Чужой поиск

— Удрать собрались, екарный бабай!

Капитан бросился бегом по коридору, перепрыгивая поднимающиеся из пола заслонки, и после поворота оказался в небольшом зале. Тоже овальном, с торчащей посередине из пола черной срезанной пирамидой. Около неё суетился инопланетянин. В привычном зеленом костюме, но без шлема.

— Черт, какие же вы уроды! — сказал капитан громко, рассматривая «лицо» живого пришельца.

Тот дернулся. Его сетчатые «глаза» замигали желтым, отверстия внизу «лица» зашевелились. Послышались звуки, словно противно каркала ворона.

— Вот, епрст! Даже поговорить с тобой нельзя, — усмехнулся капитан, поднимая ствол ружья.

Потом, быстро оглядевшись, достал приспособление, что дал ему Аркадий, сдвинул колпачок, и переключил тумблер. Кубы ярко засветились. Капитан положил мину сзади себя, присев, но не сводя глаз с суетящегося пришельца.

А тот будто сбесился. Размахивая конечностями, метался на месте, и громко каркал.

— Что, сука, не нравится? — спросил Анатолий. — А вы зачем сюда приперлись, уроды? Из детишек наших наркоту варить? Что бы потом ее втюхивать безмозглым баранам? Да вы вообще кто такие?

Инопланетянин резко дернулся к нему. Капитан выстрелил. Перед пришельцем взметнулись из пола голубые искры и он остановился.

— Я не договорил еще, — сказал Анатолий. — И не шустри, а слушай молча. Так ты думал, что все вот так, легко, сойдет тебе с рук?

Он помнил, что сказал ему Аркадий. Десять минут. Долгие десять минут он не должен подпускать этого пришельца к мине. Наверное, ее и выключить можно? Только хватит ли сил у него выдержать эти десять минут? Не упасть, не потерять сознание. Капитан с тревогой чувствовал, что начинает задыхаться.

Видимо, почувствовал это и пришелец. Он медленно приближался к капитану, их разделяло несколько метров.

— Э, не так быстро! — прикрикнул Анатолий, направляя ствол в грудь пришельца. — А, впрочем, чего я тут канитель развел?

Он нажал кнопку огня. Но привычного сгустка энергии не было. Еще раз нажал. Только тихий щелчок раздался в легком гуле.

Инопланетянин резво метнулся к пирамиде, к его конечности будто приклеился прут с круглым набалдашником. Потом, стелясь по полу, он подскочил к капитану и всадил набалдашник ему под ребра.

— О, епт! — только и вымолвил Анатолий, роняя ружье. Страшная боль пронзила мозг, ноги перестали слушаться и он припал на колено, хрипло и часто дыша. На зеленый металл упали капли крови.

— О, епт, — прокаркал пришелец. Вышло издевательски.

Анатолий собрал остатки сил. Нащупал уже непослушными пальцами десантный нож на поясе. Напрягся, и резким колющим движением всадил его в сетчатый желтый глаз инопланетянина. Ударом локтя оторвал его конечность с прута.

Пришелец нелепо попятился назад. Он словно хотел вытащить из себя жало ножа, но ухватить рукоятку этого древнего оружия землян не мог. Размахивая конечностями, он уперся своим овалом в пирамиду, его целый желтый глаз светился неистово, отверстия внизу «головы» извергали громкие беспорядочные звуки.

— Ну, вот и все, — прошептал капитан, заваливаясь на бок.

Последним, что мелькнуло в его сознании, был ослепительный голубой свет.

Кристина проскочила мимо стоявшей у пролома в стене Инны внутрь подвала, вытаскивая на своих плечах тяжелое тело Семена. Упала на каменную крошку. Рядом повалился Семен, тяжело и с надрывом вдыхая и выдыхая воздух. Она оглянулась.

Жена командира стояла в проеме, ее взгляд был устремлен в сторону Косино.

— Инна, помоги мне! — крикнула Кристина.

Та оглянулась резко, подом подошла к Семену, покачиваясь на усталых ногах. Присела.

Семен горячечно дышал, лежа на спине и раскинув руки. Его обгоревшее тело было покрыто кровью, кожа в некоторых местах висела клочьями.

Инна внимательно посмотрела, потом отрицательно покачала головой. Коротко взглянула на Кристину, и, поднявшись, снова отошла к проему. Ее невысокая фигура на миг осветилась голубым ярким светом.

— Ложись! — крикнула она, падая на каменную крошку разрушенного подвала.

Кристина упала грудью на Семена, закрыла глаза.

Тугая волна воздуха накрыла подвал. Прокатилась стремительно, сбросив вниз еще немного камней, осколки перекрытий, и оставила в углублении подвала облако противной пыли.

Кристина вдохнув этой взвеси, закашлялась, а Инна встала, и, повернув голову, теперь смотрела вверх, но на другую сторону.

Девушка приподнялась над лежащим под ней Семеном. Он не дышал. Только его глаза с некоторым изумлением стеклянно уставились в одну точку, да губы замерли в легкой улыбке.

— Он умер, — сказала Инна, продолжая смотреть в небо. — Странно, что он еще дышал после таких ожогов.

Кристина села, недоуменно рассматривая свой камуфляж на груди, покрывшийся бурыми разводами. Интуитивно ладонями хотела их стряхнуть. Поняла, что не сможет, поднялась и подошла к Инне. Проследила за ее взглядом.

— Он там, — прошептала жена командира. Ее большие глаза были наполнены страшной грустью и сверкали влагой.

— Кто? — не поняла Кристина.

— Мой Толя. Мой единственный мужчина, — медленно, по словам, прошептала Инна.

Небеса раскололись голубой вспышкой.

«Пу-ум-м-м» — пропели они, взрываясь ребристыми всполохами яркого света. Воздух внутри ребер словно сжался, потом вырвался видимыми плотными волнами.

Кристина отпрянула от проема, наблюдая, как они приближаются к земле. Достигли ее, и, вырывая деревья, поднимая над собой машины, осколки трассы, камни, разбежались кругом.

Кристина бросилась вглубь подвала, упала, как можно сильнее вжалась в каменную крошку, разгребая ее под собой руками.

Плотная волна воздуха прижала ее к земле так сильно, что она на миг потеряла сознание. Но, быстро освободила, грохоча и затухая вдали. Кристина поднялась, пошатнулась, упала на бок от головокружения.

Инна, скрючившись, лежала у проема, подтянув колени к груди. Она была жива. Водила ладонями по своим плечам, и негромко протяжно выла.

Инна потеряла все. Вдруг, в один короткий миг не стало ничего и никого. Не стало мужчины, ради которого она жила. Толя был для нее всем — отцом, мужем, человеком, которого она безгранично любила. Всем существом своим, и всем сердцем. Да, Толя не был идеальным, но он оберегал ее, заботился, и ... наверное, любил. Только по-своему. Такой странной любовью, какой любит отец свою дочь, покровительственно. Но, это не мешало им. И ей даже нравилось. Ощущать себя маленькой девочкой в сильных и нежных мужских руках. А уж нежным Толя умел быть. Так как он ее гладил, как целовал, как смотрел никто не сможет.

Тоскливая боль сковала ее грудь, Инна уже не могла пошевелиться. Боль разрывала, отзываясь в каждой клеточке тела уколами мелких противных иголок. Сможет она ее долго выдержать? И надо ли ее выдержать?

Кристина очнулась от забытья короткого сна. Густые сумерки наползали на развалины причудливыми хлопьями, пряча стены домов. Она напрягла зрение и на стене ближнего дома увидела почерневшую табличку. На ней было написано «Фестивальная улица». Кристина усмехнулась, название вряд ли располагало к веселью.

Очень хотелось пить. Она, вспоминая движения десантников роты, собралась и выскочила из убежища. Согнувшись, побежала к дому. Встала у стены, прислушалась. Только ветер шелестел по безжизненным камням. Так, пригибаясь, она бежала от стены к стене, старясь запомнить путь, чтобы не заблудиться на обратном пути.

Заброшенный магазин нашелся в полуподвальном помещении рухнувшего длинного дома по кислому запаху испорченных продуктов. Прижав рукав к носу, Кристина нырнула в небольшой проем в обвалившихся на землю кирпичах. В зале стояло несколько стеллажей, торчавших в полутьме белыми ребрами полок и повалившиеся у кассовых терминалов стойки. Она не спеша прошла между кассами, взглядом выискивая на нижних полках бутыли с водой.