Страница 28 из 52
Именно от него Грета узнала о предстоящем в Берлине наборе в варьете Фридрихштадтпаласт. Разговор произошел в гримерке театра оперетты, которую Грета делила с двумя другими актрисами. Коган явился с тяжеленным букетом белых махровых гвоздик, распространявших запах свежей выпечки.
- Гретхен, ты сегодня была хороша, как никогда, - заявил он с порога.
Девушки, не стесняясь администратора, переодевались и смывали грим.
- Спасибо, Фимчик, - отозвалась Грета, не оборачиваясь. - Поставь эту прелесть в графин.
Сидя перед зеркалом, она сосредоточенно отклеивала ресницы - пушистые, как принесенные гвоздики.
- Ты даже не взглянула на 'эту прелесть', - проворчал Коган.
- Не будь занудой, - Грета, открыв от напряжения рот, целилась пинцетом в угол глаза.
- Да ладно. Но имей в виду, что тобой восхищаются далеко не все.
- Что-о?! - Грета от удивления опустила пинцет и обернулась к поклоннику. - И кому же я не нравлюсь?
- Да не то что не нравишься... - замялся Ефим. - Но есть мнение, что твоя игра выглядит как-то не по-нашему, не по-советски. Слишком по-западному, что ли...
- Много ты со своим начальством понимаешь в Западе, - Грета насмешливо дернула щекой и отвернулась к зеркалу. Девушки хихикнули.
- Думаешь, ты одна во всей Москве заграничные картинки разглядываешь? - Коган кивнул в сторону трюмо с торчащим из ящичка пестрым журналом, добытым мной у одной из клиенток.
Грета сердито захлопнула ящичек.
- А ты думаешь, можно заставить зрителя аплодировать стоя и орать 'браво' без этих журналов, без нарядов, без хорошей косметики? Напялив трусы от фабрики 'Большевичка', напудрившись 'Красным маком' и надушившись 'Красной Москвой'? - Грета крутанулась на стуле и в упор уставилась на Когана. На ее глазу повисла не до конца отклеенная ресница, придавая лицу жутковатое выражение.
- Причем тут трусы? - удивился Коган. - Их ведь все равно не видно.
- Это твоим старперам-начальникам ни хуя не видно, - у Греты уже тогда появилось пристрастие к крепким выражениям, особенно в минуты нервного подъема. - А зритель, он и под платьем все видит. Я уже не говорю о том, что женщина в хорошем белье и чувствует себя иначе, и двигается по-другому. И все это передается публике.
- Ладно, не расходись. Я, собственно, об этом и хотел с тобой поговорить.
- О чем? О трусах?
Девушки снова захихикали. Коган поморщился.
- Милые дамы, могу я побеседовать с нашей звездой наедине?
- Само собой, - развела руками одна из них. - Для серьезных разговоров лучше гримерки места не найти. Не в бане же беседовать...
Девушки исчезли за дверью.
- Послушай, Гретхен...
Коган попытался было расхаживать взад-вперед, но в тесной гримерке это оказалось невозможно. Он зацепил хлипкую ножку трюмо, отчего стеклянные флаконы, разбрасывая блики, повалились друг на друга. Фима раздраженно опустился на колченогую табуретку.
- В общем, так. Я много раз слышал, как ты восхищаешься этими двухметровыми девками из Фридрихштадтпаласт. И я понимаю, чем они тебе нравятся: всякими там блестками, султанами, хвостами, голыми спинами и вздернутыми задницами, короче всем этим западным шиком...
- Нашел тоже западный шик, - презрительно скривилась Грета. - Видел бы ты настоящее западное варьете в Гамбурге, Париже, Лас Вегасе...
- Прекрати, - оборвал ее Коган. - Не считай всех вокруг идиотами. Этих журналов, - он снова кивнул на закрытый ящичек, - я больше твоего насмотрелся. Но нам до них не дотянуться - как до Луны...
- Вот именно. А американцы на Луну вот-вот полетят...
- Не перебивай. Запад нам в любом случае не пример. А ГДР - наш друг по социалистическому лагерю...
- Тогда уж, скорее, подруга...
- Прекрати паясничать! - Коган вскочил с табуретки. - Я весь этот разговор затеял исключительно для тебя. Молчи и слушай. Из идеологического отдела ЦК поступила директива развивать культурные связи со странами народной демократии. В форме обмена. Организовывать поездки фольклорных ансамблей, театральных коллективов, киношных групп... И получается, что у нас в культурном плане есть все, кроме таких вот варьете, вроде Фридрихштадтпаласт. Нужно этот пробел восполнить. И по жанру к варьете ближе всего стоит оперетта...
- А чего им вдруг понадобилось пробелы заполнять? - уже заинтересованно спросила Грета. - Это же идеологически чуждое нам искусство. Даже и не искусство вовсе, а разврат сплошной...
- Сейчас на сталинские времена, - громко сказал Коган, глядя куда-то вверх. - Руководство ведет страну по пути культурного развития. Искусство соцреализма должно быть созвучно эпохе...
Коган приблизил губы к Гретиному уху с ярко-красной клипсой на мочке и быстро прошептал:
- Перестань нести чушь, если не хочешь неприятностей. Переодевайся и выходи. Жду тебя у служебного входа.
Коган привел Грету в маленькую кондитерскую на Пушкинской.
- Когда ты уже повзрослеешь, - ворчал он, исподтишка любуясь Гретиным профилем с дымящейся чашкой у губ. - Надо же думать, что, кому и где ты говоришь...
- А чего ради ты меня воспитываешь?
- Для твоего же блага...
- Да ладно. Всякий старается сам для себя. Только со мной ты зря время теряешь.
- Это мы еще посмотрим. Вот скажи - тебе какие мужики нравятся? Красавчики вроде Жана Марэ из 'Фантомаса'?
- Внешность значения не имеет. Главное, чтобы не языком болтал, а дело делал.
- Тогда мои шансы весьма велики, - довольно улыбнулся Ефим. - Вот слушай. Директива из ЦК на самом деле существует - 'развивать современные виды эстрадного искусства'. Слово 'ревю' этим старперам не выговорить, да и вообще оно из вражеского лексикона. Но имеется в виду именно это: чтобы были красивые, холеные девки, хорошие костюмы, профессионально поставленные танцы...
- А-а, так они хотят развести очередной блядский питомник для
номенклатуры? - разочарованно протянула Грета. - Им что, ансамбля 'Березка' мало?
- Прекрати уже, Гретхен, - поморщился Коган. - Помолчи, послушай. 'Березка' - ансамбль народных танцев. А тут речь идет о современных. Наши козлы и носороги из культотдела хотят идти в ногу со временем. И нечего ехидничать над тем, как они это делают. Наше дело - найти в этом свой интерес. Так вот, сообщаю главное: на прошлой неделе они связались с гэдээровским телевизионным балетом, и те обещали взять на годичную стажировку нескольких наших танцовщиц. Первый этап конкурса пройдет у нас, а окончательно отбирать немцы будут сами - у себя во Фридрихштадтпаласт. Смекаешь?
- Ты хочешь сказать, что у меня есть шансы?
- Конечно! Ты же дочь героя войны полковника Сыромятина...
- А как я танцую, их, конечно же, не ебет! - Грета надменно прищурилась и со стуком поставила чашку на столик.
Несколько посетителей оглянулись в ее сторону.
- Тише! Что за дурацкая привычка материться? Какая тебе разница? Главное - пройти смотр у нас, а уж там-то немцы будут выбирать без учета родословной. И тут тебе все карты в руки. С твоей профессиональной подготовкой считай, что стажировка у тебя в кармане. Ну как? - Коган с самодовольной миной откинулся на спинку стула.
- Отпад... - протянула Грета, сразу потеряв ернический тон. Застывшая в руке чашка с золотым ободком отражалась в ее широко
распахнутых глазах.
- Ну что, мои шансы повышаются?
- Повышаются, - серьезно ответила Грета. - Но до дела еще далеко. Не очень-то во все это верится.
- А вот увидишь! - Коган влюбленно глядел на Грету. - Таки очень скоро увидишь...
Грета вернулась домой в сильном возбуждении. Я с первого взгляда поняла, что произошло что-то очень важное. Не дав ей раскрыть рот, я приложила палец к губам, сняла с вешалки плащ и указала подбородком на дверь.
На улице Горького моросил дождь. Я раскрыла зонт, и Грета возбужденно прижалась к моему боку. Все было в точности так же, как семь лет назад, когда августовским вечером шестьдесят первого Груня горячим шепотом уговаривала меня согласиться на авантюру с Иванько. Теперь я выслушивала план ее дочери - наивный и вдохновенный. Здесь была и нелегальная вылазка из ГДР на Запад, и устройство тайника для хранения клада, и способы его вывоза в Москву.