Страница 35 из 95
Боже милосердный! Глупо было так думать, тем более говорить, но пение мисс Хайвуд поражало в самое сердце.
Колин тоже не избежал этого - пение Минервы заворожило его, словно цейлонскую кобру.
Больше того - он испытал гордость за свою спутницу.
Когда возлюбленные из баллады встретили свой неизбежный трагический конец и толпа разразилась бурными аплодисментами, виконт захлопал вместе со всеми и прошептал:
- Браво, моя девочка!
Хотя на самом деле это было не так: он не имел на мисс Хайвуд никаких прав. Подумать только, все это время, что Пэйн провел в Спиндл-Коув, внутри нее таилась эта чудесная, волнующая песня! А еще - храбрость, помогшая спеть перед целой толпой незнакомцев, и доброта, благодаря которой Минерва утешала Колина ночью, пока он пытался вырваться из цепких лап ада.
Почему он никогда не замечал в ней этих качеств? Как же он их не рассмотрел?
Фонтли и все остальные слушатели громко стали требовать новую песню, но Минерва покачала головой, отказываясь.
- Ну хоть одну! - крикнул ей Пэйн, рупором приложив ладони ко рту. - Спой мою любимую!
Она бросила в ответ взгляд человека, чье терпение испытывают, но все же уступила.
Прозвучала еще одна фортепианная нота, снова мисс Хайвуд тихонько повторила ее, подстраиваясь к нужной тональности.
А затем последовал еще один момент настоящего откровения.
На этот раз Минерва пела с сильным чувством. Ее голос стал увереннее, окреп. Она пела, глядя прямо на Колина широко открытыми глазами. Она пела для него. Впрочем, разве не об этом он просил?
Это был лучший из подарков-на-ненастоящий-день рождения, который виконт когда-либо получал. Чувственные, спелые губы Минервы словно взяли его в плен. Каждый раз, когда она делала короткий вдох между музыкальными фразами, грудь ее немного подпрыгивала, привлекая внимание Пэйна.
И если первой песней она проняла Колина до самого сердца, то вторая затронула его намного ниже.
Пэйн подумал, что, наверное, должен изо всех сил противиться пленяющему очарованию своей "сестрицы", но, посмотрев вокруг, увидел, что он в этой комнате не единственный мужчина, взволнованный пением Минервы.
Гилберт Фонтли был в совсем бедовом состоянии.
Не сводя глаз с мисс Хайвуд, он наклонился к виконту:
- Мистер Сэнд, как вы думаете, можно ли влюбиться всего за один день?
Пэйн улыбнулся:
- Откуда мне знать? Я влюбляюсь по ночам. Впрочем, эти влюбленности обычно заканчиваются еще до завтрака.
Гилберт взглянул на него в изумлении:
- Но... Но я думал, что вы...
- У всех нас есть свои демоны, Гилберт. - Колин похлопал юношу по плечу и, подавшись ближе, произнес: - Разрешите дать вам совет: припадите к груди матери Церкви.
Минерва допела вторую балладу, и на этот раз раздалась настоящая буря аплодисментов, множество голосов стало упрашивать спеть снова. Но едва все присутствующие с одобрительными возгласами вскочили на ноги, мисс Хайвуд надела очки и направилась обратно к столу.
Виконт отодвинул свой стул, намереваясь встретить ее словами искренней похвалы, но тут путь Минерве преградил небритый здоровяк с пивной кружкой в руках. Он что-то сказал. Из-за стоящего в таверне шума Колин не расслышал слов, но ему это и не требовалось, чтобы понять, что происходит.
Этот мерзкий мужлан хотел его девушку!
А Минерва не желала иметь с ним дело. Когда это животное положило на ее руку свою немытую лапу, мисс Хайвуд попыталась отстраниться, споткнулась, и ее очки слегка перекосились на носу. Этой детали - крошечного доказательства причинения ей беспокойства - было достаточно, чтобы у Колина потемнело в глазах от гнева. Он мгновенно вскочил на ноги, жаждая крови.
- Сэр, отпустите меня! - Минерва попыталась вытянуть руку из мерзкой хватки здоровяка. Из его рта несло чесноком и элем, а тело воняло тем, о чем лучше вообще не говорить
- Ну, еще песенку, милашка. - Одной рукой грубиян держал свою пленницу за локоть, а другой облапил ее талию. - Сядь ко мне на коленки, спой для меня!
А потом он погладил грудь Минервы.
Она отшатнулась в отвращении, чувствуя себя грязной. Другие женщины, может, и знают, как избавиться от такого нежелательного внимания, но мисс Хайвуд об этом ничего не было известно - ведь такое с ней случилось впервые.
И тут она увидела Колина, прокладывающего к ней путь через набитую людьми комнату. Походка его была легкой и беспечной, но вблизи стали заметны заигравшие на его щеках желваки и холодная ярость в глазах.
Подойдя, он толкнул пьяного хама локтем:
- Извините, но это ваша рука касается моей сестры?
Здоровяк выпрямился и, подражая жеманному аристократическому произношению, ответил:
- Полагаю, это так и есть, сэр.
Колин хлопнул его по плечу:
- Что ж, тогда моя рука коснется тебя.
Он врезал громиле кулаком в живот, вложив в удар всю силу, а затем заехал ему по лицу.
Минерва вскинула руки ко рту, заглушив испуганный вскрик.
Даже не успев моргнуть, здоровяк рухнул как подкошенный, увлекая за собой стол и стоящую на нем посуду. Звук бьющегося стекла и треск дерева, разлетающегося в щепки, наполнил комнату. Все посетители разом обратили взоры на Колина, который стоял над поверженным противником, тяжело дыша и встряхивая рукой, которой наносил удары. На лице его была написана едва сдерживаемая ярость.
- Не прикасайся к ней. Никогда, - произнес он голосом, напоминающим холодную сталь, а затем, кивнув семейству Фонтли, взял мисс Хайвуд под локоть и вывел из комнаты. Едва они вышли, в столовой воцарился хаос. Минерва вздрогнула, услышав стук отодвигаемых стульев, а затем сердитые голоса.
- Как вы посмели досаждать этой юной леди! - отчетливо донесся возглас мистера Фонтли.
А затем раздался высокий тенор Гилберта:
- За это вы будете гореть в аду! Она божья женщина!
"Брат" и "сестра" остановились у подножия лестницы и одновременно расхохотались.
- Нам лучше подняться наверх, - сказала Минерва.
- Вы в порядке? - спросил Пэйн, остановив ее на верхней площадке и окинув взглядом с ног до головы. - Он не причинил вам вреда?
- Нет-нет, спасибо, - она сглотнула. - А вам?
Колин отпер дверь: