Страница 15 из 30
И вместе с тем всякое открытие лица Божия есть откровение света, пусть и за тусклым стеклом. Теперь знаю я отчасти, – говорит, словно всматриваясь куда-то апостол, – а тогда познаю, подобно как я познан (1 Кор 13:12). Однако это эсхатологическое тогда присутствует и в сегодняшнем «теперь». Узнавая или познавая ту или иную вещь в природе или человеке, мы находим ее в «поле зрения» Божия извлеченной из небытия и освещенной очами Его. Вспомним Агарь, убежавшую в пустыню с будущим Измаилом во чреве и услышавшую весть Ангела у источника воды; имя тому источнику она дала: Беэр-лахай-рои, Источник Живого, видящего меня (см. Быт 16:14). Такой источник скрыт во всяком человеке, ибо в присутствии Живого вблизи нас мы узнаем и Видящего. Само это присутствие выражает себя прежде всего во взгляде. Все наши доказательства от ума служат лишь для того, чтобы открыть этот источник, сделать его источником воды, текущей в жизнь вечную (Ин. 4:14).
Эта вода из вечности в вечность, протекающая через человека, наделяет его даром встречать Бога в каждом из Его творений. Дар узнавания сродни другому, который я бы назвал даром слышания Слова. Блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его, – говорит Иисус (Лк. 11:28), разумея, наверное, не только интуитивный нравственный закон, написанный в сердце, хотя и его тоже. Блаженство в том, чтобы слышать Слово повсюду, где оно было когда-то произнесено и оставлено звучать в предметах. Звучание его входит во внутреннее ухо человека, как сказал бы бл. Августин, и находит отклик в нем, потому что слова-семена, рассеянные в вещах, перекликаются со Словом, которое было в начале у Бога, со Светом, который просвещает всякого человека, приходящего в мир. Жить верой значит слышать и откликаться. Ибо вера в глубине своей есть общение. Мы верим, значит, слышим и откликаемся.
Но отклик веры может быть произнесен и прочитан нами по-разному. Есть отклик – как долг, исполняемый перед Богом: закон, обряд, хранение себя в чистоте, защита правой веры, апостольство, миссия. Есть отклик аскезы: уход в пустыню или в запертую от мира клеть души. Есть отклик как долг перед ближним, который называется «совестью» и есть служение, которое зовется «любовью», и оно имеет множество лиц. Сегодня ситуация в мире все более настоятельно требует от нас отклика «экологического», ибо мир сей – тоже ближний нам, которого пора научиться любить всерьез и начать перевязывать его раны. Или, по крайней мере, не разучиться общаться с ним. Ибо утратив общение с тварью Божией, мы рискуем погубить или, скажем, заменить ее. Любое творение – земля, гора, океан, цветок или животное – наделено своим логосом – теми структурами, которые мы в нем открываем, тем зрительным образом, в котором оно предстает перед нами, тем языком, на котором оно обращается к нам. Ведь и сам процесс творения начался с речи и отклика на нее: И сказал Бог: да будет свет. И стал свет (Быт. 1:3). Свет вышел из сказанного слова Божия и стал для нас именем. Одним из бесчисленных имен сущего. И мы теперь можем внимать ему и откликаться Слову через его имена в вещах. Как сказано в молитве на освящение воды: «Тебе слушает свет…».
Всякое существование в мире связано с произнесенным словом. Всякая вещь обладает именем, коим Бог наделил его через нас, ибо Он доверил человеку именования вещей. Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел их к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей (Быт. 2:19). И это наречение имен было даром, посланным человеку еще до грехопадения. Дар слышать – это и наша способность откликаться тому, что хорошо весьма шести дней творения, и потому имя всякой твари, нареченное человеком, тоже должно быть хорошо и светло. Все, что мы делаем на земле, помним мы о том или нет, составляет в конце концов наш диалог с творением. В качестве существ мыслящих, трудящихся, любящих, воспроизводящих потомство, «плавающих и путешествующих», страждущих и веселящихся, занимающихся ремеслом или искусством, так же как и затевающих войны или отравляющих планету, мы так или иначе соучаствуем в добром или дурном общении с миром, куда поместил нас Господь. И в этом мире продолжает действовать воля его Творца и властвовать Его Слово. Оно говорит с нами отовсюду, не из одних только наших, отгороженных от всего мира конфессиональных уголков, ибо имеет вселенский, космический смысл.
Вог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, – говорится в начале Послания к Евреям, но я дерзну добавить, что Бог наш говорил и продолжает говорить с нами и во всем, что было сотворено Им, – в последние дни сии говорил нам в Сыне… (Евр. 1:2). Все возникает и приводится от небытия к бытию словом силы Божией, во всем звучит голос Его премудрости, всякая тварь уже тем, что она есть, образом своего бытия несет в себе речь, которую дано нам понять и услышать, ибо имена или образы этой твари заложены в том же Слове, которое говорит и в нас. И только «речь Слова», заложенная в каждом из творений, коль скоро мы способны к ее восприятию, как и наш отклик на нее, может вывести человеческое общество из той ямы кризисов, которая образуется от нашей глухоты к стенанию и откровению твари и разверзается под нашими ногами.
III
Вера от слышания, а слышание от Слова Вожия, – сказано у апостола (Рим. 10:17). Из узнавания и слышания Слова вырастает четвертый дар, хотя напоминаю, что порядок не имеет здесь никакого сакрального значения – дар созидания образа. Образ есть способ очеловечивания мира, устроение некой заданной нам красоты, которую каждый из нас должен узнать и собрать, увидеть и раскрыть в Боге. «Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым…», – говорит Символ веры. Все видимое незримо соединено с невидимым и несет на себе его зримый – для умеющих видеть – отпечаток. И когда мы узнаем это невидимое, наш взгляд становится «умным», ибо встречает ум вещей. Всякий из нас вместе с крещением получает задание или дар привести в согласие окружающие его вещи с «умным небом», видимое человеков с невидимым Божиим.
Создание «умного неба» внутри меня через покаяние и очищение – такова аскетика или умное делание. Отражение этого делания в иконах, строении храмов, устройстве алтарей, течении литургии – таков ум Христов (1 Кор 2:16) в искусстве. Сведение «умного неба» на землю – такова «философия хозяйства», этот булгаковский термин можно отнести ко всякому христианскому устроению мира, каритативному социальному, политическому. Построению этого неба в мышлении служит богословие и по-иному, на свой лад, религиозная философия. Есть наконец и устроение человеческих отношений и искусство брака, и «веселая наука» дружбы, и вообще умение быть человеком среди людей – все это требует обретения)ша Христова и рождения образа, служащего отражением, отсветом Первообраза.
Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христосi (Гал 4:19) – восклицает апостол Павел в каком-то ликовании, ибо ему было дано видеть и слышать рождение этого образа повсюду, где человек прозревает к Богу и узнает Бога в себе. Образ христианской жизни и состоит в этом начертании Христа на всем человеческом существовании. Но Христос может изобразиться в нас лишь тогда, когда мы узнаем Его, потому что Он Сам предложил нам Свой образ, явил его во всем видимом и невидимом для того, чтобы мы могли находить, узнавать и изображать его повсюду.
Христианство родилось из великодушия Божия; единственная из монотеистических религий она наделяет нас правом и даже обязывает облекать невыразимое в образ, созданный человеческими руками, словами, красками или идеями. Тварь являет собой Творца, но лишь потому, что Он Сам отдает себя нам в том, что может явиться, выразить себя в тварном. Тот, Кто сказал о Себе Я есмь Тот, Кто есмъ, пребывает за пределом всего того, что мы можем представить, помыслить или высказать, и в то же время наши немощные «изображения» Его открывают доступ к тому, что воистину есть, проложенные нами пути, которые ведут к Его жилищу, сохраняют подлинные и видимые следы Его путей.