Общество изобилия

Исключением был Генри Чарлз Кэри (1793–1879), который привнес в экономическую науку оживление и оптимизм, отвечающие духу новой республики. Кэри отмечал, что Рикардо так и не заметил из окна своего кабинета экспансии новых поселений колонистов, но если бы заметил, то по-другому посмотрел бы на перспективы человечества. Основываясь на этом наблюдении, Кэри утверждал, что с течением времени, вопреки убеждениям Рикардо, человечеству вовсе не грозит оскудение земель, снижение отдачи от труда и (поскольку наличие земли само по себе лучше, чем ее отсутствие) увеличение земельной ренты, идущей в карман землевладельцам. Напротив, американские фермеры в первую очередь возделывали истощенную, но никому не принадлежавшую землю на вершинах холмов. И лишь позднее принялись расчищать от густой растительности землю в долинах; расчистив леса, они приступили к возделыванию плодородной аллювиальной почвы. Их труд был вознагражден сторицей. В своей первой книге, увидевшей свет в 1835 году, Кэри, подобно своим английским современникам, уделил основное внимание проблеме заработной платы и связанному с этим обнищанию или обогащению народных масс. Он показал, что на протяжении предшествовавших сорока лет реальная заработная плата в США стремилась к росту. Этот факт тоже противоречил ожиданиям Рикардо.

Впрочем, даже Кэри не был безоговорочным оптимистом. Он во многом был согласен с Мальтусом по вопросу о репродуктивных способностях человечества и в одной из своих ранних работ отважился предположить, что наступит момент, когда «даже стоячих мест на всех не хватит»[43]. Однако большим влиянием идеи Кэри – как оптимистические, так и пессимистические – не пользовались. Он и сам это понимал и с горечью сетовал на то, что его идеям соотечественники уделяют мало внимания. В Европе, как ему казалось, к его работам отнеслись с большей серьезностью, и это действительно было так[44]. В результате из наследия Кэри очень мало что вошло в традицию американской экономической мысли. Его книги пылились на полках и постепенно были преданы забвению. На протяжении последних семидесяти пяти лет его имя упоминалось разве что для сообщения любопытного факта: вот такой был представитель ранней экономической мысли США, имел смелость не соглашаться с Рикардо в вопросах ренты, а с Адамом Смитом – в вопросе о пользе свободной торговли.

II

Более сильное влияние на экономическую мысль оказали два других истинно американских экономиста. Речь идет о Генри Джордже и Торстейне Веблене. Но будучи далеки от жизнелюбия поселенцев, обосновавшихся на новых американских землях, оба оставались проповедниками пессимизма, в некоторых отношениях даже более глубокого, чем тот, что был характерен для Рикардо. Генри Джордж (1839–1897), подобно Марксу, стал основателем, по сути, собственного культового учения, адепты которого и поныне почитают его как пророка. Вслед за Адамом Смитом свой взгляд на перспективы развития общества он ясно обозначил в названии своей замечательной книги: «Прогресс и бедность. Исследование причины промышленных застоев и бедности, растущей вместе с ростом богатства». Во введении автор ставит главные вопросы: почему в период общего экономического прогресса (напомним, что автор писал эти строки в годы депрессии, начавшейся после 1873 года) «труд осужден на невольную праздность»? Почему должно быть так много «нужды, страдания и горя среди рабочих классов»?[45] Почему, если продолжать рассуждать дальше, производственная мощность растет, а положение беднейших классов не улучшается? Мало того, почему рост производственных мощностей «стремится еще более стеснить положение низших классов»?[46]

Причиной столь превратного восприятия роли прогресса опять-таки стало идейное наследие Рикардо, которое пользовалось практически безграничным авторитетом. Производительность труда и капитала увеличилась; качество и количество земли оставались неизменными. Арендная плата в результате несоразмерно возросла, причем намного, и землевладельцы стали незаслуженно пользоваться плодами прогресса. Ожидание роста земельной ренты и связанная с этим спекуляция землей – вот одна из причин депрессии. (Напомним, что характерной чертой XIX столетия были всплески спекуляций недвижимостью, особенно на западе США, а Генри Джордж провел большую часть своей жизни как раз в Калифорнии. Экономические идеи, как правило, связаны с окружающей обстановкой.) До тех пор пока существует частная собственность на землю, будут возможны нищета и депрессии. А развитие будет их только усугублять.

В одном аспекте Генри Джордж был намного оптимистичнее Рикардо: на титульной странице он написал слова «Средство избавления», совершенно чуждые лексикону Рикардо. Если бы земля была национализирована, – точнее, если бы налогом облагалась в равной мере вся годовая стоимость недвижимого имущества за вычетом вложений в восстановление плодородия земли, – то и выгода от землевладения была нулевой и оно не имело бы никакой капитальной стоимости. В результате экономическое развитие стало бы поступательным, а его плоды распределялись бы справедливо. Но очевидно, что такой рецепт слишком радикален. В случае отказа от него (а именно такой была бы ожидаемая реакция землевладельцев) мы увидели бы углубляющуюся бедность в сочетании с ростом неравенства и нестабильности. Если это и есть та самая американская мечта, то чем она лучше того обнищания, к которому ведет классическая традиция? И действительно, последователи Генри Джорджа зачастую выдвигали идеи, по сути, человеконенавистнические и полные радикализма, порожденного отчаянием.

III

Помимо Генри Джорджа, традиции столь распространенного в Америке радикализма прослеживаются и у других видных мыслителей последних десятилетий XIX века – Генри Демареста Ллойда и Эдварда Беллами. Их выводы были в целом схожи: без глобальных реформ высокий уровень неравенства и крайняя нищета неизбежны. Правда, в отличие от Генри Джорджа почти все их идеи исчезли вместе с авторами. Остается упомянуть Торстейна Веблена (1857–1929)[47], которого многие считают истинно американским экономистом.

Стремясь выдвинуть что-нибудь обнадеживающее в противовес мрачным идеям Рикардо, Веблен выступил в качестве велеречивого возмутителя спокойствия. Рикардо предвещал большей части человечества незавидную судьбу; его последователи надеялись, что вопреки всему этой участи удастся избежать. Веблен же решил не касаться этого вопроса. Он решил, по крайней мере в рамках своего подхода, не затрагивать судьбу отдельно взятого человека. Но он также четко обозначил свое отношение к тем, кто рассуждал о прогрессе, считая их, по большому счету, безосновательными оптимистами или мошенниками.

Рассуждая в этом направлении, Веблен обратил внимание на неисчислимые бедствия, которые несла с собой главенствующая традиция экономической теории. Бедность, а точнее, нравственное и материальное унижение человека он считал неотъемлемой частью системы; кроме того, по мере развития промышленности бедность должна была только увеличиваться. Возникает неизбежный конфликт между производством и бизнесом – а именно между «неудержимым распространением и эффективностью машинной индустрии» и характерной для нее «нежелательной» тенденцией к перепроизводству товаров, а это в конечном итоге угрожает главной цели бизнеса – получению прибыли[48]. В этом конфликте бизнес всегда побеждает. Монопольные ограничения налагаются только в том случае, если применение оборудования ведет к перепроизводству. В результате прибыль перетекает в карманы собственников, а широкие массы людей расплачиваются за это обнищанием.

43

Цит. по: Alexander Gray, The Development of Economic Doctrine (London: Longmans, Green, 1931), p. 256. – Примеч. авт.

44

См.: Joseph Dorfman, The Economic Mind in American Civilization, 1606–1865 (New York: Viking, 1946), p. 804. – Примеч. авт.

45

Henry George, Progress and Poverty, Fiftieth A

46

Ibid., p. 9. – Примеч. авт.

47

В принципе, можно было бы и поспорить, назвав в числе их преемников, в частности, Саймона Паттена (1852–1922), Джона Коммонса (1862–1945) и Уэсли Митчелла (1874–1948). Но, увы, Паттен, сам по себе будучи фигурой выдающейся и оригинальной, присоединился к Кэри во всём, что касается отрицания с порога американской ереси. А Коммонс и Митчелл – то ли из принципиальных, то ли из методологических соображений – в целом отвергали всякие теоретизирования на предмет обоснования экономических перспектив человека и тем самым мало что привнесли в струю обсуждения интересующих нас здесь вопросов. – Примеч. авт.

48

Thorstein Veblen, The Theory of Business Enterprise, 1932 ed. (New York: Scribner), p. 234. – Примеч. авт.