Новая эпоха

— Ну, водится за ними такое, — признал геолог, — Мы с Юлькой тоже четырёх своих распродали, когда наказывать их надоело. Но ведь в Америке-то они оказались выносливее индейцев?

— Да хрен их знает, выносливее они или нет — кто их там сравнивал? — пожал я плечами, — Их не поэтому в Америку возить начали, а от лютой безнадёги. К болячкам Старого Света они устойчивее оказались, только и всего. Оспа, гриппер, простудифилис — красножопые от всего этого мёрли, как мухи. Вымерли на островах араваки — испанцы сперва карибов с Малых Антил наловить попытались, да только это им не араваки — и огребли от них в ответку, и те немногие, которых захватили, дохли точно так же. Кортес из Мексики пленников на Кубу и Эспаньолу продавать начал, так и эти, хоть и послушнее, и к работе привычнее, а такими же дохляками оказались. Вот тогда и начали туда негров завозить, которые хотя бы уж не дохли от любого чиха. Но за ними нужен глаз, да глаз…

— Но ведь те ольмеки, которых ты завезти хочешь, тоже ведь будут дохнуть от любого чиха? — не сдавался Серёга, — Разве не лучше всё-таки и негров немного завезти?

— Чтоб смешались с ольмеками и сделали их устойчивее к болячкам? — въехал Володя.

— Да хватит пока тех берберов, которых мы и так уже везём, — ответил я, — Они тоже не дохляки, а ассимилируются лучше. Ольмеков-то тоже сразу до хрена заполучить не выйдет, вот и пойдёт перемешивание малыми порциями. Дохляки вымрут, устойчивые размножатся, и то же самое будет происходить и с пополнением. А черномазые — ну их на хрен, в натуре. Ты же в курсе, во что они превратили Гаити, после того, как освободились от рабства и поделили землю бывших плантаций? Вот и нахрена нам это, спрашивается? Я уже не говорю о тех болячках, которые они неизбежно понавезут…

— А берберы разве не понавезут?

— Понавезут, конечно, тоже, но не такие зловредные. У них имунитет к ним послабже, больные заметнее, и таких мы на борт не берём. Поэтому и та хрень, что мы провороним — а что-то ведь неизбежно провороним, послабже негритянской окажется, и смертность у гойкомитичей не такую вызовет — больший процент выживет и приобретёт имунитет. А с ним уже и более зловредные штаммы этой же хрени будут не так страшны.

Я, собственно, ещё и потому вражды с окрестными племенами не хочу, что первая же эпидемия первым делом наших же чингачгуков и выкосит. Я ведь как-то уже упоминал, кажется, что и эдемские финикийцы на этом обожглись? Своих союзников заразили, те подвымерли и враждебных соседей сдержать уже не могли, отчего в Эдеме немало проблем поимели. Полностью мы аналогичный эффект, конечно, не предотвратим, только смягчим, да во времени растянем, и меньший сиюминутный урон будет в большей степени компенсироваться естественным приростом. Но каких-то потерь один хрен не избежать, и пускай лучше с соседями ближайших соседей тоже будет мир-дружба-жвачка.

— Ну а позже, когда переболеют?

— Тогда уже и будем посмотреть по результатам. Если "привьются" нормально и не будет рецидивов, то можно будет потом и подчернить маленько, но только бабами черномазыми, а не мужиками. Не надо нам там африканского социума.

— Вот это дельная мысля, — одобрил геолог, — И сильный африканский имунитет привьём, и без хулиганов негритянских обойдёмся.

— Хулиганы у них один хрен народятся — как бы половину мулатов вешать за хулиганство не пришлось, — предрёк спецназер.

— Таких — вздёрнем, за нами не заржавеет, — хмыкнул я, — Заодно и дисциплину подтянем. А прививка хорошая — да, нужна. В идеале надо, чтобы наши чингачгуки, да и наши ольмеки тоже, стали полностью имунными к привозным хворям, а прочие — не наши которые — пущай при несанкционированном контакте заражаются и дохнут. Наших мы оцивилизуем, с одной отдельно взятой Кубой это вполне реально, а а если они при этом станут ещё и ходячим бактериологическим оружием против дикарей — вообще прекрасно будет. Чем меньше будут к нам соваться, тем лучше…

— Ты, вроде, говорил как-то насчёт нежелательности появления новых дикарей на Гаити, — напомнил Серёга, — А вот прикинь теперь, гаитянские же контачат с нашими, ну и заражаются от наших, вымирают на хрен, а на их место тут же эти приходят, которых нам на Гаити не надо.

— Ну, я надеюсь, что и гаитянские будут заражаться по эстафете всеми этими промежуточными штаммами и тоже постепенно прививаться. Но — ты тоже прав, надо предусматривать и хреновый вариант. Забросить как-нибудь в другой раз на Малые Антилы нескольких слегка болезных негритянок, что ли?

— Превентивный бактериологический удар? — ухмыльнулся Володя.

— Ага, он самый. Не злобы ради, а профилактики для, гы-гы!

— Да, если там вспыхнет сильная эпидемия, дикарям после неё долго ещё будет не до Гаити, — согласился Велтур, — Может, сразу на несколько островов для надёжности?

— Нет, такой массированный удар я бы приберёг до лучших времён, когда у нас будет достаточно людей на колонизацию Малых Антил вплоть до Тринидада. Вот тогда как раз и нужна будет большая зачистка…

— Ты раскатал губу на тринидадские битум и нефть? — просёк геолог, — Они есть и на самой Кубе. Меньше, конечно, но нам по нашим масштабам их хватит.

— Ты говоришь о выходах нефтяных месторождений прямо на поверхность? А где они там такие есть? — заинтересовался я.

— Да, с природными асфальтами, как и на Тринидаде. Одно из этих битумных месторождений в провинции Пинар-дель-Рио, это крайний запад Кубы…

— Млять, противоположный конец острова! А где ещё?

— И второе в провинции Вилья-Клара, это тоже западная половина острова, но уже почти у самой его середины.

— Тоже не ближний свет. А как насчёт восточной части, поближе к Гуантанамо?

— Извини, таких не знаю. Сама-то нефть есть и восточнее, провинция Камагуэй, это уже не так далеко, но там уже надо бурить, а это нам, сам понимаешь, не по зубам. А там, где я тебе назвал, природный асфальт добывался в промышленных масштабах ещё в девятнадцатом веке.

— Ясно. Ну, раз так — будем довольствоваться этой Вильей, которая Сапата.

— Клара. Вилья-Клара.

— Ага, она самая, — мысленно я был уже в нашей колонии на Кубе и полным ходом проводил её электрификацию, изолируя медные провода кубинского производства кубинской же бумажно-битумной изоляцией. По сравнению с этим — какая мне на хрен разница, как НЕ будет называться небольшой район Кубы в ЭТОМ мире?

Первоначально мы обмозговывали технологию электроплавки стали и вообще электрометаллургии исключительно для Азор, исходя из ограниченности их запасов леса. Но по мере того, как планы конкретизировались и обрастали деталями, мы сообразили и то, что и за океаном сделать то же самое нам никакая религия не запрещает. Это же не Испания, в которой весь хайтек надо ныкать подальше от римских глаз и ушей, а всё громоздкое, которое хрен заныкаешь — вообще выносить за пределы известной Риму Ойкумены. Но Америка — как раз за её пределами, и в ней хайтек ныкать не от кого. Для красножопых вообще любая металлургия, включая сыродутную — высшая магия далеко за пределами способностей их самых крутых шаманов, так что не один ли хрен? И почему бы, раз уж на то пошло, не поберечь заодно и кубинские леса?

— Пляж тут — голимый, — заценил я эту обкатанную волнами прибоя чёрную вулканическую гальку, по которой приходилось ступать с большой оглядкой.

— Ага, в другой раз и купаться не захочется, — согласился Володя.

— На большом острове гораздо лучше, — присоединился к нашему мнению и Велтур.

— Ну да, что есть, то есть, — признал очевидное Серёга, — Нормального песчаного пляжа никто ещё не отгрохал — некому было.

— И чем тогда так хороша эта гавань Минделу? — хмыкнул я, — Даже пляжа нормального — хрен с ним, пусть даже и с чёрным песком — ни хрена нет!

— Глубина. Это же кратер потухшего вулкана — единственная глубоководная гавань, пригодная для судов с большой осадкой.

— Большая — это сколько?

— Ну, у английских "чайных" клипперов она доходила до семи метров, так что у пароходов вряд ли меньше. Были наверняка и с большей.