Страница 2 из 3
(тяжело вздыхая)
(воздевает руки к небу)
(пафосно)
Жизнь в клетке
(моно-пьеса в одном действии)
ДЕЙСТВУЮЩЕЕ ЛИЦО: Дмитрий Евстратов, мужчина, осужденный к пожизненному лишению свободы, бледный, худой, изможденный, одетый в арестантскую одежду, 41 год.
Камера. Видно небольшое окно с решеткой. Посередине камеры стоит железная кровать.
Рядом стол со стулом. Вся обстановка выглядит убого и грубо и навевает мрачные мысли.
На кровати спит заключенный Дмитрий Евстратов. Вдруг он начинает кричать и ворочаться с боку на бок, не просыпаясь.
ДМИТРИЙ ЕВСТРАТОВ: А-а-а-а! Нет! Не надо! Не трогайте меня! Не тащите! Не смейте! Я не хочу в тюрьму! Не хочу! А-а-а-а! Изверги! Отпустите меня! Мне больно! Больно! А-а-а-а!
(мужчина просыпается в страхе, оглядывается по сторонам)
ДМИТРИЙ ЕВСТРАТОВ: О, господи! Какой страшный сон я видел! Меня вновь хватали, тащили в тюрьму! И я ничего не мог с этим сделать! Это ужасно! Ужасно! Сон ужасен! Жизнь ужасна! Все ужасно!..Господи! Как я хочу умереть!
(мужчина закрывает лицо руками и плачет навзрыд)
ДМИТРИЙ ЕВСТРАТОВ: Я больше не могу! Не могу! Не могу! Зачем все это? Зачем этот новый день начинается для меня? Чтобы я снова мучился и страдал?..Ах, я не могу больше мучиться и страдать! Не могу! (снова плачет) Считается, что мужчина должен быть сильным и никогда не должен плакать. А я не сильный…совсем не сильный…
(мужчина некоторое время молчит, потом вытирает слезы и встает с кровати)
ДМИТРИЙ ЕВСТРАТОВ: Сегодня – памятный день. Ровно девять лет прошло с того самого злополучного дня, когда я совершил свой безумный поступок, после которого оказался в тюрьме. (раздумывая) Девять лет!!! Это много или мало? Для кого-то девять лет проходят как один миг. Для меня же эти девять лет в тюрьме – это целая вечность. Причем, вечность в аду. Никто никогда не поймет, какие мучения и страдания испытывал я эти девять лет!
Может, только мои родители способны понять это. Но тоже не до конца. Чтобы понять это, нужно прожить эти девять лет так, как прожил их я. И то слово «прожить» здесь не подходит. Я не жил, а существовал все эти девять лет! Прозябал. Медленно умирал, испытывая адовы муки! (нервно ходит по камере, затем останавливается и восклицает) Ах, как я ненавижу эти стены! Это окно с решеткой! Этот стол! Этот стул! Эту кровать! Как я ненавижу эту камеру! Как я ненавижу себя! Как я ненавижу людей! Это они засадили меня сюда!
Люди! Они думают, что они – хорошие, а я – плохой! Я, – Дмитрий Евстратов, – плохой человек!
Поэтому я должен сидеть в тюрьме и мучиться. А они должны жить на воле и наслаждаться жизнью. (резко) А я так не считаю! Я не считаю, что я – плохой! Да, я совершил безумный поступок. Да, он повлек за собой жертвы. Но я же раскаялся! Я полностью раскаялся в нем. Так почему я должен мучиться за этот поступок всю свою жизнь?..Потому, что так хотят люди?!..Это они, люди, придумали законы! И это они, люди, создал и систему, которая выполняет эти законы! И я, я сам был частью этой системы. Я ведь много лет работал в ней.
Сначала инспектором управления вневедомственной охраны при Главном Управлении внутренних дел. Потом – оперуполномоченным отдела внутренних дел «Тверской» города Москвы. Я даже дослужился до начальника отдела внутренних дел «Тверской» города Москвы! Эта должность и погубила меня. Лучше бы меня не назначали начальником!
Может быть, и не случилось бы тогда той ужасной трагедии! Ведь эта должность начальника отдела МВД «Тверской» города Москвы так меня возвысила, так вознесла, что я потерял самообладание и возгордился! И вскоре был наказан за это – упал в самую грязь! (мужчина сильно сжимает свои руки и морщит лоб, видно, что он очень нервничает)
ДМИТРИЙ ЕВСТРАТОВ: Ох, если бы можно было все вернуть назад!!! Я бы тогда по-другому жил. Мне не нужно было бы никаких должностей, никаких наград, никакой славы. Я просто тихо и мирно жил бы на воле. Пусть бы я работал сторожем или грузчиком. Но я был бы свободен! Свобода-какое радостное слово! Какое прекрасное состояние! А я…я почти забыл его. Мне даже не верится, что я когда-то был свободен. И мог ходить, куда захочу и когда захочу. И мог ничего не бояться! И меня не содержали в клетке, как зверя.