Моя сумма рерум

В ту сторону огонь двигался медленнее. И подбежав к краю, я смог глотнуть свежего воздуха. Скинул капюшон.

Близняшки стояли на углу, возле самого края. Я ожидал застать их испуганными, плачущими, растерянными, но на лицах обеих читалось невероятное возбуждение, не совсем азарт, но что-то экстатическое. Разноцветные волосы обеих были растрепаны, как у клоунесс, глаза на пол-лица.

— Никита! — обрадовалась Яна. — Будешь прыгать с нами?

Одной рукой она держалась за руку сестры, другой крепко прижимала к себе папку с уцелевшими рисунками.

— Погодите прыгать. Может, у нас получится вылезти через кран, — я кивнул на свешивающийся крюк точно такой же, только желтой стрелы. — Идите за мной!

— Что суждено, того не избежать, — Аня выпустила ладонь сестры, раскинула руки в стороны и закрыла глаза, будто уже собралась упасть назад. — Мы временные гости в этом мире. Пришли, ушли, сделали пересадку, отправились дальше.

— Мне некогда вас уговаривать.

Мои слова утонули в пронзительном вое пожарной сирены, сначала издалека, потом всё громче и громче.

— Вот видишь, — сказала Аня. — Если нам суждено спастись, то нас спасут.

Затаив дыхание, я наблюдал, как вращаются синие лампочки на пожарных машинах, как забегали внизу люди, как раскрылись сетчатые ворота, и машины въехали на стройплощадку.

Две подъехали с одной стороны дома, третья — с противоположной. Через подъезд потащили шланги, на одной из машин стала выдвигаться лестница.

И вдруг, откуда ни возьмись, нарисовался Дятел.

— Никита! Пожарные приехали. Куда ты пропал?

— С ума сошел? Зачем сюда приперся?!

— Тебя потерял. Андрей уже залез на стрелу, привязал сетку, и они Зою поднимают. Скоро наша очередь.

— Погоди, сейчас нас по-человечески снимут.

Выдвигаясь, пожарная лесенка с люлькой проползла примерно до половины дома и остановилась. К машине подбежали какие-то люди, они что-то все кричали и махали руками, показывая наверх, на нас. Видно было плохо. Только сплошная суета.

Я взял у Дятла телефон и позвонил Криворотову.

— Лёх, что там случилось? Почему нас не снимают?

— Да, капец! — заорал он в трубку истеричным голосом. — Машина не та приехала. У них, видите ли, этот дом ещё не обозначен нигде. Прислали, как для десятиэтажки. Но всё, скоро другая приедет. Вызвали. Вы там как?

Робкая надежа сменилась отчаянием.

— Сейчас через кран полезем.

— Через какой ещё кран?

— Через красный.

Я обернулся посмотреть, что происходит на другой стороне дома, но сквозь черноту дыма ребят не различил, зато отчетливо увидел, как та полоска, по которой мы с Дятлом пробежали сюда, сузилась до ковровой дорожки и вернуться по ней назад, было уже невозможно.

— В общем, нам хана.

— Какая такая хана? Вот, дебилы, задроты, ханурики, — снова заорал Лёха и отрубился.

— Что сказал Лёша? — Дятел рукавами закрывал лицо от жара.

— Что нужно было тебе физкультурой заниматься. Короче, — я посмотрел на желтую стрелу, — делаем то же самое. Рвем сетки. Полезу я. Понял? И привяжу их. Ветер дует от нас. Огонь распространяется в другую сторону. Шанс всё ещё есть.

И мы все вчетвером спешно принялись раздирать сетку на длинные полосы. А потом я полез на Дятла. И, если бы сестры не поддерживали его с двух сторон, он завалился бы ещё когда разгибал колени.

С первого же момента, как только наступил ему на плечо, я запретил себе смотреть вниз. Ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах. Перед глазами только тросы и желтые перекрестия стрелы. Тросы ходили из стороны в сторону, Дятел под ногами дрожал. Главное было не думать. Вообще ни о чем. Тупо: «Линкс ту линкс, два, три, четыре. Линкс два, три, четыре…» и не останавливаться, даже на секунду не останавливаться, не сомневаться в себе, и не дай бог не допустить мысль, что сорвется рука или могу не подтянуться.

Чуть подпрыгнул и вцепился в острые металлические ребра, как в поручень автобуса. Одной рукой, второй. Теперь попробуйте, оторвите меня. Вспомнил злость, которая бушевала у меня в руке, когда бесился на всех. Стиснул зубы, подтянулся. Нифига я не «никакой». Нормальный я. Ещё и получше многих других буду. Потому что я знаю, что смогу. Просто уверен, ведь другого пути просто нет. Дятел как-то рассказывал, что в критических ситуациях человеческий организм временно останавливает другие свои функции и концентрируется на сверхзадаче. Так он может заставить позвоночник выдержать нагрузку в десять тонн, увеличить частоту дыхания в четыре раза, и разогнать работу мозга вместо привычных десяти процентов, чуть ли не до пятидесяти. Мой организм подтвердил его слова.

Я поднялся на стрелу. Ноги подгибались. Конструкция дико качалась из стороны в сторону. Вытащил из-за пазухи кусок сетки, крепко привязал, скинул вниз.

Сверху было видно, как пожар расползается по крыше. В полу образовались трещины, должно быть, двадцать пятый уже горел. Через сизые клубы дыма я смог увидеть, что Зоя, медленно, на прямых ногах передвигается вдоль красной стрелы, держась за центральную поперечную балку.

Под ложечкой тревожно засосало. Ещё полчаса назад она «выключалась». Что будет, если это произойдет с ней на кране?

Звёзд больше не было, ТЭЦ больше не было, земли тоже не было, ничего больше не было.

Глянул вниз, парни всё ещё находились на крыше. Жар, должно быть, стоял там очень приличный. Оба отчаянно жестикулировали и я понял, что Трифонов уговаривает Ярова лезть, а тот не хочет.

Я бы, конечно, вытащил первым Дятла, но когда дело доходило до помощи, дискриминацию полов никто не отменял.

Аня оказалась сильной и ловкой. Очень проворно поднялась по сетке, нижний конец которой придерживал Дятел. А когда добралась до балки, я ухватил её за локоть и втащил наверх. Потом мы вдвоем подняли Яну. Всё то время, пока лезла, она держала свою дурацкую папку в зубах. Думал, выпустит, но она добралась с ней до самой стрелы.

— Передай Дракону, что я вернусь за ним! — быстро переставляя ноги между перекрестиями ферм, Аня решительно двинулась в сторону кабины крановщика.

— Помоги мне, — попросил я Яну, торопливо последовавшую за сестрой.

Её лицо исказилось гримасой печали и сочувствия.

— Извини. Я только отражение.

Кто-то из парней на той стороне упал на колени. Глаза слезились, и в черноте видны были лишь силуэты. Но по отдаленному визгу Зои, я понял, что это скорей всего Трифонов.

Дятел, то и дело пугливо озираясь на огонь, повис мешком на конце сетки. Щёки и нос у него были красные, а волосы мокрые.

— Подтянись немного! — крикнул ему я, но бестолку.

Он то и дело съезжал вниз. Сетка была жесткая и шершавая. Ладони быстро стирались, и с каждым разом тянуть становилось всё больнее.

— Ну, сделай хоть что-нибудь!

— Я стараюсь.

Я видел, что он старается и чуть ли не плачет от бессилия.

— Обвяжись сеткой!

Дятел попробовал обмотаться концом, но у него ничего не получалось. Я увидел, как трясутся его руки, дрожат плечи и кудряшки и вдруг испугался, что если сейчас у него случится приступ, то я уже точно не смогу ничего сделать.

Потом вспомнил, что Трифонов вернулся за Яровым. Чёрт, пусть Зоя и не видит, и даже в мою сторону не смотрит, но чем я хуже! Хорошо додумались нарвать несколько кусков сетки. Привязал ещё одну такую же и съехал по ней вниз. А как только ноги коснулись крыши, Дятел бросился и снова стал обниматься. Что ж за ребенок-то такой!

Жара стояла невыносимая, дышать почти невозможно. Голова мигом закружилась. Было ясно, если мы сейчас же не влезем, то через несколько минут просто потеряем сознание. Жженый резинистый вкус уже ощущался на языке и в горле.

Крепко перевязав сетку Дятла вокруг его пояса, я полез по второй обратно. Довольно легко влез. Снова потянул. Оторвал его от земли. Поднял на метр где-то. А потом не пошло. Застопорилось. Тянул, тянул, через балку перекинул, но всё равно никак. Ни туда, ни сюда. Жадно хватая ртом воздух, Дятел начал сникать, вот-вот норовя потерять сознание.