бутылочку с эссенцией чеснока. Он готовил ее сам, из чесночного масла и бренди, смешанного в равных пропорциях, а потом заговаривал на растущую луну, для пущего эффекта. Убить не убьет, но задержать сможет, от одной капли на коже вампира и служащих им сущностей, появлялись огромные болезненные волдыри. При большей концентрации даже очень сильного вампира можно было вывести из строя на долгий период времени.

Изобразив вселенскую грусть и едва не залив самого себя горючими слезами, Уильям опустил плечи, взгляд и через силу прошептал:

— Ну что ж, не поминайте лихом, госпожа Вольт. Я уйду и буду надеяться, что смогу рассчитывать на орден, хотя бы посмертный?

Тяжело вздохнув еще раз для пущей красочности, он побрел в сторону постоялого двора. Ведьма сжала челюсти так, что страшно скрипнули зубы и ругая себя за податливость этому клоуну, посеменила следом. Сержанту не надо было иметь на затылке глаза, чтобы понять, что ведьма идет за ним следом, чего он и добивался. Как бы он не хорохорился, но страх женитьбы на пожилой особе Ведара поселила в нем прочно.

Подойдя к толстым дубовым дверям, которые мадам Лилия даже не потрудилась покрасить, они переглянулись, коротко кивнули друг другу и вошли. Ведара чувствовала запах искомого вампира так, как саму себя. В носу стоял его свежий, чуть терпкий аромат, оставлявший после себя странное горьковатое послевкусие.

Постоялый двор на первом этаже был условно поделен на два зала: для бедняков и тех, у кого водились деньги. А между помещениями проходила низкая изгородь из простых сплетенных между собой ивовых прутьев. Посередине шла длинная стойка, за которой туда-сюда носились официантки в длинных просторных светло-коричневых платьях, ошалевшие от сегодняшнего ажиотажа. Здесь и правда некуда было даже яблоку упасть, очень много выпивших людей и представителей других рас, которые в своем состоянии уже ничего и никого не замечали.

Ведара обеспокоенно огляделась вокруг: владелицы популярного постоялого двора видно не было, хотя в это темное время суток она всегда присматривала за своим хозяйством, чтобы работники не ленились. Сердце кольнуло в предвестии проблем, хотя пока все шло по плану, но ведьма решила довериться чутью и не расслабляться раньше времени.

— Я не вижу ничего подозрительного, вообще, — шепнул Уильям. Он прищурил и без того узкие глаза, а плоское безносое лицо чуть покраснело. Сержант старательно просматривал пространство перед собой слой за слоем: нечисть можно было искать и таким способом, правда только если кровосос находился в шагах пяти-семи от мага.