Новая эпоха

Крусей, сын Януара, одного из знатнейших вождей среди примкнувших перед операцией "Ублюдок" к Миликону, был в числе самой элитной "золотой молодёжи" в стране и одним из самых основняков в компании Рузира. Но и обезьяна, надо сказать, ещё та. Неизменный участник всех рузировских выходок, а в большинстве их — вдохновитель и организатор. И надо ж было случиться, что именно этот деятель в аккурат перед царской охотой приболел, но так, что на посещение оргии ему здоровья хватило. Хватило и на то, чтобы выступить не по делу, когда это безобразие накрыла володина спецура. Ворвались бойцы на ту греческую конспиративную хату, а там оргия уже полным ходом. Ну, не все кучей, кое-кто и попарно, особенно элитные посетители, включая и того Крусея, а Маура та развалилась себе на ложе, шкурой леопёрдовой бёдра прикрыла, да обозревает всё это безобразие — не иначе, как в качестве заместительницы самого Диониса по разврату.

— Так ты прикинь — хрен бы с ними, пускай бы они там хоть все друг дружку по кругу перегребли, похрен это всё моим орлам! — доказывает Володя.

Ну, тут он малость лукавит, конечно, и Васькину об этом прекрасно известно, как и мне. Не совсем уж похрен это дело оказалось его орлам, и когда они навели там порядок, то и сами оприходовать всех этих дионисанутых красоток как-то не поленились, причём, именно всех по кругу — типа, тоже и от себя Диониса почтили, чтоб тому обидно не было. Но во-первых, хрен с ними, с шалавами теми греческими, которые, собственно, за чем пришли, то и схлопотали, а во-вторых — это было уже "после того", а в процессе всё было и круче, и интереснее. Пока шелупонь пыталась права качать и огребала за это по шее, основняки с основнячками в подвал прошмыгнули. Орёлики володины — следом, а там — пещерка небольшая, в которой у сектантов целое потайное святилище оказалось. То, что барана там успели во славу Диониса зарезать — хрен бы с ними, опять же. Понятно же, что и бог проголодался, а одним виноградом сыт не будешь, и его преданные почитатели с почитательницами тоже — немало ведь калорий в его честь, надо думать, в горизонтальном положении потратили, и компенсация им явно требовалась. Но там же у них в той пещере ещё и наркота дымила в курильницах — что удивительного в том, что и спецура в процессе наведения порядка тоже этой дряни воленс-неволенс нюхнула? Если по уму, так и на это тоже напирать надо. Это если по своей воле, то обстоятельство отягчающее, а если не по своей ни разу? Хотя — там и без той наркоты, как я понял по рассказу очевидцев, впору было молча охренеть со всеми вытекающими…

— Хренио, тебе же докладывали, и ты сам всё знаешь не хуже меня! — убеждает Володя, — Ну как там было удержаться?

— Да разве о тех шлюхах речь? — мент понял его по-своему.

— Так ведь и я не о них тебе толкую! Ну их на хрен, жоповёрток этих! Но ты ж прикинь, чего пацаны в той пещере увидели! Ты сам-то на их месте как реагировал бы на всю эту грёбаную хрень? Это ещё меня там, млять, не было, а был бы — может и поубивал бы их там всех на хрен собственноручно!

Если верно всё то, что мне самому о тех подробностях рассказали, то спецназер прав — и за себя-то при таком раскладе не ручаюсь, а разведчики по специфике служебных нагрузок — ребята достаточно нервные и с обострённым чувством справедливости. А там было за что не просто поубивать, а ещё и с особой жестокостью и цинизмом.

Не поручусь за самих сектантов, потому как не дали им володины орлы довести их обряд до конца, но Диониса они, по всей видимости, собирались накормить не одной только бараниной. Жрица, только что зарезавшая того несчастного барана и перемазанная в его кровище похлеще той, что мы сами видели в лесу у грота, не особенно-то торопилась расстаться с жертвенным ножом, да только вот ведь незадача — не было у них там больше приготовлено никаких других животных для жертвы, зато имелась пленница-блондинка, которой заткнули рот кляпом и явно подготавливали в качестве главной жертвы…

— Там кроме неё и некого им было больше резать, прикинь! — горячится Володя, — Ну и как было такое спускать?

— В этом никто твоих людей и не винит, — растолковывает ему испанец, — Спасли девчонку, предотвратили убийство — молодцы, за это — только хвалю. Что жрицу на месте убили — тоже претензий нет, нож у неё в руках был, так что это я легко на "при попытке" спишу. С той мегерой, что к жертвоприношению её подготавливала, уже труднее, но и её я, пожалуй, по этой же статье спишу — сопротивлялась ведь? Значит, тоже "при попытке". Но это — сектанты, преступники по определению, за которых никто и не спросит. А как ты мне с этим Крусеем прикажешь быть?

— Хренио, да этот грёбаный Крусей — тоже, млять, пробы негде ставить! Он один из них! На них на всех, млять, перстни эти ихние с виноградной гроздью были, и у него на пальце — точно такой же! Вот клянусь тебе, мой старшой сам его с его пальца сорвал!

— Володя, я об этом прекрасно знаю и от своей агентуры. Но этот Крусей — сын самого Януара, важного придворного вельможи. Ты предлагаешь мне засудить его вместе с сектантами и повесить на одном с ними суку? Сам же понимаешь, что мне этого никто не позволит. Его папаша бухнется в ноги Миликону, тот попросит Фабриция, уступит ему за это в каком-то из спорных вопросов, и Фабриций прикажет мне снять с этого хлыща все обвинения, закрыть его дело и отпустить его с извинениями. А обидчиков его — примерно наказать. Лучше бы твои ребята и в самом деле убили этого щенка януаровского на месте — я бы тогда попробовал на сектантов его смерть повесить — ну, хоть выдавил бы из этой кампанки нужные показания в конце концов…

— Но ведь пустяк же по сравнению с этими двумя укокошенными шалавами! Ну подумаешь, морду щенку набили и немного попинали. Нехрен было выгрёбываться!

— Как раз наоборот, Володя. Это шалавы эти сектантские — пустяк по сравнению со слезами и соплями потомка какого-то из древних тартесских царей. Всё понимаю, но дело тут такое, что я твоих ребят этим арестом от гораздо худшего спасаю — ПОКА, но вот дальше я даже представить себе не могу, как тут их отмазать…

— Стоп, господа! — у меня мелькнула мысля, и я решил вмешаться, — С перстнем этим сектантским точно никакой ошибки нет?

— Да я тебе клянусь, Макс! Сам же всё слыхал.

— Тогда — вот что, Володя. Бери-ка ты своего старшого за жабры, да садись с ним составлять текст рапорта на твоё имя — официального, в письменном виде, всё как положено. А в нём должно быть чётко указано, что при захвате преступников один из них имел наглость назваться Крусеем, сыном самого "блистательного" Януара, пользуясь своим внешним с ним сходством. Но твои орлы знали совершенно точно, что ни у самого "блистательного", ни у членов его семьи нет и не может быть в принципе никаких дел с этой дионисанутой мразью. Именно поэтому твои доблестные орлы, возмутившись этой наглой клеветой на "блистательную" и глубоко уважаемую всем нашим народом семью, и наваляли подлому самозванцу звиздюлей от всей своей широкой турдетанской души. Что там ему реально сделали, выясни поточнее и не забудьте со старшим ПРЕУВЕЛИЧИТЬ всё это в рапорте в "стандартные" три раза. Въехал?

Где-то секунд с пять царило абсолютное молчание, а затем из колонки раздался хохот обоих. Ну, не синхронный — первым заржал спецназер, а ещё примерно секунды через две к нему присоединился и Васкес.

— Человек, ПОХОЖИЙ на генерального прокурора! — выдавил из себя Володя сквозь смех, — Думаешь, прокатит?

— Пишите, регистрируй как положено, и завтра же с ним ко мне! — велел ему испанец, — И все трое с этой бумагой к Фабрицию на доклад пойдём. Тут это дело так повернуть можно, что Януар нам ещё и благодарен будет за то, что щенка его от ТАКОГО скандала отмазали, хе-хе! А что за шпана его где-то на улице в противоположном конце города избила — это они с его обалдуем уже сами пускай придумывают…

— Жаль только, этот угрёбок безнаказанным останется, — проговорил спецназер, когда отсмеялся, — Несправедливо это выходит.