Страница 79 из 108
– А ты сегодня очень добр, друг! – попытался отшутиться Штольм. – Да и вообще, откуда ты это… ах, ну да! – догадался он внезапно. – Из первых уст узнал!
– Чувствую я, что-то ты задумал! – с иронией заметил Гелугвий. – И провалиться мне под Колпак, если это не так!
– Оставь ты уже этот Колпак, Гелугвий, – ответил Штольм. – Но ты прав: задумал.
И Штольм, немного волнуясь, рассказал коллегам о том, что мучило его всё последнее время.
– Я вас, разумеется, не прошу переключать своё внимание на мои выкладки – ни полностью, ни частично, – добавил Штольм в конце. – Я лишь прошу – как просил недавно Гелугвий – дать мне немного времени на мой проект. После этого я снова вольюсь в текущий проект ИКИППСа и буду посвящать ему всего себя – как и обычно.
– Я не против, коллега, – тут же заявил Гелугвий. – Действительно, меня ведь отпускали, хотя и не без боя.
– А что скажут остальные? – спросил Штольм, поворачиваясь к нам с Даримой.
– И я не буду препятствовать твоему начинанию, – сказал я. – Но то, о чём ты говоришь – совсем некопаная область знаний. Хорошо бы сначала запустить наш основной проект, потом времени на сторонние эксперименты будет значительно больше.
– Но поймите меня правильно, – с волнением воскликнул Штольм, – оговариваемые проекты сейчас для меня полностью поменяли приоритеты! На недавнем Совете прозвучали слова – кстати, твои, Дарима – что в бесконечности линия Кармопроцента станет параллельной оси отсчёта времени, иными словами, процент никогда не достигнет ста единиц. Как можно запускать такой проект? Сколько ещё веков человечество будет обманываться пустыми мечтаниями?
– В данном случае я выступала только как советник по религиозным вопросам при нашем институте, – спокойно ответила Дарима. – Но так как проект, возможно, пробудит у большого количества людей интерес к дхарме, я безоговорочно поддерживаю его. По этой же причине я по мере моих скромных сил и возможностей участвовала и во всех прочих начинаниях института.
– Хорошо, – согласился Штольм. – Мы не станем сейчас воспроизводить тут Совет в миниатюре и снова обсуждать все плюсы и минусы нового проекта. Но я удивлён тому, что никто из вас не заинтересовался моим небольшим экспериментом. Ведь в случае его удачного исхода главный эксперимент последнего тысячелетия может стать совершенно ненужным.
Последние слова учёного выдали его подспудную убеждённость в том, в чём он въяве ещё и сам боялся себе признаться. Но вот утверждать это перед коллегами было шагом опрометчивым. Теперь уже и его оппоненты начинали заводиться. Слово взяла Дарима.
– Нельзя ли с этого момента, как говорится, чуть подробнее? – едко спросила девушка, и её и без того узкие глазки на миг, казалось, превратились в пламенеющие щёлки. – Сегодня ты поведал нам, что задумал изловить красный ветер и попытаться воздействовать на него рядом комбинированных излучений. Но как это, прости, заменит текущий проект ИКИППСа, обсуждавшийся на последнем Совете?
Штольм на мгновение оробел и сжался. Он пришёл сегодня в институт искать поддержки коллег, а выходило одно непонимание, уже начавшее перерастать в противостояние взглядов. Положение учёного становилось сомнительным – вступать в религиозные споры с Даримой Дашинимаевой было делом заведомо безнадёжным; но и возвышать свой проект над «последней надеждой современности», имея за душой одну лишь горстку параноидальной убеждённости в своей правоте было и вовсе смешным и нелепым. И учёный решился высказать самые свои сокровенные надежды и помыслы. В конце концов, он ведь хотел поделиться своими замыслами с коллегами. Или уже нет?
– Понимаешь, Дарима, – начал Штольм терпеливо, – моя убеждённость строится лишь на том, что нет, и не может быть в материальном мире вещей, принципиально необъяснимых. Исходя из этого, в настоящее время мы либо имеем недостаточный для такого объяснения уровень научного развития, либо просто ложное его направление, что, честно говоря, в создавшейся непростой ситуации представляется мне наиболее… кгхм!
Я заметил, что некие слова чуть не слетели с губ Даримы, но она сдержалась. Левая рука её потянулась к правой и непроизвольно начала сжимать там суставы.
– А новый большой эксперимент, – продолжал Штольм, ощущая некий подъём, – не поможет нам в этой нашей жизни открыть самую большую тайну мироздания. Да и достижение даже ста процентов потомками всё равно не объяснит им истинную природу кармы.
– Ох ты, божественную сущность, поди, отметаешь! – ввернул тут Гелугвий.
– А ты, друг, – парировал Штольм, – как я погляжу, не зря провёл столько времени бок о бок с небезызвестным Криадатом Фалесским! Тебя, часом, ещё в ИБ не завербовали?
Учёные немного посверлили друг друга взглядами и успокоились. В подобных неотёсанных шутках, как мы уже видели, зачастую выражалось их давнишнее взаимопонимание и здоровая конкуренция.