Страница 17 из 25
По его сигналу ширмы, скрывающие другую часть зала, раздвинулись, и Томотада увидел, что на церемонию собралось множество придворных, а Аояги ожидает его в наряде невесты. Так ее вернули ему, а потом состоялась свадьба – веселая и радостная. Сиятельный принц и его родственники подарили молодой паре множество подарков.
Пять счастливых лет прожили вместе Томотада и Аояги после свадьбы. Но однажды утром, беседуя с мужем по поводу домашних дел, Аояги внезапно громко вскрикнула от боли и сильно побледнела. Через несколько мгновений слабеющим голосом она произнесла:
– Простите меня за мою несдержанность, но боль настигла меня так внезапно!.. Мой дорогой муж, наш союз, должно быть, был предопределен кармой прежнего существования, поэтому эти счастливые отношения, я думаю, соединят нас еще в других воплощениях. Но теперь, в этой жизни, они заканчиваются – вот-вот мы расстанемся. Прочитайте по мне заупокойную молитву, пожалуйста! Я умираю…
– Что за странные необузданные фантазии! – вскричал пораженный муж. – Вам только чуть нездоровится. Моя дорогая, прилягте и отдохните – ваше недомогание пройдет…
– Нет-нет! – отвечала она. – Я умираю! Мне не кажется – я точно это знаю! Нет смысла, мой дорогой муж, скрывать теперь правду от вас: я не человеческое существо. Моя душа – это душа дерева, сердце дерева – это мое сердце, соки ивы – это моя жизнь. И кто-то в этот самый момент рубит мое дерево – поэтому мне суждено умереть… Даже плакать сейчас уже выше моих сил… Быстрее, быстрее читайте, прошу вас, молитву – быстрее!.. Ах!..
Вновь вскричав от боли, она отвернула свое прекрасное лицо и попыталась закрыть его рукавом. Но почти в тот же момент ее тело начало разрушаться самым странным образом: оно опускалось все ниже, и ниже, и ниже – пока не сровнялось с уровнем пола. Томотада бросился поддержать ее – но нечего было поддерживать! На циновках лежали только одежды его дорогой супруги и драгоценности, которые украшали ее волосы, а тело перестало существовать – оно исчезло!
Томотада обрил голову, дал буддийский обет и стал странствующим монахом. Он скитался по всем провинциям империи и, посещая в ходе своего паломничества святые места, в каждом возносил молитвы о душе Аояги.
Однажды, странствуя, он очутился в провинции Этидзэн и решил разыскать дом родителей своей любимой. Но, придя в то уединенное место среди холмов, где располагалось их жилище, он обнаружил, что дом исчез. Ничто не указывало, что он здесь когда-то стоял, за исключением трех пней, оставшихся от ивовых деревьев – двух старых и одного молодого. И срубили их задолго до его появления здесь.
Подле этих трех пней он установил надгробие и начертал на нем священные письмена, а потом долго молился, вознося свои молитвы святому Будде за души Аояги и ее родителей.
Сакура шестнадцатого дня
В провинции Иё, в местности под названием Вакэгори, растет дерево – очень древняя и знаменитая на всю округу вишня. Ее называют дзю-року-сакура, то есть Вишневое дерево шестнадцатого дня. Такое имя этой сакуре дали потому, что ее цветение каждый год начинается на шестнадцатый день первого месяца года (по старому японскому лунному календарю) – всегда в один и тот же день. Как известно, цветение сакуры зависит от погоды: когда год выдается холодным, вишневые деревья зацветают позже – они чувствуют, когда весна приходит по-настоящему, и начинают цвести с ее приходом. Но эта сакура живет своей жизнью и начинает цветение всегда в один и тот же день, не обращая внимания на погоду. Потому что в дерево вселилась душа человека.
Этот человек был самураем из Иё. Дерево росло в его саду и цвело в обычное время – то есть примерно в конце марта или в начале апреля. Он играл под этим деревом ребенком. Его родители, родители родителей и их предки многие-многие годы украшали цветущие ветви сакуры хвалебными стихами, начертанными тушью на полосках цветной бумаги. Он и сам постарел и превратился в глубокого старика под сенью этой сакуры. Он пережил своих детей, и не осталось никого в целом мире, ради кого стоило продолжать жить, кроме этого дерева. Но вот однажды – это случилось летом – дерево завяло и умерло!
Старик очень горевал по своему дереву. Тогда добрые соседи отыскали молодое красивое вишневое деревце и посадили его в саду в надежде, что это утешит старика. Он был благодарен и в чужих глазах старался выглядеть умиротворенным и счастливым. Но на самом деле сердце его было переполнено печалью: он так любил старое дерево, что ничто не могло примирить его с потерей и утешить.
Наконец к нему пришла счастливая мысль: он придумал, как можно спасти умирающее дерево. Случилось это на шестнадцатый день первого месяца наступившего года. Он вошел в сад и склонился в глубоком поклоне перед увядшей вишней. А затем, обращаясь к ней, произнес:
– Умоляю вас снизойти и зацвести снова, потому что я собираюсь умереть вместо вас.
Существует поверье: собственную жизнь возможно передать другому человеку, или какому-либо живому существу, или даже дереву, если на то будет воля богов. Для того чтобы она свершилась, необходимо произнести священную формулу: мигавари ни тацу (смысл которой можно передать так: свою жизнь меняю на другую).
После того как заклинание было произнесено, старик расстелил под деревом специальное белое покрывало, которое сверху покрыл другими кусками ткани, сел на него и исполнил харакири – так, как это делают самураи. И душа его вошла в дерево и заставила сакуру зацвести в тот же час.
С этих самых пор каждый год сакура цветет в шестнадцатый день первого месяца, даже если холодно и падает снег.
Сон Акиносукэ
В провинции Ямато, в округе Тончи, давным-давно жил человек по имени Мията Акиносукэ. По рождению он принадлежал к госи[22].
В саду Акиносукэ рос огромный и очень старый кедр. Под ним хозяин любил отдохнуть в теплые дни. Однажды после полудня – было довольно жарко – он сидел под своим кедром с двумя друзьями, такими же госи, как и он. Они болтали и пили вино, когда внезапно хозяин почувствовал неодолимую дремоту – причем захотел спать так сильно, что попросил друзей извинить его за то, что он приляжет вздремнуть в их присутствии, лег у подножия дерева и увидел сон.
Ему снилось, что он отдыхает под своим деревом в саду и видит процессию – огромную вереницу слуг, подобную свите сиятельного даймё, спускавшуюся с ближнего холма. Он даже встал, чтобы получше рассмотреть ее. Шествие, которое он наблюдал, было куда внушительнее тех, что ему доводилось видеть прежде, и оно приближалось к его дому. В голове процессии множество молодых людей в хороших одеждах тянули за собой богато изукрашенный лакированный экипаж, щедро задрапированный ярко-синим шелком, – настоящий дворец – прежде их называли госё-гурума. Когда процессия приблизилась к дому, экипаж остановился и из него вышел богато одетый человек, вероятно высокого положения. Он подошел к Акиносукэ, низко поклонился и сказал:
– Благородный господин, перед вами кэрай – вассал Кокуо из Токоё. Мой повелитель, наш король, приказал мне приветствовать вас от его имени. По его указанию я поступаю в полное ваше распоряжение. Он также поручил мне сообщить свое августейшее желание видеть вас у себя во дворце. Будьте так любезны не мешкая взойти в этот благородный экипаж, который он послал специально для вас.
Услышав эти слова, Акиносукэ хотел дать подобающий случаю ответ, но был так удивлен и взволнован, что не смог говорить. В тот же момент воля, казалось, покинула его. Единственное, что он мог делать, – выполнять то, что ему говорил кэрай. Он вошел в экипаж, кэрай занял место подле него, и путешествие началось.
К удивлению Акиносукэ, оно не заняло много времени. Вскоре экипаж остановился перед огромными, в китайском стиле двухэтажными воротами. Никогда прежде таких он не видел. «Я иду объявить о вашем прибытии», – сказал кэрай и ушел. Очень скоро Акиносукэ увидел, что из ворот вышли два человека благородного вида, одетые в пурпурные шелковые одежды. На них были высокие головные уборы, которые указывали на особое положение при дворе. Эти люди с уважением приветствовали его и помогли выйти из экипажа, а затем повели через огромный сад к входу во дворец, фасад которого, как показалось ему, простирается на запад и восток на целую милю. Потом Акиносукэ очутился в зале для приемов, размер и убранство которого поражали. Проводники отвели его на почетное место, а сами скромно присели в стороне, в то время как девушки-служанки в церемониальных костюмах поднесли ему освежающие напитки. Когда Акиносукэ отведал напитков, двое в пурпурных одеждах низко склонились перед ним и обратились со следующими словами, причем в соответствии с дворцовым этикетом каждый из них произносил по очереди лишь часть фразы:
22
Госи — привилегированный класс солдат – свободных земледельцев, существовавший в Японии в эпоху феодализма; отдаленным аналогом могут служить английские йомены периода Средних веков.