Страница 69 из 87
- Да, и кто же? – спросила Бестрева Семеновна с неподдельным интересом.
- Архиповы Галина Борисовна и Владислав Николаевич – друзья родителей Камиллы. Она еще встречается с их сыном Романом, и это первая причина, по которой я бы не хотел, чтобы они взяли опеку над девочкой, - ответил я, вспоминая, как однажды видел этого Романа возле ворот школы. Типичный мажор, избалованный родительскими деньгами.
- А во-вторых?
- Во-вторых, это то, что они уехали и приедут через месяц–полтора, а если учесть то, что Камилла уже сейчас решилась на побег, мне страшно подумать, что может случиться за это время.
Я стоял возле книжного шкафа. Аргументы, чтобы взять Камиллу под опеку, кончились, и я просто ждал решения Бестревой Семеновны. Директриса с двадцатипятилетним стажем, одной из самых лучших школ города, имела хорошие связи в сфере социальных и образовательных систем, и могла помочь с оформлением всех документов.
Женщина вдумчиво разглядывала документы на письменном столе. Пару раз переложил несколько листков в одну стопку, потом вернула их обратно. Я отвернулся от стола и стал перебирать пальцами корешки книг, стоящих на полках.
- Ну, хорошо, Андрей. Если ты так хочешь попытаться спасти эту девочку и считаешь, что сможешь ей помочь. Я сделаю пару звонков, и уже завтра документы будут готовы, - медленно, словно все еще раздумывая над правильностью своего решения.
- Спасибо, - я улыбнулся женщине.
- Я обещала Оле с Владимиром за тобой следить, - проговорила она с теплотой.- Но пообещай мне, что если что-то пойдет не так и ты почувствуешь, что не справляешься с ролью опекуна, то мне расскажешь. Мне бы не хотелось узнать об этом от кого-то другого.
- Хорошо, - кивнул я.
- Ладно, пора и работой заняться, - голос женщины стал строже, показывая, что разговор окончен.
- До свидания, Бестрева Семеновна, - попрощался я.
Как и обещала Бестрева Семеновна, она поговорила с кем нужно, и уже на следующий день я стоял в кабинете директора приюта и оформлял последние документы на опеку. Когда привели Камиллу, она была бледной, а бессонную ночь выдавали темные круги под глазами. Мне, показалось, что она на меня даже не поняла, что случилось, лишь покорно пошла собирать вещи.
Все вопросы начались позже.
Я сказал ей правду, ту правду, в которую сам тогда верил. Мне просто не хотелось, чтобы с ней что-то случилось.
Я совершенно не собирался влюбляться в пятнадцатилетнюю девчонку. Да я вообще не собирался влюбляться. Это не накатывало, как волна, это чувство подбиралось незаметно, опутывая.
Первым звоночком был вечер, когда Камилла с подругой проникли в мой кабинет. Я был ошарашен и жутко зол на них обеих, но еще больше я был зол на себя. В тот момент, когда я увидел Камиллу стоящей с фотографией Светы в руках, мне показалось это самым большим предательством. Словно раскрыли постыдную тайну. Копались в моем прошлом. Прошлом, к которому я запретил себе возвращаться.
И почему меня должно было волновать, что обо мне подумает школьница, пусть и опекаемая мной, но это меня волновало.
Тогда я впервые за долгое время напился. Напился, так как давно уже себе не позволял. Найдя бутылку виски, я сидел в кабинете, пил. Это притупляло боль от вновь разбереженной раны, от воспоминаний. Выпивка закончилась довольно быстро, и кое-как вспомнив, что я слышал звук, захлопывающийся входной двери и тихие шаги по коридору, значит, Камилла вернулась в квартиру. Взял ключи от машины и поехал. Куда, было не важно, главное, чтобы там наливали.
Проснулся утром, в квартире одной знакомой. Она работала администратором в кафе, куда я иногда заходил пообедать, и давно намекала мне, что не против пригласить меня на чашечку вечернего кофе, а может чего покрепче. Мучаясь головной болью, я по-быстрому собрался, чтобы не разбудить женщину и не выслушивать утренние неловкие диалоги с предложениями позавтракать и встретится еще раз. В конце концов, я даже толком не помнил, как оказался у нее в постели.
Вернулся домой. Камиллы уже не было. Наскоро приведя себя в порядок и понимая, что опаздываю на работу, мысленно застонал: два урока биологии, и еще заменять преподавателя химии, заболевшую в выходные. Хороший день для похмелья.
Зайдя в класс, сразу нашел глазами Камиллу. Она сидела, буквально вжавшись в стул, и нервно теребила край учебника.
- Простите за опоздание, - прохрипел я.
Все зашуршали сумками, доставая учебники.
- Можете убрать их назад, - продолжил я, немного откашлявшись. – У нас контрольная по последним темам.
Класс тут же застонал. Я вытащил из портфеля стопку листков, хорошо, что успел распечатать их раньше вчерашнего вечера. Поднял голову и встретился с кокетливым взглядом серых глаз.
- Селезнева, раздайте, пожалуйста, - обратился к ученице.
Она поднялась из-за парты и без ложной скромности, покачивая бедрами, направилась ко мне. У меня эта очередная показательная сцена флирта вызвала лишь приступ головной боли. Я, кивнув всем чтобы начинали, сел за стол и откинулся на спинку стула в надежде, что таблетка обезболивающего скоро подействует.
К концу урока боль стала утихать, но появилось желание спать. Я, отпустив класс на перемену, решил проверить работы.
Камилла сдала тест одной из последних, что меня удивило. Раньше она хоть и не строила из себя всезнайку, но спокойно сдавала в числе первых. А тут видно, что ответы на вопросы хоть и были по большей части верными, но неуверенными, словно она отвечала наугад. Конечно, я понимал, что на девочку много свалилось в последнее время, но такая ситуация меня не устраивала. Надо было придумать, как ее растормошить.
Через урок класс Камиллы снова вернулся в аудиторию. Я не спеша прошелся среди рядов, вручая каждому его проверенную работу. Когда очередь дошла до Камиллы, я с любопытством наблюдал ее реакцию на красную цифру три в углу листа. Как я и думал, она была удивлена и очень расстроена. Ну, что ж, посмотрим, что будет дальше.
- Надеюсь, всем ясны ваши оценки? – спросил я с вызовом.
- Мне не ясны, - прозвучал голос Камиллы.
О, да она была не просто расстроена, она была зла. Я внутренне улыбнулся. Хоть какие-то эмоции вместо флегматичного спокойствия. Уж я знаю, насколько оно опасно, тихое спокойствие, словно ничего не произошло. Лучше уж злость и крики, чем мертвая тишина и апатия.