Страница 4 из 4
"Трус! Убил человека, который защищал мою дочь, а теперь, когда могу всё исправить - испугался! Ну уж нет - без Миши я отсюда не уйду!"
- Нет, не передумал, - произнёс он решительно. - Куда ехать?
- Прямо по дорожке.
- Спасибо, - ответил Лаврецкий и, вскочив на переднее сидение велосипеда, устремился прямо в пещеру.
- Нет! Я не хочу умирать! - кричал Миша, против своей воли вовлекаемый в самую гущу света.
Сопротивляясь из последних сил, он развернулся спиной, попытался сделать шаг вперёд, но неудержимая тяга назад повалила его на землю. Потеряв равновесие, пытался ползти. Но тщетно - чем яростнее парень сопротивлялся, чем медленнее его тянуло на тот свет - и только. Цепляясь за жизнь, он только отодвигал тот момент, когда умрёт окончательно.
Неожиданно чья-то сильная рука схватила его за ворот. Подняв голову вверх, Миша увидел... Лаврецкого.
- Станислав Петрович? - прошептал он.
- Давай, Мишка, прыгай - ещё поживём.
Не слезая с велосипеда, он помог Мише забраться на пустующее место и, как только тот более-менее уселся, принялся активно крутить педали. Миша с не меньшим рвением стал помогать старику.
Тот свет затягивал, манил путников, но на велосипеде преодолеть притяжение оказалось куда легче. Главное - ехать и ехать, не останавливаясь ни на секунду, что оба и делали.
Ехали они уже долго, но конца пути всё никак не было видно. Лаврецкий устал, его силы иссякали. Всё чаще вынужден он был останавливаться, чтобы хоть маленько перевести дух. Миша тоже порядком устал, хотя и продолжал бороться. И Лаврецкий это видел.
Наконец, невольный убийца уже не мог двинуть ни рукой, ни ногой.
"Спрыгну-ка я, - подумал он. - Лучше мне одному умереть. Такова, видно, судьба - ничего не поделаешь".
Возможная расплата за спасение дочери, которая его всё-таки страшила, теперь казалась реальной, как никогда. Видимо, не избежать оной. И платить придётся ничем иным, как жизнью. Его жизнью.
Только он собрался это сделать, как Миша обернулся и с силой схватил его за ворот.
- Пусти, Мишка, - попросил его Станислав Петрович. - Вдвоём нам не уйти.
- Уйдём, - уверенно проговорил Миша. - Потерпите немного.
- Но у меня уже нет сил. Я не могу крутить педали. Только мешаю.
- Я сказал, сидите! - почти прокричал Миша. - И не выдумывайте!
От удивления Лаврецкий даже рот открыл. Впервые в жизни он слышал, чтобы сосед его дочери говорил таким тоном, командным, не терпящим возражения.
- Мы выберемся, - продолжал Миша несколько мягче, а сам подумал:
"Хоть бы и вправду выбраться".
Конечно, он мог не мешать, когда Лаврецкий собрался спрыгнуть. Одному ехать было бы вдвое легче. Но оставить старика здесь, на верную смерть - и это после того, как тот, рискуя собой, поехал его спасать, - такое показалось Мише не просто мерзким, а вовсе недопустимым.
А ехать с каждой секундой становилось всё тяжелее. Вскоре Миша уже сам готов был сдаться, как Лаврецкий. В голову даже закралась мысль: умру - но и фиг с ним. Но вдруг, подняв голову, парень увидел... свет. Но не тот, от которого только что уехал. Не яркий, зовущий к себе, а тусклый, земной. Он пробивался из-под каменного свода. Вот она - дверь в земную жизнь!
Воспрянув духом, парень из последних сил устремился туда. Тот свет потянул ещё сильнее. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем велосипед прошёл под аркой и остановился и Миша с Лаврецким, обессиленные, упали навзничь.
Очнувшись, Лаврецкий не сразу понял, что находится в тюремном лазарете. Обрывками слышались слова:
- Сердечный приступ.... Переволновался... Жить будет.
"Уже радует", - подумал старик, услышав такой оптимистичный прогноз.
Но тотчас эта радостная мысль сменилась ворохом других. Что с Мишей? Было ли это на самом деле или в бреду почудилось? Спасся ли парень на самом деле? Жив ли вообще?
- Ну что, больной? - обратилась к нему медсестра. - Радуйтесь. Тут мамка потерпевшего приходила - просила передать, что жить будет... Эх вы, напиваетесь, дебош с поножовщиной устраиваете, а потом и думаете: убил, не убил? Ладно, он молодой, дурной, но Вам-то, старый, давно пора быть умнее. Хорошо ещё, если Вам условно дадут. А то как сядете за покушение на убийство.
Она ещё что-то говорила, но Лаврецкий уже не слышал. Он понял одно - Миша будет жить, он спасён.
"Значит, я не убийца! - пришло вдруг ему в голову. - Слава тебе, Господи!" И пусть ему дают срок за покушение, пусть сажают за то, что, к великому счастью, удалось исправить, но теперь Лаврецкий знал, что будет спать спокойно. Потому что не убил.