Новая эпоха

— Это если они в натуре окажутся родственными.

— Географического фактора в расселении племён никто не отменял. Какой он в наше время — ну, или ко временам Конкисты, такой же и в античное, и предшественники современных чибча должны сейчас, по идее, кучковаться примерно так же.

— Но ведь без гарантии же?

— Без гарантии, конечно, но шансы на это хорошие. Ну а если вдруг окажется не так, то есть ведь ещё и ольмекские переводчики.

— Так а ольмеки чем помогут? Они ж разве не майя родственны?

— Ага, именно майя. Но они ж торгуют с соседями, в том числе и в направлении Южной Америки. А там, уже в перуанских Андах, сейчас культура поздней Чавин, и она — по Эндрю Коллинзу — имеет явные признаки культурных связей с ольмеками. И этот культ ягуара, на котором ольмеки помешаны, и особенности стиля керамики и прочей мелкой хрени. Ну и кока южноамериканская к ольмекам откуда попадает? От тех же чавинцев. А торговля вся у этих гойкомитичей — сухопутная, и получается, что с Южной Америкой она идёт транзитом через Панаму. Причём, до Гондураса ольмекские торгаши добирались и напрямую, а торгаши гватемальских майя наверняка и дальше — думаю, что среди панамских торгашей найдутся владеющие их языком, а значит, худо-бедно, и ольмекским.

— Если Фамей даст тебе переводчика, — заметил Володя, — Сам же говоришь, что это транзитный путь коки. Разве в интересах фиников пущать нас туда?

— Ага, он уже жаловался, что саженцами коки с горных плантаций поделиться с нами не сможет — его, говорит, в Совете и утерей табачной монополии всё ещё попрекают.

— Тогда, получается, о заходе в Панаму надо молчать, как рыба об лёд, чтоб эти финики зря не нервничали, и переводчик-ольмек в этот раз однозначно отменяется.

— Да, получается так. Если не поможет колумбийский — придётся объясняться с панамскими знаками. Ладно, это уже по ходу дела видно будет, а пока наметим маршрут. Итак, от Кубы к устью Магдалены, а оттуда…

— Я бы причалил восточнее, — спецназер развернул другую карту, — Вот, гляди — ареал основного вида той самой коки. Раз финики делиться ей с нами не хотят, а для нас неприемлемо всецело зависеть от них — так мы ж люди воспитанные и нервировать их не будем, а доберёмся до неё сами. Вот тут, уже в Венесуэле, восточнее озера Маракайбо, прямо рядом, кока растёт вблизи побережья.

— Да, там горная цепь от Анд ответвляется, — въехал Серёга, — И высоты вершин там приличные, побольше, чем к западу от озера и к берегу поближе — береговые дикари должны эту коку хорошо знать. Вот только почему финикийцы здешние о ней не знают?

— Привыкли у ольмеков ей закупаться, — сообразил я, — Раньше, может, и знали о венесуэльской, но её ж и у ольмеков купить можно, и на венесуэльскую сперва забили, а потом и благополучно забыли.

— А что так?

— Да смысл им за одной только кокой через всё Карибское море переться, когда она и у ольмеков есть? Попадут там под ураган на своих вязаных гаулах, и звиздец, а тут — неширокий пролив только до Юкатана пересечь, а дальше уже привычный прибрежный каботаж. И вдобавок, у ольмеков же не одна только кока. Это сейчас ты видишь тут уже кукурузные поля, так это я Фамея надоумил ольмеков сюда завезти, чтоб с их помощью выращивание кукурузы наладить. А раньше они её только с материка и возили. Кстати, о поставках надо с ними договориться — мало нам теперь прежних, больше надо. И по рабам ольмекам Фамей мне ни хрена ещё внятно не ответил, а нам хотя бы пяток семей надо, чтоб в Тарквинее ту кукурузу поскорее выращивать начинали, да наших этому учили. Вот баб он нам, говорит, наскрёб таки десятка четыре…

— Красножопок, небось?

— А ты кого ожидал? Естественно, гойкомитички в основном, но он уверяет, что все отборные, а несколько штук — финикиянки.

— Прямо чистопородные?

— Откуда? Метиски, конечно, как и все они тут. В них во всех, даже в условно белых, есть хоть какая-то примесь чингачгуков, так что тут речь, скорее, о воспитании и культуре. Главное — привычные к цивилизованной жизни и из семей, не передохших от какой-нибудь занесённой на Кубу средиземноморской хвори, что нашим колонистам от них прежде всего и нужно. А уж какие они там конкретно — увидим.

— Значит, сейчас забираем баб, забираем тех ольмеков, что ты с Фамея стрясёшь, забираем колумбийского переводчика, и к нам? — подытожил Володя.

— Не совсем, — поправил я его, — Сейчас он нам переводчика не даёт. Мы увозим баб и ольмеков, сколько даст, выгружаем в Тарквинее, собираем экспедицию и приводим сюда, а тут к нам присоединяются ихние мореманы на паре-тройке небольших гаул и этот переводчик. И уже отсюда мы направляемся — сперва в Венесуэлу за кокой, получается?

— Ага, "нагрёбываемся" с навигацией, фиников с их советами не слушаем, а правим примерно на Арубу и полуостров Парагуана, это как раз чуток восточнее озера Маракайбо.

— Я бы зашёл в само озеро, — предложил геолог, — К юго-восточной части берега горы подходят совсем близко, и уж там-то туземцы точно коку должны знать.

— Если они перекроют пролив и запрут нас в озере — придётся прорываться с боем, — заметил спецназер.

— Расшугаем их на хрен из пушек, — махнул я рукой, — Не проблема ни разу. А вот навязанные нам Фамеем и сопровождающие нас финикийцы, если мы там таки удачно обзаведёмся семенами и саженцами коки — это уже проблема. Из-за них нам придётся уменьшить наши силы на треть, отправив один "гаулодраккар" с добычей сразу же в Тарквинею и поставив финикийцев перед фактом, что поздно им пить "Боржоми" — кока у нас теперь и своя есть. Попсихуют, угомонятся — продолжим путь к колумбийским рекам за платиной, а вот опосля — ага, сюрприз — завернём и в Панаму за хиной.

— И это взбесить фиников уже не должно, потому как и без того монополию на коку они нам УЖЕ просрали, — въехал спецназер, — Да ты у нас прям Макиавелли, гы-гы!

— Ага, он самый. А чтобы им не было так мучительно обидно, мы как раз там и сольём им "секрет" разделения золота и платины и предложим им продавать платину нам — пущай себе зарабатывают на своё масло к хлебу, нам ни разу не жалко. Пожалуй, мы даже семенами и саженцами той хины с ними поделимся — хоть и не лечит она от жёлтой лихорадки, но всё-таки неплохое жаропонижающее — переносить её легче будет.

Как раз эпидемия той жёлтой лихорадки и вынудила Колумба прервать свою грандиозную вторую экспедицию, о которой я, помнится, уже упоминал. Больных было столько, что для их перевозки в Испанию потребовались почти все суда, и оставить на Эспаньоле он смог тогда лишь около пятисот человек. Впрочем, этот факт говорит и о степени серьёзности болезни — кто повёз бы через океан готовых отбросить коньки в любой момент? Смертельные случаи, конечно, были, есть и будут, кто-то наверняка окочурился и у Колумба, но в основном от этой напасти склеивали ласты англичане и голландцы, из всех устремившихся в Вест-Индию европейцев наименее приспособленные к тропическому климату. Долгое время эту жёлтую лихорадку путали с малярией и не отличали от неё — и симптомы схожи, и распространяются обе комарами, но возбудители у них разные — у малярии плазмодий, у жёлтой лихорадки вирус, и если негры, например, к африканским штаммам малярии полностью имунны, то от завезённой в Африку жёлтой лихорадки мрут, случается, и в наше время. А гойкомитичи американских тропиков — эти с точностью до наоборот, страдают от малярии, но имунны к жёлтой лихорадке. Хотя в целом-то она для средиземноморцев, например, не так страшна, как свежие малярийные штаммы из той же Африки, болеют ей и эдемские финикийцы — те, в которых примесь чингачгуков поменьше, и нас ещё в прошлый наш вояж Фамей предупредил, чтобы избегали болот. Поэтому, собственно, наша Тарквинея и строится на сухом и гористом восточном берегу гуантанамской лагуны, а не на отлогом, но болотистом западном…

Ближе к вечеру Фамей наконец дал мне внятный ответ по поводу ольмеков — Совет Пятнадцати согласен продать нам три семьи из числа привезённых несколько лет назад и доказавших тем самым свою живучесть, и ещё пять семей нам продают из числа привезённых в прошлом году, живучесть которых пока под вопросом. Это решало нашу главную проблему с налаживанием самообеспечения колонии кукурузным зерном — есть кому теперь показать нашим, как это делается. Полное самообеспечение — это, конечно, ещё очень нескоро — пару-тройку лет в лучшем случае Тарквинея будет ещё зависеть от подвоза как из метрополии, так и из финикийского Эдема, но начало будущей пищевой автономности, можно сказать, уже положено.