Хан

Стиснув в кулаке трусики, и стараясь не обращать внимания на свои дрожащие колени и пылающие щеки, я прошагала по коридору в полном одиночестве, остановившись у края лестницы, вмиг испугавшись, потому что внизу раздавались голоса тех мужчин…

Господи…если Хан передумает, то отдаст меня им…лучше пусть сразу убьет.

Это в любом случае будет унизительно, грязно и…нечестно…только вот, кого это интересовало?

Осторожно спускаясь по лестнице и снова одергивая свое платье, я старательно делала вид, что спокойна, как удав, но как оказалось, делала это зря, потому что внизу никого не оказалось. И лишь тогда позволив коленкам задрожать снова, я вылетела из клуба, плотно закрыв за собой дверь и заторопившись уйти от этого места как можно дальше.

Я сама пришла в этот золотисто-черный Ад…и сама продала свою душу Дьяволу.

Молодец, Аля…просто молодец…

Прожив в этом городе пару месяцев, я выучила четко и ясно одну простую вещь – если хочешь дойти до дома живой и невредимой, то нужно идти самой длинной и запутанной дорогой, где меньше всего встречаются люди…

Люди, которые ненавидели меня за цвет моей кожи и само существование на этой земле, даже не пытаясь узнать обо мне…не пытаясь спросить, почему я приехала в их город и никак не могу уехать хотя бы куда-нибудь еще. Им было плевать. Словно мышка я стремительно шла по пустым улицам, убавляя шаг, если видела впереди себя кого-нибудь, по опыту зная, что лучше никого не обгонять, если не хочешь быть оплеванной…или избитой…

К несчастью клуб Хана находился за три квартала от моего дома и кафе, и я была мокрая от холодного пота, пока смогла добраться домой, отделавшись в этот раз лишь легким испугом.

На самом деле мой дом сложно было назвать «домом» в прямом смысле этого слова. Это строение было самым старым на нашей улице, пережившим, видимо, войну и кучу проблем со всеми предыдущими жильцами, но на другой у папы просто не было денег. Мы старались облагородить его как могли, покрасив окна и повесив милые шторки, которые так любила мама, расстелив салфетки и голубые скатерти, только едва ли это спасало от мировой тоски этого места. И ступая на скрипучий порог, я старалась бесшумно пробраться в дверь, чтобы никого не потревожить…

- АЛЯ! Где тебя черти носили?!

Носили к самому Дьяволу! Чистая правда. Только я никогда не смогла бы признаться в этом, сконфуженно улыбнувшись Джеки, и натягивая на себя самую широкую и невинную улыбку, на которую только была способна.

- Ники уже проснулась? – как ни в чем не бывало, я прошла на нашу маленькую кухню, где уже стоял аромат кофе и жареной яичницы, осторожно садясь на стул и прикрывая колени подолом платья, понимая, что начинаю краснеть от мысли о том, что я до сих пор без нижнего белья.

Джеки крутилась у плиты, бросив на меня сосредоточенный взгляд через плечо, и глядя на эту девушку с шоколадной кожей и красивыми карими глазами, я до сих пор поверить не могла, что мы стали подругами…учитывая тот скромный факт, что она была первым человеком в городе, который бил меня до крови, готовый растерзать на мелкие кусочки лишь потому, что я пыталась сказать, что на ее молодом человеке прилипла грязь. Словно все это было в другой жизни…страшной, полной одиночества и страха.

Только, к счастью, все это было в прошлом, и я улыбнулась своей первой подруге, которая теперь жила со мной и бабушкой.

- Аля, ты меня пугаешь!

- Чем?

- Своим загадочным молчанием!

Я поерзала по стулу, чуть пожав плечами, когда подруга вдруг ломанулась ко мне, обхватив моё лицо своими ладонями, и принявшись крутить из стороны в сторону, тщательно осматривая:

- Ты ранена?! Опять кто-то лез?!

- Я в порядке! Честно!

- Тогда где ты была в такую рань? Я проснулась, а тебя уже нет!

Джеки так и продолжала держать меня за лицо, пристально всматриваясь в мои глаза, когда я терялась и не знала, что могу придумать, чтобы только она не узнала правду. Почему? Мне было ужасно стыдно…я продала себя…как уличная потаскушка…Только, что я могла сказать в ответ? Что ходила в магазин? Они еще были закрыты…Что решила начать бегать по утрам? Джеки скажет, что я самоубийца и окажется права.

Подруга продолжала разъедать меня глазами, начиная хмуриться, словно что-то подозревала, когда к моему великому счастью ее телефон громко затрезвонил, и потянувшись к плоскому аппарату, она, наконец, убрала руки от моего лица, возвращаясь к плите, где готовился завтрак для ее дочери и нашей славной малышки – Ники.

-Это Джанет, – бросила она мне через плечо снова, назад на кнопку ответа, – Привет, худышка! Аля? Дома. – меня же бросило в пот оттого, что я услышала свое имя, с ужасом понимая, что, возможно, Джанет могла меня где-то видеть по дороге, – Хорошо, скажу. Ладно. Да, уведу Ники в сад, и буду на месте, не переживай!...

- Что-то случилось? – мой голос предательски дрогнул, когда я обратилась к подруге, видя, что она завершила свой разговор с нашей второй подругой. К счастью, она не обратила на это внимания, быстро покачав головой, отчего ее кудрявые прядки выпали из высокой прически:

- Нет, все в порядке. Говорит, что сама управится с завтраком в кафе, а ты подходи позже, когда пойдет народ…Я уведу Ники и помогу в зале, пока Джанет будет на кухне.

Словно у нас был народ. Правда, нельзя было не отметить, что с тех пор, как мы совершенно неожиданно и так страшно сдружились с девочками, в кафе стал приходить хоть кто-нибудь, заказывая самые простые блюда и даже иногда расплачиваясь. По крайней мере, теперь я была не одна, стекла не били, посуду не выбрасывали и не кидали ею в меня, и все это благодаря моим шоколадкам. Джанет вообще все откровенно побаивались, еще бы! Когда девушка почти 188 ростом, и весит больше 100 кг, мало кто захочет вступить с ней в перепалку, доказывая что-либо, видя, как она упирается в свои бока кулаками и начинает опасно хмуриться.

- Ники! Одевайся быстрее! Мы уже опаздываем! – кричала Джеки нашей малышке, которая как всегда тянула время до последнего, чтобы только не идти в свой нелюбимый детский сад.

- Бабушка еще спит?

- Да, я унесла ей таблетки и положила пульт от телевизора и телефон к кровати, так что не волнуйся…НИКИ!!!!Это последний раз, когда я готовлю тебе завтрак!!!!

Улыбаясь, я поднялась со стула, быстро поцеловав Джеки в щеку, и получив ответный поцелуй, поплелась к себе в комнату, чтобы переодеться и прийти в себя. А еще обязательно принять душ! Потому что стоило двери закрыться за мной, впуская в мою небольшую спальню, я задрожала снова, судорожно опускаясь на кровать, потому что ноги не могли удержать меня больше…

От меня пахло Ханом…

Его аромат был такой же терпкий, вязкий, чуть сладковатый и в то же время горький, необычный, как и он сам. На секунду я закрыла глаза, сделав глубокий вдох, словно опиумную затяжку из золотого кальяна, внутри которого парил черный бархатный дым. Что же это такое? Словно какое-то восточное заклинанье, которое начинает действовать сразу же, стоит этому аромату опуститься на тебя, кружа голову и буквально опьяняя…